В тот понедельник мма Макутси не могла сообщить ничего важного. Она провела замечательный тихий уикенд с сестрой, работавшей в «Больнице принцессы Марины». Они купили ткань и начали шить платье для дочери сестры. В воскресенье сходили в церковь, где во время пения гимна одна женщина потеряла сознание. Сестра помогла привести ее в чувство, после чего они напоили бедняжку чаем в церковном приделе. Женщина была ужасно толстая, сказала мма Макутси, а в церкви было очень душно, но она быстро пришла в себя и выпила аж четыре чашки. Женщина приехала с севера, и во Франсистауне у нее двенадцать детей.
— Слишком много, — сказала мма Рамотсве. — В наши дни иметь двенадцать детей ни к чему. Правительство должно запретить людям рожать больше шести. Шестерых вполне достаточно. Ну, в крайнем случае семь или восемь, если ты в состоянии их прокормить.
Мма Макутси согласилась. У нее было четыре брата и две сестры, и она считала, что это помешало ее родителям уделить достаточное внимание образованию каждого ребенка.
— Чудо, что я получила девяносто семь процентов, — сказала мма Макутси.
— Если бы вас в семье было трое, вы получили бы больше ста, — предположила мма Рамотсве.
— Это невозможно, — возразила мма Макутси. — За всю историю Ботсванского колледжа делопроизводства никто не получал больше ста. Это совершенно невозможно.
В то утро никаких дел у них не было. Мма Макутси почистила свою печатную машинку и до блеска натерла стол, пока мма Рамотсве читала журнал и писала письмо двоюродной сестре в Лобаце. Время тянулось медленно, и к полудню мма Рамотсве уже собиралась закрыть агентство на ланч. Но в этот момент мма Макутси с грохотом задвинула ящик стола, вставила в машинку лист бумаги и энергично застучала по клавишам. Это был сигнал: появился клиент.
К агентству подъехала большая машина, покрытая слоем вездесущей летней пыли, и из нее вышла сидевшая сзади худенькая белокожая женщина в блузе и брюках цвета хаки. Она бросила быстрый взгляд на вывеску, сняла темные очки и постучала в приоткрытую дверь.
Мма Макутси пригласила ее в офис, где мма Рамотсве приветствовала клиентку, встав из-за стола.
— Извините, что приехала без предварительной договоренности, — начала женщина. — Я очень надеялась застать вас на месте.
— Договариваться заранее совершенно не обязательно, — успокоила ее мма Рамотсве и протянула руку. — Милости просим в любое время.
Женщина вежливо ответила на рукопожатие, и мма Рамотсве заметила, что сделала она это чисто по-ботсвански — в знак уважения положив левую руку на правое предплечье. Большинство белых жмут друг другу руки очень грубо, оставляя вторую руку свободной, что подразумевает возможность любого обмана. Эта женщина по крайней мере научилась вести себя как должно.
Мма Рамотсве пригласила гостью сесть в кресло для посетителей, а мма Макутси тем временем поставила чайник.
— Меня зовут миссис Андреа Куртин, — представилась посетительница. — В посольстве мне сказали, что вы частный детектив и вероятно сможете мне помочь.
Мма Рамотсве удивленно вскинула брови.
— В посольстве?
— В американском посольстве, — уточнила миссис Куртин. — Я просила порекомендовать мне какое-нибудь детективное агентство.
Мма Рамотсве улыбнулась.
— Мне приятно, что они рекомендовали нас, — сказала она. — Но чего вы хотите?
Женщина положила руки на колени и теперь разглядывала их. Мма Рамотсве заметила, что кожа у нее на руках покрыта мелкими пятнышками, как бывает у тех белых, которые слишком много времени проводят на солнце. Пожалуй, это американка, много лет жившая в Африке. В Ботсване таких много. Они влюбляются в Африку и иногда остаются здесь на всю жизнь. Мма Рамотсве прекрасно их понимала. Она вообще не представляла себе, почему столько людей живет в других местах. Как можно выжить в холоде, в северном климате, среди всего этого снега, дождя и темноты?
— Я могла бы сказать, что разыскиваю одного человека, — начала миссис Куртин, поднимая глаза на мма Рамотсве. — Но это означало бы, что мне есть кого искать. А это, скорее всего, не так. Точнее будет сказать: я пытаюсь выяснить, что именно давным-давно случилось с одним человеком. Не думаю, что он жив. Вернее, я уверена, что его нет в живых. Но хочу узнать, что с ним произошло.
Мма Рамотсве кивнула.
— Иногда это бывает очень важно, — сказала она. — Я очень сожалею, миссис Куртин, что вы потеряли этого человека.
Миссис Куртин улыбнулась.
— Вы очень добры. Да, я кое-кого потеряла.
— Когда это случилось? — спросила мма Рамотсве.
— Десять лет назад, — ответила гостья. — Десять лет назад я потеряла моего сына.
На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Мма Рамотсве перевела взгляд на стоявшую возле мойки секретаршу и заметила, что та очень внимательно смотрит на миссис Куртин. Встретившись глазами с начальницей, мма Макутси почувствовала себя виноватой и снова занялась чайником.
Молчание прервала мма Рамотсве:
— Мне очень жаль. Я знаю, что значит потерять ребенка.
— В самом деле?
Она не поняла, был ли это самый обычный вопрос, или ей бросили вызов, поэтому ответила как ни в чем не бывало:
— Я потеряла новорожденного ребенка. Он не выжил.
Миссис Куртин снова опустила глаза.
— Тогда вы действительно знаете, — сказала она.
Мма Макутси наконец заварила редбуш и принесла эмалированный поднос с двумя кружками. Миссис Куртин с удовольствием взяла одну и пригубила красный горячий напиток.
— Я должна рассказать вам о себе, — сказала она. — Тогда вы поймете, почему я здесь и почему прошу мне помочь. Если вы сможете это сделать, я буду признательна. Если нет — я пойму.
— Видите ли, — ответила мма Рамотсве, — я не в силах помочь каждому. Но я не стану даром тратить свое время и ваши деньги. Сразу скажу, смогу ли я быть вам полезной.
Миссис Куртин поставила кружку на поднос и вытерла ладонь о брюки цвета хаки.
— Тогда слушайте, — сказала она, — почему американка сидит сейчас в вашем офисе в Ботсване. А выслушав мою историю, скажите, да или нет. Все очень просто. Да или нет.
Глава 3
Мальчик с африканским сердцем
Я приехала в Африку двенадцать лет назад. Мне было тогда сорок три, и Африка ровным счетом ничего для меня не значила. Пожалуй, я представляла ее себе так же, как любой другой человек: яркая смесь разнообразных образов, саванна и поднимающаяся над облаками Килиманджаро. И еще голод, гражданские войны и пузатые полуголые детишки, позирующие перед камерой с выражением безысходности на лицах. Я знаю, что это лишь одна сторона Африки, причем не самая важная, но тогда мне на ум приходило именно это.
Мой муж экономист. Мы познакомились в колледже и поженились вскоре после выпуска. Мы оба были очень молоды, но наш брак продлился довольно долго. Муж получил работу в Вашингтоне и через некоторое время уже работал в Международном банке — занял там заметную должность и быстро поднимался по служебной лестнице. Потом он стал каким-то неспокойным и дерганым и в один прекрасный день объявил, что его на два года направляют в Ботсвану в качестве управляющего делами Международного банка в этом регионе Африки. Это было значительное повышение в должности, и я решила, что лучше лечить его нервозность работой, чем романом с какой-нибудь молоденькой женщиной, как поступает большинство мужчин. Знаете, мма Рамотсве, так бывает, когда мужчина вдруг осознает, что уже не молод. Он впадает в панику и начинает искать молоденькую возлюбленную, чтобы убедиться в том, что он все еще настоящий мужчина.
Ничего подобного я бы не выдержала, поэтому согласилась, и мы приехали сюда вместе с нашим сыном Майклом, которому только что исполнилось восемнадцать. Он должен был поступить в колледж, но мы решили — пусть годик побудет с нами, а потом отправится на учебу в Дартмут. Это очень хороший американской колледж. Большинство наших колледжей так себе, а этот один из лучших. Мы очень гордились, что его туда взяли.
Майкл проникся идеей переезда и стал читать все, что мог найти об Африке. К тому времени, как мы перебрались сюда, он знал гораздо больше, чем я или муж. Он прочитал все, что написал Ван дер Пост — всю его мифическую ерунду, — и перешел к более серьезным вещам, к работам антропологов и научным журналам. Наверное, именно по книгам он и влюбился в Африку, задолго до того, как ступил на африканскую землю.
Банк снял для нас дом в Габороне, рядом со зданием правительства, где расположены все посольства и комитеты. Он мне сразу понравился. В тот год выпало много дождей, и сад был прекрасен: клумбы с каннами и белыми лилиями, пышные бугенвиллей и зеленые лужайки. За высокой белой стеной скрывался райский уголок.
Майкл был счастлив, как ребенок, который наконец-то нашел ключ от буфета со сладостями. Он вставал спозаранку, брал грузовик Джека и уезжал по Молепололе-роуд. Там час-другой бродил в зарослях и возвращался к завтраку. Пару раз я ездила с ним, хотя и не люблю рано вставать. Мы болтали о птицах, которых там видели, о шнырявших под ногами ящерицах. Через несколько дней он уже знал, как все они называются. Мы наблюдали за восходом солнца и чувствовали его тепло. Вы ведь знаете, мма Рамотсве, как там красиво, на краю Калахари. В это время дня солнце белое, воздух напоен резким ароматом, и хочется вдыхать его всей грудью.
