– А что? Вполне приличный свитер.
Артем согласился – свитер хорошо облегал атлетическую фигуру бывшего десантника. И век бы ему оставаться в этом свитере, на кой ему сдался фрак с парчовым жилетом?! Сообразительный Сережа сам мастерил себе уникальный реквизит, но вот выступать с ним – это уже превышало его способности…
Обезьяну Артем обнаружил у форганга. Огромная обезьяна понуро стояла перед маленьким Гавриловым и выслушивала нагоняй.
– Не ломай человеку настрой, – сурово отодвинул Гаврилова Артем. – Ему же работать сейчас.
И похлопал обезьяну по плечу.
– Я сам с твоей матушкой разберусь, – пообещал он обезьяне.
– Не надо, – буркнул панк. – Только хуже выйдет.
Артем хотел было похвастаться, что не таких дам убалтывал, но прислушался к музыке – и понял, что через две минуты работать выходную репризу. А это – визитная карточка клоуна. Тут нужно блеснуть и создать себе репутацию на все представление…
Рядом оказался Сережа.
– Потом, потом, – отмахнулся от него Артем.
– Она в администрации, – шепотом сообщил Сережа. – Она из кафе вышла с Никольским, и он ее увел…
– Чтоб ей! – не удержался Артем. Завпосту вовсе незачем было знать, что у Гаврилова проблема с конюхом.
Гаврилов с интересом посмотрел на него.
Артем побежал на манеж. Портить настроение Гаврилову, да еще впопыхах, было совершенно ни к чему.
Он отработал выходную репризу немного взбудораженно, впрочем, публика приняла хорошо, смеялись. Следующая была через два номера – та самая «Обезьяна». Незаметно рядом оказался Тарасов. Сережа, по гениальному замыслу шпреха, должен был выбегать из бокового прохода. Сам шпрех стоял на манеже.
Артем обернулся в поисках панка – тот, прижавшись к стене форганга, смотрел в щель занавеса. И, похоже, именно на ложу, где сидела Ика.
– Не забыл, когда вылезаешь? – дернул его за пыльную коричневую шкуру Артем.
– Не-а…
Огромная обезьяна повернулась к нему.
– А где?.. – спросила обезьяна.
– В кафе, успокойся! – соврал Артем. Естественно – ребенок боялся, что его узнают под этой огромной звериной рожей.
– Точно?
– Сам ее туда усадил. Да ты не дергайся, мы тебя вытащим! – уверенно сказал Артем. – И не из таких передряг людей вытаскивали. А, Тарасыч? За мной однажды тоже мать приезжала…
Артему было тогда лет на шесть побольше, чем панку, и он собирался жениться на гимнастке. Это было подходящим поводом сбежать из насквозь протухшей театральной труппы, куда его с таким трудом засунули родственники.
Обезьяна покивала огромной рожей.
– Пхни его под зад, если что, – попросил Артем Гаврилова, зная – первый выход на манеж еще почище прыжка в холодную воду.
И потом, уже усевшись на ковре в обнимку с Сережей и Тарасовым, он исхитрился кинуть взгляд на занавес именно тогда, когда по замыслу появлялась обезьяна. Похоже, Гаврилов исполнил просьбу буквально.
Оказавшись чуть ли не посреди манежа, обезьяна затопталась на месте, повернулась направо, налево, вдруг вспомнила свою задачу и принялась яростно скрести подмышкой. И запрыгала на полусогнутых совсем так, как ее учили…
За кулисами Артем оказался под сплошной грохот. Очевидно, шпрех был прав – смех в цирке должен греметь, а не журчать. Следом за ним ввалилась обезьяна. Артем хлопнул чудовище по плечу.
– С дебютом, Андрей!
– С дебютом, с дебютом… – добавил ожидавший панка Никольский. – К вам, Гашев, мама приехала. Зайдите ко мне в кабинет.
– Никаких кабинетов! – вмешался Гаврилов. – Вон из шкуры и марш на конюшню – лошадей гулять!
– Он на работе все-таки, – добавил Артем. – А маму можно в ложу, представление посмотреть.
– Как только освободится, сразу же… – с тем Никольский ушел.
За что они с Гавриловым так друг друга невзлюбили – Артем понятия не имел. То ли спонтанная неприязнь с первого взгляда, то ли какая-то давняя история, которую каждый запомнил по-своему, так что до правды уже и не докопаться… Но вот встретились – и сразу все вспомнили, и первым делом друг на дружку надулись.
В таких случаях Артем сравнивал пожилых склочников с детишками в песочнице, не поделившими совочек и формочки.
К Никольскому Артем пошел в антракте, благо второе отделение почти все занимал аттракцион и делать там клоуну было почти нечего.
Разгримировываться он не стал, только скинул пестрые штаны и надел бархатный халат, достойный графа Монте-Кристо.
Элегантная дама сидела в крошечном кабинете завпоста и позволяла Никольскому распускать хвост. Это Артем и сам прекрасно при случае умел, и он бы ни за что не испортил игры тому же Гаврилову, но помешать Никольскому стоило хотя бы потому, что Артем сам в некотором роде положил глаз на маменьку панка. Не то чтобы всерьез, не то чтобы с далеко идущими намерениями, но все же, все же…
Конечно, цирковым канонам красоты она не соответствовала – была крупновата, но рост позволял ей это. И одевалась она, как дама-чиновник из среднего пошиба фирмы. И носила короткую стрижку – а цирковые предпочитали длинные волосы, с которыми, как ни странно, меньше проблем – укрутила в шиш, пристегнула шиньон, обмотала место стыка бусами и вперед, к аплодисментам! Артем и сам не уважал коротких стрижек, и не было оснований полагать, что взбудораженная женщина примет хоть какие-то ухаживания, но все же, все же…
Артем несколько раз бывал за границей – а Никольскому путешествовать не полагалось, хотя, очевидно, лишь об этом и мечталось. Его кабинетик был оклеен прекрасными афишами, австрийскими, итальянскими и еще какими-то. К ним, естественно, и прицепился Артем. Промельком пустил слова «Париж», «Лондон», «Вена», и присел на край стола, отгородив Никольского от мамы панка.
– А парень у вас просто замечательный! – вполне искренне обратился он к ней, резко уйдя от заграничной темы. – Гаврилов на него не нарадуется.
Спокойный, исполнительный, дисциплину понимает! Книги у меня читать берет…
Насчет книг Артем преувеличил – панк взял всего одну, и та была словарем английского языка. Очевидно, пытался понять, о чем голосит любимая группа.
– Дисциплину понимает? – сразу же полезла в конфликт мама. – А что он из дому удрал, вы знаете?
– Знаю, – честно ответил Артем. Действительно – он уже с час, как знал это.
– И вы его оправдываете?
– Смотря в чем вы его обвиняете, – Артем улыбнулся и передвинулся по столу поближе к элегантной мамочке. – Из дому убегать и бросать школу, конечно, нехорошо. А в восемнадцать лет самостоятельно устроиться на работу, самому на жизнь зарабатывать, путешествовать, самообразованием заниматься – это, по-моему, даже неплохо.
– Какое самообразование? – Андреева мама чуть не вскочила. – Кассеты целыми днями слушать – вот его самообразование! С оболтусами по дискотекам бегать!
То ли она действительно была взволнована, то ли сейчас сама себя взвинчивала, чтобы справиться с ситуацией, Артем понять пока не мог.
– Так это дома, – снисходительно объяснил Артем. – Дома он – ребенок, вот и валяет дурака. А тут он – взрослый. И какие могут быть дискотеки, если он весь вечер – в цирке? И с утра у Гаврилова репетиция, Андрей должен лошадей кормить и готовить.
– Я вижу, защитник у него нашелся, – мама подвинулась так, чтобы видеть Никольского. – А вы что скажете? По-вашему, он прав?
Видно, агрессивность женщины уже порядком достала Никольского.
– Он столько с вашим сыном возился, что, может быть, и прав, – сказал тот.
Артему стало неловко за свои донжуанские маневры. Надо же – Никольский ему на помощь пришел…
Мама панка призадумалась.
– А что вы с ним делали? – уже спокойнее спросила она.
– Репетировал. Он у нас в репризе роль исполнил. Обезьяну сыграл, – обяснил Артем. – Для новичка совсем даже неплохо. Я ему все показал, объяснил… У парня, можно сказать, актерская карьера начинается!
– Карьера у него начинается!.. – очевидно, мама вспомнила то чудовище, которое шарахнулось от нее на вахте. – Послушайте, раз уж вы действительно его… к нему… Ну, в общем…
– Хотите, чтобы я уговорил его вернуться домой? – понял Артем. – Мне-то лучше, чтобы он в цирке оставался. Только-только парня в репризу ввели…
– Он должен вернуться домой, – негромко и хмуро сказала женщина. – Должен, понимаете? Это серьезней, чем кажется. Дело вовсе не в том, что он бросил школу…
И замолчала.
Артем через плечо посмотрел на Никольского. И оба чуть заметно пожали плечами. Артем рукой показал Никольскому – погоди, я сейчас во всем разберусь… И шевельнул пальцами в сторону двери – давай, мол, оставь меня с ней…
Никольский выбрался из-за стола, сказал про свои рабочие обязанности и закрыл дверь с той стороны.
– Ну так что он натворил? – прямо спросил Артем.
– Золото у одной знакомой украл, – так же прямо ответила мама панка. И опустила глаза. – Представляете, такой позор…
