Сегодня Мефодьевна и тапочек не предложила, и руки мыть не заставила, и от этого до Веты наконец дошло, что ее учителя, человека, которого она любила и уважала много лет, уже нет на свете. От этой мысли стало так плохо, что Вета невольно остановилась, стараясь унять ноющее сердце.
Дверь в кабинет была открыта, чего в прежние времена не водилось. Комната выглядела чужой, потому, наверное, что любимое кресло профессора стояло пустым и голым, не было на нем ни подушки, ни пледа. Все дверцы шкафов и ящики стола были выдвинуты, вещи сдвинуты с привычных мест. И еще из комнаты на Вету одуряюще пахнуло резкими духами, так, что она едва не задохнулась.
По кабинету расхаживала энергичная высокая брюнетка в ядовито-малиновом костюме и таких же малиновых сапогах. Каблуки у сапог были такие тонкие и высокие, что их спокойно можно было использовать как холодное оружие.
– Здравствуйте, – сказала Вета тихо.
Брюнетка, которая как раз взяла в руки пресс-папье, резко повернулась и уронила бронзового кудрявого мальчика на пол. Вместе с такой же кудрявой собачкой. Вещь была тяжелая, и, разумеется, ничего с ней не случилось, только на паркете совсем рядом с острым носком малинового сапога осталась выбоина.
– Простите, – смутилась Вета, – я не хотела вас пугать…
Брюнетка внимательно обследовала сапог, убедилась, что с ним все в порядке, и только после этого перевела взгляд на Вету. Жесткие волосы ее были сколоты на затылке большой малиновой заколкой с блестками и воинственно торчали в разные стороны. Глаза смотрели неприветливо. Не украшал лицо и длинный нос, загибающийся чуть вниз. И довершал картину большой рот с узкими губами, накрашенными опять-таки малиновой помадой.
«Слишком много малинового», – подумала Вета и постаралась, чтобы эта мысль не отразилась у нее на лице.
– Это еще кто? – спросила брюнетка, окинув Вету с ног до головы цепким взглядом и, надо полагать, мигом поставив оценку ее внешнему виду и одежде. Причем было ясно, что оценка – тройка, причем с минусом.
Что характерно, на приветствие Веты брюнетка отвечать не собиралась. Отчего это никто никогда на ее «здравствуйте» не скажет «добрый вечер» или хотя бы «привет»? Вета вздохнула и решила, что на этот вопрос она никогда не получит ответа.
– Ты ее знаешь? – спросила брюнетка, и Вета хотела возмутиться, с чего это она ей «тыкает», но поняла, что вопрос брюнетки относится вовсе не к ней.
Из-за шкафов показался невысокий потертый мужчина средних лет, худой и бледный, а может, так казалось из-за яркого малинового костюма брюнетки. Мужчина был в очках в серой непримечательной оправе, редеющие волосы зачесаны к затылку.
Вета вспомнила, что ее ученики в школе называли таких ботаниками.
– Вы, наверное, Андрей? – спросила Вета. – Племянник Глеба Николаевича? Примите мои соболезнования в связи со смертью вашего дяди…
«Ботаник» молча наклонил голову и сделал шаг к Вете.
– Ничего не понимаю! – раздраженно заговорила брюнетка. – Вы из ЖЭКа, что ли? Так мы еще с бумагами не разбирались, еще и похорон не было! Эй, ты, кто там… Кирилловна! Отчего пускаешь в дом кого ни попадя?
– Мефодьевна я, – ответила возникшая на пороге старуха, – а это и не из ЖЭКа вовсе, и не с работы, а наследница, вроде как вы…
С этими словами старуха повернулась к племяннику, выразив мысль, что брюнетка-то наследницей не является и надо бы ей вести себя потише и поскромнее.
Но на племянникову жену слова эти подействовали, как красная тряпка на быка.
– Что? – завопила она. – Какая еще наследница? Наследники тут мы! И это все наше! – Она взмахнула рукой. – И квартира, и мебель, и все вещи! А ты – пошла вон!
– Это вы мне? – Вета сперва попятилась от такой наглости, но злость придала ей силы: – А позвольте спросить, на каком основании вы тут распоряжаетесь? Разве вы уже опротестовали завещание?
– Диночка, – подал голос племянник, – подожди. Дядя Глеб мне что-то такое говорил…
– Так ты знал? – Брюнетка круто развернулась на месте так, что из-под каблуков едва не посыпались искры, и уставилась на мужа пронзительным прокурорским взглядом. – Ты сговорился со старым маразматиком за моей спиной?
– Молчать! – гаркнула Мефодьевна, прежде чем Вета успела поднять с полу бронзовое пресс-папье и бросить его в лицо ненавистной бабе, чтобы заставить ее замолчать. – И не стыдно вам? – спросила Мефодьевна с укором. – Человека еще не похоронили, а они уже из-за наследства сварятся. Его душа еще тут, эх вы!
Вета обиделась – она-то тут при чем? Не она свару затеяла. И если на то пошло, ей эти книги тоже без надобности, только обуза лишняя, головная боль. И вовсе уж ни к чему ей выслушивать оскорбления в свой адрес. От злости в голове всплыла фамилия племянника, вот уж кому она подходит!
– Господин Недотепов, – отчеканила Вета твердым, ледяным голосом, – прошу вас зачитать завещание. Оно, если не знаете, в верхнем ящике стола.
– Вот видишь, Диночка, – пробормотал он, свернув бумагу, – все правильно…
– Это ничего не значит! – заявила его женушка. – Старик был не в своем уме, мы можем завещание опротестовать. Главное – найти хорошего адвоката…
– Да зачем вам эти книги? – простонала Вета, подумав, насколько Глеб Николаевич верно охарактеризовал эту неприятную женщину. – На помойку выбросить? Ведь нет там ничего ценного!
– Если бы там ничего ценного не было, ты бы за них не цеплялась! – заявила Дина.
Вете внезапно все надоело.
– Как вам будет угодно, – сухо сказала она, – можете делать все, что хотите. Обращайтесь в суд, мне еще и лучше, если книги полгода здесь полежат.
До жадной бабы вмиг дошло, что она тоже не сможет попасть в квартиру полгода, и гнев ее обратился на домработницу.
– Ты! – сказала она Мефодьевне. – Собирай манатки, и чтобы духу твоего здесь не было!
– Уйду! – спокойно ответила Мефодьевна. – Вот похороним Глеба Николаича, как положено, по-людски, приберу тут все, дождусь девятого дня и уйду!
– Да чтобы ничего из квартиры не прихватила! – Брюнетка совсем уже закусила удила.
– Дина, – не выдержал ее муж, – не надо так.
– Черт знает что! – Вета топнула ногой и ушла, не прощаясь.
О похоронах Вете сообщили на следующий день. Звонили из университета, голос был незнакомый, так что Вета не стала ни о чем спрашивать.
Народу пришло не очень много – не то не всем позвонили, не то бывшие коллеги и ученики разбрелись по свету – кто работать, кто отдыхать.
Вета знала уже, что хоронить Глеба Николаевича будут на Серафимовском, рядом с женой, так было указано в завещании. Профессор все предусмотрел и даже небось денег прилично оставил, поскольку жена племянника не выглядела такой злобной.
Вета мимоходом отметила, что в черном костюме жена эта похожа на ворону. Костюм можно было считать траурным с большой натяжкой из-за откровенного выреза и слишком короткой юбки. Племянник стоял рядом со своей женой, чтобы в случае чего не дать ей распоясаться на похоронах. Возможно, он пообещал жене ценный подарок, если она промолчит, а может, просто склеил ей челюсти суперцементом. Во всяком случае, она не произнесла ни слова, только длинный нос был угрожающе направлен одновременно на всех присутствующих. Вета наблюдала за ней исподтишка и решила, что эта женщина, состарившись, вполне может стать Бабой-ягой – нос вселял такие надежды.
Вета фыркнула и тут же ужаснулась про себя – она занимается злопыхательством, когда нужно думать совершенно о другом!
Какие-то незнакомые люди говорили дежурные речи, кто-то приветствовал Вету тихонько, она кивнула в ответ и отошла в сторонку – не хотелось пустых разговоров, кто когда видел покойного в последний раз да что он сказал перед смертью.
Мефодьевны на кладбище не было – видно, распоряжается дома. На поминки, однако, никого не звали.
Возвращаясь, Вета шла чуть в стороне от всех.
Ей ни с кем не хотелось сейчас разговаривать, и вообще – хотелось остаться одной, помолчать, вспомнить встречи с Глебом Николаевичем, долгие разговоры с ним.
Но вдруг с ней поравнялся какой-то странный тип – мужчина лет сорока в старомодной замшевой куртке, в металлических очках, с маленькой козлиной бородкой.
Кажется, она видела его и в церкви, и возле могилы – он стоял позади всех, держался незаметно, помалкивал. Наверное, какой-нибудь дальний родственник или ученик профессора.
– Здравствуйте, Иветта Вячеславовна! – проговорил незнакомец ненатуральным скорбным голосом, каким плохо воспитанные люди обычно разговаривают на похоронах.
– Здравствуйте, – ответила Вета удивленно. – Мы знакомы?
– Нет, к сожалению! – Мужчина опустил углы губ и от этого сделался особенно смешон. – Но я надеюсь, что это можно исправить.
– А стоит ли? – Вета взглянула на него с сомнением. – И откуда вы знаете, как меня зовут? Честно говоря, я и сама-то нечасто вспоминаю собственное полное имя!
