— Папа… я… отпусти его, папа…
— Не шуми, мальчик, — сказал Феликс Егору. — Не стоит портить вечер порядочным людям. Иди за мной.
— Папа, если ты его… я… я не знаю, что выкину! — Она загородила собой юношу.
— Брось, Светка, — презрительно глядя на ее отца, Егор мягко отстранил девушку. — Ничего они мне не сделают. Ну, зуб выбьют, это фигня.
— Вам, молодой человек, никто не собирается выбивать зубы, — добродушно улыбнулся Железный Феликс.
Егор подошел к нему вплотную, вызывающе бросил:
— Я вас не боюсь. Понятно? Не боюсь! Тоже мне, коза ностра!
— Отец, может, парнишку в угол поставить? Или по попке надавать? — предложил Герман. — Гляди-ка, Ромео и Джульетта!
Железного Феликса забавляла самоотверженность юноши, влюбленного в его дочь. Надо же, еще такое случается! Чувства мальчика и девочки ему были не понятны, но он питал к ним уважение, в конце концов, он не зверь и в данный момент глядел на Егора… с любовью. Он просто не мог не любить человека, который любит его дочь, ведь Феликс ради нее готов… А, что говорить! Он поспешил к выходу, так как дети могли заметить слабину: на глаза Железного Феликса навернулись слезы умиления. Молчаливый упрек в сторону Светы — и Егор последовал за ее отцом. Она попыталась остановить папу, догнала его, но Феликс не дал ей и слова сказать:
— А ты потанцуй с мужем. Твоему парню ничего не грозит, поверь. Он уйдет целым и невредимым. Да что вы из всего трагедию делаете? Успокойся, ласточка, иди.
Железный Феликс смерил дочь и Егора по-отечески нежным взглядом и глубоко вздохнул не то с завистью, не то с сожалением:
— Эх, дети, дети…
Когда группа мужчин во главе с тестем скрылась, Марат тронул Свету:
— Пойдем… танцевать…
— Да пошел ты!..
— На меня за что злишься, чудачка?
— Потому что ты козел.
— Да его твой брат заметил, я-то тут при чем?
— И он козел. Еще он скотина. Все вы…
Что с ним разговаривать! Света рванула к выходу. Вот только ей пройти сквозь толпу оказалось значительно сложнее. Всякий норовил оказать невесте внимание: приглашали на танец, отпускали сальные шуточки по поводу предстоящей брачной ночи, лезли целоваться… Ужас! Марат поторопился на помощь, теперь он принял на себя вал острот и пошлостей, прокладывая дорогу локтями.
— Понимаешь, мальчик, — говорил Феликс Егору перед рестораном, — обстоятельства так сложились… Если б не они, клянусь, отдал бы девочку тебе не задумываясь.
— Отдал бы… — усмехнулся Егор. — Она что, шкаф, чемодан, машина, что ее можно запросто отдать? Да нет, к машине вы относитесь наверняка бережней.
— Напрасно ты так думаешь, напрасно. Ступай, Егор… Обстоятельства…
И Феликс с прискорбием вздохнул. Разве он не желает счастья дочери? Боже упаси! К тому же он считает, что в восемнадцать лет выходить замуж рановато, но проклятые обстоятельства…
Света, очутившись на той же площадке, заметалась в поисках Егора. Его фигура маячила уже вдалеке.
— Егор! Подожди!
Хотела бежать за ним, но Герман успел схватить сестру за фату, которую парикмахер прикрепил намертво, можно подумать — гвоздями к голове прибил. Дернувшись, Света неловко упала на ступеньки, а Егор даже не оглянулся, не услышал. Герман зло поставил сестру на ноги и заломил ей руку за спину до боли.
— Светлана! — сказал с упреком Феликс. — Мы же договорились! Так нельзя.
Неожиданно появился сильно «загруженный» отец Марата, главный мент города Ступин. Он едва держал бочкообразное тело на коротеньких ногах, не без усилий различая стоявших на площадке:
— Ма… Марат!.. Где мой сын?
— Я вот он, — шагнул к нему Марат.
— А, ты здесь… А где С… Сета? А, тоже здесь. И я здесь. Поч-чему не в зале? Сеточка… цыпочка…
— Воздухом дышим, — сказал Феликс. — Идите, мы сейчас придем.
Последнюю фразу он адресовал матери Марата, выпорхнувшей из ресторана вслед за мужем. Нюх у нее как у породистой ищейки, а внешность — шеф-повара дешевой столовки. Скользнув острым взглядом по лицам присутствующих, она быстро сообразила: что-то произошло. Если честно, ей эта свадьба была поперек горла. Так решили муж и сын. Маратик сказал, что любит эту… свистульку! А чего там любить? — недоумевала Галина Федоровна. На первом же знакомстве эта выдра нос от них воротила, даже от Маратика! Еще как следует не выросла, а туда же, высокомерие показывает. Вот соплячка! И сейчас, глядя на злющее лицо невестки, Галина Федоровна подумала: «Ох, намучается с ней Маратик… Было бы на что посмотреть! Ни кожи ни рожи, ни спереди ни сзади. Страшненькая! Что он в ней нашел? Ну что тут любить?»
— Мама, уведи отца, — попросил Марат.
Галина Федоровна развернула мужа и подтолкнула к дверям. Прежде чем исчезнуть в ресторане, она выразительно посмотрела на сына, мол, я тебя, дурака, предупреждала, не успел жениться, а уже разборки семейные пошли, за версту ведь видно! Феликс, указав пальцем на дочь, махнул рукой, дескать, за мной иди. Приподняв край выпачканного платья, Света понуро пошла за ним.
* * *
Отец вошел в кабинет директора ресторана, отданный на сегодняшний день в распоряжение Железного Феликса — человека дела, а дела могут возникнуть и на свадьбе. Герман втолкнул туда сестру, а Марата остановил, перегородив собой дверной проем:
— Мы сами, по-семейному.
— Она же моя жена…
— Конечно. Но видишь ли, пока ты ее не вдохновляешь. Мы постараемся внушить ей вдохновение.
Несколько секунд они неотрывно смотрели друг на друга, словно находились в ожидании, что каждый вот-вот выхватит пистолет и выстрелит не целясь. Ничего подобного не произошло. Герман хохотнул и нагло захлопнул дверь перед носом Марата. «Ну, дерьмо оно и есть дерьмо», — подумал жених. Марат в возбуждении прошелся туда-сюда, прислушался… вроде в кабинете тихо. Что ж, пусть разбираются сами со Светкой, договор надо выполнять. В свои двадцать шесть Марат жил без иллюзий, усвоив мудрость Железного Феликса: есть только миг. Ум у него практичный, себя трезво оценивает, как бы со стороны: внешность скромная, талантов нет, зато есть воля и выдержка. Если хочешь чего-то добиться в жизни, считает Марат, — добивайся, этим все сказано. Отдавая за него Свету, а выхода у Феликса не было, тот сказал будущему зятю:
— Запомни, моя дочь девочка изнеженная, я не потерплю, если ты будешь с ней плохо обращаться, каковы бы ни были обстоятельства. Ты сам ее выбрал, так что запасись терпением и обеспечь ей только одно: счастье. Иначе…
Ну, чего-чего, а терпения у Марата предостаточно. К избалованной кукле придется применять разнообразную тактику, и он в себе не сомневается. Повеселев, Марат вернулся в зал, выпил рюмку и стал наблюдать за гостями.
В кабинете Герман толкнул сестру:
— Ты что, мерзавка, делаешь?!
Она не устояла на ногах, повалилась на мягкие стулья с высокими спинками, которые разъехались по паркету, а Света очутилась на полу. Герман замахнулся, однако отец властно приказал:
— Оставь!
Пальцы Германа сделали в воздухе несколько хватательных движений и, сжавшись в кулак, опустились в карман брюк. Меж тем Света поднялась, злорадно бросила брату:
— Что, не получил индульгенцию на расправу, садист?
— Отец, она напрашивается!
— Ты сам напрашиваешься! — огрызнулась Света. — Я твою гнилую шкуру спасаю. Ты мне должен ноги мыть и воду пить…
— Молчать! — гаркнул Феликс. Этого было достаточно, чтобы детки прикусили языки. — Не смейте так говорить друг с другом. Вы родные брат и сестра…
— Плевала я на такого бра…
Звонкая пощечина не только обожгла щеку, но и в ушах зазвенела, заглушив остальные звуки, доносившиеся из зала. Отец не выдержал. Он ударил дочь первый раз в жизни! Света сначала остолбенела, затем из глаз ее полились потоки слез, полились сами собой, а стоило ей подумать и о своей несчастной доле, как она разрыдалась громко и жалобно, словно маленькая девочка. Феликсу до боли было жаль дочь, ведь любил он ее больше жизни. Да и Герману захотелось приласкать Светку, но он лишь отвернулся, чтобы не поддаться слабости. Он вовсе не собирался устраивать мелодраму из ее жизни, так получилось, Герман раскаивается, а толку-то…
Феликс подсел к дочери на соседний стул, обнял за голенькие плечики, сыну махнул, мол, уйди. Потоптавшись, тот вышел. Феликс ждал, когда дочь наплачется.
Года три назад у Феликса и отца Марата возник конфликт на почве мэрства. На трон мэра возжелал сесть зять Леонида Гавриловича Ступина, а Феликс толкал туда своего человека. Кто победил? Ответ однозначный: деньги, то есть Феликс. Леонид Гаврилович простить краха своих надежд не мог, потому строил козни. Самого Феликса взять за жабры не удавалось, а вот людей его он доставал, хватали их менты за любую провинность, заводили дела на пустом месте. Приходилось входить в траты, давать взятки через подставных лиц, таким образом прекращая дела, — Феликс умеет ценить верных людей. Неоднократно он шел на мировую с Леонидом Гавриловичем, но тот оказался на редкость злопамятным. Мало того, он распространял слухи, будто ему звонят и угрожают! Как-то раз в кабинете Феликса Ступин появился разгневанный и без элементарных приветствий набросился:
