— Заведующую за глаза называют Гирлянда, — шепнула мне не очень умная болтливая Света. Зачем сообщать такие сведения незнакомым людям? Вдруг я — родная троюродная племянница этой самой заведующей.
— Почему? — не удержалась я от вопроса.
— Потому что она бриллиантами увешала, как новогодняя елка игрушками.
Ладно, проверим.
Охраны в здании и на участке не было никакой, открытая калитка пропускала на участок всех и выпускала тоже всех. Заведующая экономила на охране, наняв лишь сторожа, и странно, что тут раньше никого не убили и ничего не украли. Насчет краж я ошибалась, как потом выяснилось.
— Вы по поводу вчерашнего? — спросила меня заведующая, поворачивая ко мне голову и сияя по стенам россыпью искр от сережек в ушах.
— Э… нет, сегодняшнего…
— Вы не следователь?
— Нет.
Заведующая посмотрела на меня менее благосклонно, постукивая пальцами по столу. Кольца с бриллиантами были даже на больших пальцах рук. На Руси перстами назывались только те пальцы, на которых носили перстни. Это были все пальцы, кроме большого. То есть перстов у человека было восемь. У заведующей их было десять. Какая, интересно, у нее зарплата?
— Что вы здесь делаете?
— Я пришла поговорить с заведующей, Людмилой Ивановной.
— Проходите.
По красивому холеному лицу заведующей было видно, что приглашать меня ей не хотелось, но она не знала, чего от меня ждать. Я поспешила сообщить ей самую полную информацию о себе.
— Я — Леонова Миля Николаевна. Работаю в вузе. Доктор исторических наук, профессор. В данный момент пишу научную работу о восприятии времени детьми дошкольного возраста.
После вступительного слова я вытащила из сумки и положила на стол перед заведующей паспорт, диплом доктора наук и диплом профессора. Она тут же стала их читать. Если паспорт ее не очень заинтересовал, то оба диплома она рассматривала с большим интересом, никогда раньше не видела и вряд ли увидит.
— Видите ли, с точки зрения науки этот вопрос представляется недостаточно изученным не только педагогами, но и историками. А от этого зависит множество важных моментов, например, написание адаптированных для дошкольников учебных пособий, — продолжила я составленную в соавторстве с Янкой речь. — Каждый педагог знает, что дети путают понятия «вчера, сегодня, завтра». Мне же, как историку интересно изучить восприятие детьми больших промежутков времени. Годы, столетия, даже тысячелетия. Особенно это касается детей среднего дошкольного возраста, как находящихся в промежутке между двумя кризисными возрастами — трех и семи лет.
— Что вы от меня хотите?
— Пожалуйста, посмотрите план исследования и список вопросов, которые мне бы хотелось задать детям. Если вы позволите, мне бы очень хотелось опросить детей, это очень важно для моей научной работы.
Людмила Ивановна вертела в руках папку с планом, который мы с Янкой сочиняли до утра, и читала вполне невинные вопросы, типа: «что ты будешь делать завтра?», «что ты делал неделю назад?». Мое предложение пустить меня к детям выглядело вполне безобидно. Но вчерашнее происшествие добавило заведующей бдительности.
— Почему вы пришли именно в этот детский сад?
— Моя знакомая, которая работает со мной, водила сюда своего ребенка, Сашу, уже ходит в шестой класс. Она очень хорошо отзывалась о детском саде.
Это мы с Янкой вчера придумали. Имя Саша достаточно распространенное, за те шесть лет, что прошли с предполагаемого окончания детского сада, уже должны забыть.
— Да? Какой Саша?
— Егорченко! — наобум выдала я первую попавшуюся фамилию.
— Не помню такого мальчика…
На это я и рассчитывала.
— Это девочка. Я могу связаться с матерью, но они сейчас всей семьей отдыхают на море, — выкрутилась я.
— Вы ведь преподаватель? У вас отпуск летом? — с подозрением спросила заведующая. — Почему же вы не на отдыхе?
— В отпуск очень удобно заниматься научной работой, много свободного времени. В течение учебного года всегда некогда, — искренне глядя в глаза Гирлянде, сказала я. Когда же она закончит допрос, надоело уже.
Образование все-таки великая вещь. Именно дипломы решили исход дела в мою пользу. Заведующая решила использовать внезапно подвернувшийся ей кадр по полной программе.
— Как вы думаете, сколько дней уйдет у вас на опрос детей?
— День или два.
— У меня предложение. Вы остаетесь до конца этой недели работать воспитателем на средней группе, ведь, кажется, она интересует вас больше остальных? Можете опрашивать и эту группу и все остальные. На следующей неделе из отпуска выходит их постоянный воспитатель. График работы — с восьми утра до шести вечера без перерыва. На группе вы будете работать одна.
— Согласна.
— Как вас зовут? — заведующая заглянула в паспорт и сморщилась. — Миля? Это что за имя такое? Пока здесь работаете, будете Людмилой.
Я не возражала. Но не многовато ли Людмил для одного садика? Заведующая, методист, и еще я.
Заведующая открыла дверь, выпроваживая меня из кабинета. В коридоре уборщица Света намывала полы прямо перед кабинетом заведующей, демонстрируя начальству трудовое рвение и заодно подслушивая разговор.
— Света, это наш новый воспитатель, Людмила Николаевна. Отведи ее в среднюю группу.
— Конечно! — восторженно глядя на начальство, молвила Света.
Дверь захлопнулась, отрезав нас от сверкающей не хуже новогодней елки моей новой начальницы.
— Пойдемте, это на первом этаже в конце коридора. Ой, а вон Артем Альбертович, он вас и проводит, а мне еще мыть второй этаж.
Артем Альбертович шел нам навстречу и представлял собой парня в районе двадцати лет. Света сразу куда-то делась, перепоручив меня новому провожатому. Наверное, побежала разносить новость коллективу.
— Ты тоже тут на практике? — сразу спросил меня он, без раздумий обратившись на «ты».
— Нет. А ты на практике?
— Точно, мне еще две недели тут пахать. Лето, страда, с воспитателями большой напряг. Берут кого попало. Это я о себе, — улыбнулся он, решив, что я обиделась, но я и не собиралась. На обиженных воду возят. — Ты тут надолго?
— Нет, до пятницы. Мне надо исследование провести, — поделилась я своей легендой.
— Для курсовой работы?
Еще один принял меня за молодую. Показать ему паспорт? Обойдется, решила я и поинтересовалась:
— Почему воспитателей не хватает?
— Зарплата маленькая, начальство вредное.
— Как и везде.
— Не везде. Я пойду получать второе высшее образование, юридическое, и стану преуспевающим адвокатом.
Вот прямо так и заявил: преуспевающим. Обхохочешься. Любимая поговорка моей мамы-судьи «адвокатура — кладбище юристов»! Наивный юноша, молодой еще.
— Не веришь? — надул губы парень. — Кстати, как тебя зовут?
— Людмила Николаевна. А вообще-то Миля.
— Еще одна Людмила?
— Много их тут?
— Ты четвертая. Заведующая с методистом и повар.
— Понятно, — про повара я не знала.
— Если тебе надо провести нормальное исследование, не связывайся со средней группой, — по-свойски посоветовал парень.
— Почему?
— Да тупые они.
— Все?!
— Нет, неправильно выразился. Это возраст такой.
По коридору мы продвигались очень медленно, хорошо, что он длинный.
— Дети средней группы по росту могут быт как первоклассники, а ума у них как у малышей, — объяснил Артем. — Так что не требуй у них ничего умного.
— Не буду, — пообещала я. Только убийцу разыщу и все.
— Приходи проводить исследование в мою старшую группу, или в подготовительную, там дети умнее.
— Приду, если пустишь.
— Пущу, конечно. А в подготовительную группу сама приходи, когда захочешь, они у нас самостоятельные.
— Хотела спросить, если не хватает воспитателей, то почему методист не идет работать с детьми?
— Ее детям нельзя показывать.
— Почему?
— Сейчас узнаешь! — ехидно прошептал Артем Альбертович.
Методиста Людмилу Васильевну, вышедшую из какой-то двери, он заметил чуть раньше меня. Я ее увидела и испугалась. Ее нельзя пускать к детям! Ее вообще во сне увидишь — не проснешься! Видимо, в детстве она необдуманно сунула голову в собачью будку к бешеной собаке. Шрамы покрывали все ее лицо. Лицевой нерв был, скорее всего, тоже задет, иначе откуда эта кривая ухмылка.
— Гуляете в рабочее время, Артем Альбертович? — взгляд не хуже чем у кобры впился в парня.
— Я веду нового сотрудника на рабочее место, — не растерялся он.
Взгляд переместился на меня, чему я не обрадовалась.
— И кто же это дал такое указание?
— Меня Людмила Ивановна назначила до пятницы воспитателем средней группы, — вступилась я за парня.
Услышав имя начальницы, та подобрела. Ухмылка сгладилась, и я поняла, что ее виновник не лицевой нерв, а поганый характер.
