— Дай бог, — ответил водитель. — Чем вызван повторный выезд, а, Валя?
— Изменился характер происшествия, так это называется. Раньше думали, что это просто пожар, а теперь выяснилось, что пожар здесь не самое главное.
— Пожар — это маскировка? — спросил Савченков.
— Похоже на то. Так что имей в виду... Потребуется общий вид и улицы, и двора, и внутри дома, хотя там черным-черно. Но на твоих снимках, думаю, мы сможем рассмотреть все необходимое.
— И даже больше! — воскликнул Савченков.
— Значит, так, ребята, — обернулся Демин к оперативникам. — Учитывая, что в самом доме все сгорело, основное внимание во дворе, в саду, на улице... При пожаре почти весь снег сошел, двор даже просохнуть успел. Мелочей там нет... Вот и приехали.
Демин подошел к воротам, толкнул их — они оказались запертыми изнутри. Калитка тоже была на запоре. После того как он ушел отсюда на рассвете, здесь уже явно кто-то побывал. Соседи? Демин оглянулся и увидел, что из некоторых калиток выглядывают люди. Не раздумывая, он направился к ближайшему дому.
— Здравствуйте, — сказал он женщине, которая вышла с ведром, видимо, за водой к колонке. — Не скажете, сюда кто-нибудь приходил сегодня? А то ворота, смотрю, заперты...
— Это сын Жигунова, Мишка. Походил, посмотрел... Много работы, говорит, батя мне оставил.
— Почему оставил? Он решил, что старик мертв?
— Кто ж его знает, что он решил... С дружком он был здесь. Потом заперли ворота и были таковы. Полчаса как ушли.
— Не знаете, он не звонил в больницу, не узнавал об отце?
— Вряд ли. — Женщина скорбно покачала головой, — Не те у них отношения, чтоб волноваться да по больницам звонить... Да и Мишка был, похоже, не в таком состоянии, чтоб связное что-то спросить, номер правильно набрать...
— А живет где?
— Где-то живет. — Женщина повернулась к ведрам. — Знаю, что автобусом приезжает, а откуда добирается... Вроде в общежитии.
— У отца дом из двух половин, а сын в общежитии? — удивился Демин.
— Говорю же, в ссоре они. А чего не поделили, бог их знает. Когда есть чего делить, — женщина кивнула в сторону дома, — найдется причина, чтоб поссориться.
Подойдя к обгорелым стенам, Демин влез в окно. И сразу после ясного мартовского дня его окружила черная копоть, обожженные стены.
Демин обратил внимание на странный предмет, висевший на раме. Дверь, видимо, закрывалась на обычную щеколду, в которую можно повесить замок, воткнуть щепку, но сейчас в петле торчал треугольный напильник.
— Тебе знаком такой запор? — спросил Демин подошедшего Савченкова.
— Вполне. Все садовые калитки, двери, за которыми нет ничего ценного, запираются на такие вот запоры. Кстати, появились в нашем хозяйственном магазине — восемнадцать копеек петля и накладная планка.
— До чего все-таки приятно поговорить со знающим человеком! — восхитился Демин. — А как ты думаешь, удобно в петлю втыкать напильник?
— Напильник? — удивился Савченков. — Ты хочешь, чтобы я его сфотографировал? Сей момент!
— Это само собой... Не кажется ли тебе, что напильник для этого дела не подходит?
— Более того, я уверен, что он не подходит. Напильник вгрызается в металл, и стоит его десяток раз воткнуть в эту петлю, изготовленную, между прочим, не из самого лучшего металла, как она вся окажется в зазубринах.
— Совершенно с тобой согласен, — заметил Демин. — Кроме того, напильник просто неудобен, его трудно воткнуть, трудно вытащить из петли. Он оказался здесь за несколько минут до пожара. Посмотри, на планке нет ни одной царапины.
— Одна есть, — заметил Савченков. — Та самая, в которую он сейчас впился. Стоит его вынуть, и под ним окажется свежий срез металла.
— Но сначала ты его сфотографируешь.
— Важная улика?
— Очень. Если он весь в копоти, значит, к нему после пожара никто не притрагивался. Кстати, понятые где? Гольцов! — крикнул Демин в глубину дома. — Понятые есть?
— Идут, — откликнулся оперативник.
— Здравствуйте... — В выгоревшем проеме стояли две женщины. С одной из них Демин разговаривал у калитки. Женщины опасались посмотреть по сторонам, словно могли увидеть кого-то из погибших.
— Вы бывали в этом доме? — спросил их Демин.
— Бывали, а как же, — ответила молодая женщина.
— Эта дверь между половинами дома запиралась?
— Вроде нет... Зайдешь, бывало, — на одном крыльце замок висит, идешь к другому... Всегда можно было войти, не в одни сени, так в другие.
— Но петелька, как видите, привинчена... Зачем она, если двери не запирались?
— А как же без петельки? — удивилась женщина. — Сквозняк какой или еще что... И вообще... Для порядку! Положено.
— Видите напильник? — показал Демин женщинам свою находку. — Дверь выгорела, а напильник в петле остался.
— О! — женщина прикрыла ладонью рот. — Это что же, выходит, они запертые были?
Демин со значением посмотрел на Савченкова — вот, дескать, как надо детали понимать. Суть-то в том, что люди во время пожара оказались попросту запертыми.
Женщины стояли у входа, Савченков снимал часть выжженной двери, обгоревшую металлическую планку, прокопченный напильник.
— Ну вот, — удовлетворенно проговорил Демин, присев на корточки в углу. — Все, что осталось от ящика с инструментом. — Он поднял клещи, ножовку, отвертку. — В этом ящике лежал и напильник. А когда преступнику потребовалось срочно запереть дверь...
— Почему срочно? — спросил Савченков.
— А потому, что в комнате, где он оставил людей, пылал огонь и у него не было ни секунды на раздумья. Напильник в дверь — это уже на грани паники. Увидев ящик с инструментом, он бросился к нему, схватил первый попавшийся предмет, не думая о том, насколько он уместен. Если я найду и молоток...
— Уж не этот ли? — спросила женщина, показывая на неприметный комок в куче пепла. С того места, где она стояла, в прямоугольнике света на полу хорошо был виден предмет с четким квадратным сечением. Женщина хотела было поднять его, но Демин остановил ее.
— Постойте! — сказал он. — Гена, сними, пожалуйста, эту находку. Наверно, и на нем может кое-что остаться, как ты думаешь?
— Наверняка! — уверенно заявил Савченков. — Смотри, а ручка-то почти целая... На нее при пожаре что-то упало... то ли тряпье какое-то, то ли...
— На молоток и человек мог упасть, — заметил Демин.
— Эх, многовато вчера здесь народу перебывало! — вздохнул Савченков.
— Сын Жигунова был вчера здесь? — спросил Демин у женщин.
— Мишка-то? Был, а как же... Давно его не было, а вчера, надо же, заглянул.
— А жена старика? Жива?
— Жива, — кивнула женщина. — Но тоже с ним не живет. К сестре перебралась. Давно, уж лет восемь, а то и все десять, как ушла.
— В таком возрасте люди обычно не уходят, поздновато уходить-то?
— Запивать начал старик, тут уж хочешь не хочешь, а сбежишь. Потом какие-то у него начались завихрения насчет дома. Чуть что — выгоню, кричит, хотя все понимали, что выгнать он не может, нет таких законов... Но и радости от такой жизни тоже немного. Помаялась Федоровна, да и перебралась к сестре.
— Она заходит к старику?
— Нет, никогда не видела, — ответила женщина.
— У нас бывает, если праздник какой случится, еще чего, — добавила вторая. — Зайдет, чайку попьет, всегда спросит о старике, а проведать — нет. Нарочно, бывало, выглянешь — постоит, на окна посмотрит, видно, хочется зайти, не один десяток лет здесь прожила, но нет, мимо идет. Даже не оглядывается, будто боится, что слабинку допустит, не совладает с собой, да и постучится к мужу-то...
— Кто еще жил в доме? — спросил Демин.
— Дергачевы, квартиранты. Муж и жена.
— У него все время жили квартиранты?
— Жили, но не задерживались. Капризный был старик, вмешивался во все. Дверь между половинами дома ни за что не хотел заколачивать, хотя любому удобнее с отдельным входом. Но старик был против.
— А эти, Дергачевы, давно у него жили?
— С осени, а, Мария? — повернулась пожилая женщина к соседке. — Въехали, тепло еще было.
— Понятно. — Демин вышел на яркое солнце и невольно вздохнул, стараясь освободить легкие от тяжелого, пропитанного гарью воздуха.
— Вчера, кроме сына, были еще гости?
— Вроде приходили, а, Мария? — пожилая женщина вновь за советом обратилась к молодой. — Были, а вот кто... Какие-то все они на одно лицо. Весь день туда-сюда шастали. То один придет, то сразу двое, то кого-то уводят...
— Почему уводят?
— Не могут сами уйти, вот и уводят... Зинку вчера опять чуть не волоком тащили. Борисихина ее фамилия. Муж за ней приходил. Как Зинки дома нет, он первым делом к Жигунову... Никто ее здесь не ругает, знай, подливают да тосты за здоровье произносят.
— Значит, сын приходил, Зинка, ее муж... Кто еще?
— И еще были... Но тех не знаю. Да и присматриваться мне незачем. У них каждый день что-то празднуют.
— Понятно. Спасибо. Положение проясняется. Что-то наших оперативников не видно...
