– Уля? Ты здесь?
– А где же мне быть? Рабочий день ведь…
– Да, конечно… – Демьяныч потоптался на месте, словно соображая о чём-то, – ты вот что, Уля… У тебя, кстати, срочное что есть?
– Да нет. – Ульяна пожала плечами. – Ничего.
– Вот и отлично. Ты иди домой, Уля, я тебя на сегодня отпускаю. День такой… Иди… Следователь сейчас придёт, поговорить надо.
– Как скажете. – Ульяна не заставила себя ждать. – Я пойду. – Она взяла сумочку со спинки стула, повесила на плечо.
Демьяныч задумчиво смотрел ей вслед, потом окликнул:
– Уль, стой! Ты на празднике была вчера?
– Да. – Ульяна обернулась. – Там все были.
– И Галина?
– И Галина. Что это вы, Иван Демьяныч, глупости спрашиваете, сами ведь всё знаете. Где же ей быть, как не там, разве она упустит?
– Да, да… ты сама её видела?
– Конечно, сама. Она там с ухажёром беседовала. Не из наших. Кто, не знаю. Ещё вопросы есть?
– Нет. Иди.
Ульяна вышла на улицу и вздохнула с облегчением. Хорошо, что ушла. Какая сейчас работа? Она хоть Галину и недолюбливала, но никто не скажет, что они ругались, или ещё что… Подругами, естественно, не были, но и врагами не назовёшь. Тем более, то, что у них с Гришей было, прошло давно, до неё ещё.
Ульяна немного повеселела. Всё хорошо будет, они с Гришей поженятся, детей заведут, и заживут! Другим на зависть. Работа у Гриши хорошая, денежная, мастером в леспромхозе. Его уважают, слушаются, несмотря на молодость. Он как институт закончил, опять в родные места вернулся, не прижился в городе. И она, как образование в техникуме получила, тоже сюда. Скучно вдали от родных, неуютно. Тут они и встретились уже серьёзно, по-взрослому. По-другому друг на друга посмотрели. Выходит, не зря оба вернулись, счастье своё нашли.
Перед домом Гриши Ульяна замешкалась, словно испугалась чего-то. Мысль идиотская посетила: а где он сам-то был? Утром пришёл… Папоротник искал… Чудно…
Калитка открыта была, Ульяна вошла. Во дворе пусто, только собака вылезла из будки, лениво тявкнула, потом вильнула хвостом, и снова удалилась в будку – на жаре службу нести не хотелось. Опять же Ульяна своя, не чужая, чего зря шум поднимать?
Ульяна прошла в дом. Гриша сидел за столом. Ульяна ещё с порога заметила – мрачнее тучи. Подошла, села рядом на табуретку.
– Привет!
Гриша поднял глаза, мутные, красные, сразу видно, не в себе человек. Дыхнул на Ульяну перегаром.
– Здорово, коли не шутишь.
– Пьёшь?
– Галку поминаю.
– Мне налей. – Ульяна достала стопку из буфета, подставила. Гриша плеснул на донышко. Ульяна зажмурилась, выпила. В горле перехватило, слёзы из глаз полились. – Ох, и крепкая!
– Мать делает. Что в конторе говорят?
– Ничего. Демьяныч следователя ждёт. А где мать у тебя?
– В город поехала, Надежде помочь… Та совсем плохая, куда её одну отпускать. А мать всё равно свободна.
Ульяна замешкалась, спросить или уж не спрашивать, где вчера был? Что она, следователь? А с другой стороны Гриша ведь жених ей…
– Гриш, Светка вчера сказала, ты папоротник искать пошёл… Неужто правда? Я как искупалась, вышла, а тебя нет. Искала, искала… Где пропал-то? Так домой и пришлось одной идти.
– Дошла?
– Да, как видишь… – Ульяна неприятно поразилась его грубости. Странно… Гриша всегда обходительный, вежливый, стеснительный даже, а тут… злость в голосе, раздражение…
– Вот и слава Богу. А где я был, там меня уже нет.
– Загадками говоришь. Трудно просто сказать?
– Да нечего говорить, не приставай. Захочу, сам расскажу.
– Есть что рассказывать?
– Может, и есть, а может, и нет. Сказал, не лезь!
Ульяна притихла, обиженная. Гриша стопку в рот опрокинул, не закусил даже.
– Следователь у меня был.
– У тебя?! Что ему от тебя-то надо?
– Того же. Глупая, не соображаешь?! И к тебе придёт, и ко всём. Про Галку спрашивал, что же ещё?
– А что спрашивал-то?
– Видел, не видел… С кем, почему? Следак, он и есть следак. Вынюхивает…
– Так её, правда, того? Задушили? Я думала, она сама…
– Может, и сама… Он ничего не говорил. Вскрытие покажет. Представляешь, вскрытие… Как про консервную банку… – Гриша вытер слезу.
– Тебе её жалко, что ли? Чего разнюнился?
– Жалко!!! Это тебе никого не жалко, дура! Горя не знаешь, как сыр в масле катаешься, всё тебе на блюдечке с голубой каёмочкой!
Ульяна заплакала от несправедливости. Зачем он так с ней? В чём её вина? В том, что любит его, больше, чем себя? Может, напрасно она гордячку из себя строит? Обнять бы его, приголубить… она вовсе не безжалостная, ей тоже Галину жаль. По-своему.
Гриша успокоился, взял со стола огурец и захрустел.
– Я ведь до тебя встречался с ней, после школы сразу, пока не уехал. Знаешь?
Ульяна кивнула.
– Всё серьёзно было, не думай. Галка хорошая, добрая. И по хозяйству, и так…
– И что расстались? – Теперь Ульяна хотела до конца дослушать. Пусть выговориться, снимет камень с души, авось, легче будет. Глупо к покойнице ревновать.
– Как-то вышло по-дурацки. Я в институт поступил, она здесь осталась, хозяйство разве бросишь? Мать у неё больная, сама знаешь. Галка в город ко мне приезжала, в общежитие. Иногда я комнату снимал, в выходные, на окраине, мы там встречались. У неё и ключ был… Как-то я задержался, а она приехать должна была. Ну, и сразу туда пошла, мы заранее договорились. Я вечером пришёл, а она и сынок хозяйский на кровати, голые… На столе закуска и бутылка, конфеты… Сынок осклабился так нехорошо, усмехнулся, с кровати встал, оделся и вышел, дверью хлопнув. Галина лежать осталась… Я за ним, убить хотел, да духу не хватило… До остановки дошёл и в общежитие поехал, напился до чёртиков… Утром на занятия не пошёл, лежал, скрутило всего… А тут и Галина заявилась, помятая вся, опухшая… «Куда пропал вчера? – спрашивает, – Я ждала, ждала, уснула даже, проснулась, утро, тебя нет…» Я подумал, издевается. Стыд совсем потеряла, шалава. Уставился на неё, ничего не понимаю. А она смотрит глазищами невинными, ресницами хлопает, словно кукла какая. Я молчу, она опять то же спрашивает. Не выдержал я, выдал ей всё, что думал о ней – и про неё, и про сыночка хозяйского. Она выслушала, разрыдалась… Говорит, не помнит ничего. Пришёл он в комнату, где Галина меня ждала, шутит, расспрашивает… Сказал, что день рождения у него сегодня, а все друзья разбежались, даже бутылочку распить не с кем. Вроде как уговорил Галину по рюмочке за компанию, пока меня нет выпить. Она согласилась, а что отказываться? Выпили, съели по конфетке, а потом она ничего не помнит, ни как в постели оказалась, ничего… Клянётся, ничего не было, вроде как обрывки всплывают в памяти, не смог он… Хотя, откуда она знает, если в беспамятстве была? Врала, стерва… Дальше я разговаривать с ней не стал, вытолкал и велел мне на глаза больше не показываться, и матери наказал её от дома отвадить. Вот такая история. А теперь думаю: а может, он опоил её чем? Ну, подсыпал чего-нибудь в рюмку? Может, напрасно я тогда? А? Хотя всё равно бы простить не смог, даже если и так… Долго потом эта кровать у меня перед глазами стояла… – Гриша снова опрокинул стопку в рот. – А потом тебя встретил, снова жить захотелось…
– Гриша… – Ульяна готова была снова расплакаться, – любимый… прости, мне, правда, Галку жаль. Я зла на неё не держу, не думай…
– Тебе-то чего на неё злиться? Скорее уж у неё повод есть для злости.
– Она любила тебя? Откуда знаешь? К ней лейтенант сватался, Светка сказала…
– Да не знаю я, разлюбила, наверное, не ты же меня отбила… но так, парой слов перебрасывались, спрашивала всё, как у нас с тобой? Счастлив ли?
– А ты что? – У Ульяны замерло сердце. – Что ей отвечал?
– Нормально всё, свадьба скоро… А она смеялась.
– Смеялась? Не верила, что у нас свадьба будет?
– Не знаю, верила – не верила… У неё теперь не спросишь… Иди домой, Уля, потом встретимся. Один побыть хочу.
– Ладно. Пойду. – Ульяна взяла сумочку.
Гриша вдруг поднял на неё мутные от самогона глаза.
– Я ещё кое-что следователю сказал… Про то только я знаю. Парень, что рядом с ней стоял, тот сынок хозяйский из города был…
– Сынок? – Ульяна оторопело уставилась на Гришу. – С чего ты взял?
– Я его рожу век не забуду. Всё время перед глазами стоит, на ощупь узнаю…
– Да что же он делал здесь?
– Я не знаю!!! Пусть следователь думает. Ему за это деньги платят. Всё, иди, сказал!
Ульяна поспешно вышла, ей и самой оставаться не хотелось. Гришины откровения её покоробили слегка. Может, и к лучшему, что Галина утонула? Чувствовала Ульяна, что не просто так она на Гришу да на неё зыркает. Смеялась… Что смешного? Задумала, небось, стерва, что-то… Гришину любовь вернуть захотела. Нет, не смирилась Галина с потерей. Такие всю жизнь не смиряются. Если что захватили, так уж не отпустят. Опасно рядом с ней жить, всё равно бы жизнь им порушила. Не сейчас, так потом, попозже, когда бы схлынули первые восторги. Неустойчивый парень Гриша, колеблющийся… Его крепко в руках держать нужно. А сынок тот что делал здесь? Видела Ульяна, не люб он Галине, женское сердце не обманешь. Для Гриши спектакль устроила, гадина. И ведь удалось, Ульяна заметила, как помрачнел его взгляд, хоть и скрыть пытался, что неприятно ему. Но Ульяна всё подмечает. Скорее бы свадьба… И где был, Гриша молчит… Странно всё… «Неужели это он Галину приревновал?» – шальная мысль промелькнула, испугав Ульяну своей откровенностью.
