Чувствуя свой долг перед коллегами, я согласилась: и правда, не зря же Маринка вчера носилась с фотоаппаратом, выполняя, по сути дела, чужую работу, — сегодня она имеет полное право на отдых и.., легкий флирт после вчерашних разочарований. Заранее говорить ей, что Владимирцев тоже женат, я не стала — незачем раньше времени расстраивать нашу непредсказуемую Мариночку!
Оставив Кряжимского за главного, мы втроем покинули редакцию в девять часов сорок минут. До офиса депутата Виктор мог бы нас домчать и за десять минут, но мы решили не форсировать события, а явиться к точно назначенному времени. Полюбовавшись по пути витринами Тарасова, декорированными к Рождеству и Новому году, мы;, доехали до улицы Чернышевского ровно в девять пятьдесят пять, чтобы дождаться депутата уже на месте.
Я еще успела удивиться собственным мыслям: «Интересно, существует ли какая-нибудь психологическая концепция, определяющая тип руководителя по выбранной им секретарше? И как в свете этой теории выглядели бы Кононов с Оксаной и Игнатов с Ольгой?» Марина в это время на ходу подкрашивала губы и улыбалась в свое карманное зеркальце. «Нервничает, — заметила я. — Хм, какая же секретарша нас встретит у Владимирцева? Красивая уже была, умная — тоже, может быть, на этот раз какая-нибудь старая калоша?» — невольно усмехнулась я.
И тут нас сразу неприятно удивило скопление машин возле здания, среди которых тревожным знаком выделялась милицейская. Впрочем, в фойе нас никто не задержал, так что мы втроем беспрепятственно поднялись на четвертый этаж и постучали в дверь, которую перед нами тут же и распахнули.
— Что здесь происходит? — спросила я, удивляясь количеству народа в кабинете в этот праздничный, нерабочий день.
Ответить мне никто не счел нужным, только работники милиции, оказавшиеся здесь, сразу же попросили нас предъявить документы.
* * *
Только через полчаса мы наконец вышли в коридор и присели тут же на диван.
— Честно говоря, я не представляю, что такого могло случиться за те полчаса, которые прошли между моим звонком к Владимирцеву и нашим приездом сюда, — в недоумении сказала я, пока плохо представляя, как именно реагировать на сложившуюся ситуацию.
Я, конечно, была в курсе, что все мы смертны и в любой момент можем заболеть или вообще отправиться в мир иной. Но и предположить не могла, что сердечный приступ может вот так запросто унести человеческую жизнь за полчаса до нашего приезда.
— Слушай, что-то здесь не то, — шумно выдохнула Маринка. — Говори что хочешь, только я все равно не поверю, что еще вчера этот Владимирцев был жив-здоров и с утра говорил с тобой довольно бодро, а через полчаса после телефонного звонка его нашли мертвым в собственной ванной, умершим от сердечного приступа! — на одном дыхании выпалила она и, склонив голову набок, стала дожидаться моего ответа на свое заявление.
Вообще-то я и сама с трудом в это верила, но факты были налицо: депутат перед встречей с нами захотел принять душ и его прямо там настиг сердечный приступ, от которого он скончался на месте. Минут через двадцать в квартиру вошла жена, вернувшаяся от родителей, и обнаружила труп. Конечно, вызвала милицию, которая прибыла на место в рекордно быстрые сроки, и позвонила секретарю, который тоже примчался почти сразу. Тело депутата мы не видели, а вот сейфы, бумаги и сам офис Владимирцева опечатали у нас на глазах.
— Может быть, просто кто-то очень не хотел, чтобы мы с ним встречались? — предположила Марина упавшим голосом.
Конечно, я видела, что ей очень жаль человека, погибшего во цвете лет. Но ко всему прочему еще примешивалась обида на злодейку-судьбу, не давшую возможности даже познакомиться с этим самым человеком. Кроме всего этого, я заметила и горячее желание нашей секретарши помочь правосудию. Мы, как-то не сговариваясь, сразу решили, что с этой смертью дело нечисто.
— Вы, может быть, избиратели Геннадия Георгиевича? — обратился ко мне молодой человек приятной наружности в великолепно отглаженном костюме. — Меня зовут Ярослав Всеволодович Сосновский, я — секретарь депутата Владимирцева, то есть.., бывший.
— Секретарь? — удивилась я. Все надежды на создание психологической концепции выбора секретарши и выявление с ее помощью типа руководителя рухнули еще на начальном этапе, — как оказалось на практике, кое-кто из руководителей предпочитает секретарей-мужчин.
— У вас была назначена встреча? — так же ровно продолжил свои расспросы Сосновский. — Можете в письменном виде изложить свою просьбу, возможно, ее рассмотрит другой депутат.
Мне такая забота о простом народе очень понравилась: «Надо же, Владимирцев умер, а его секретарь в это время о простых людях все-таки думает». Но тут мое внимание привлекло кое-что иное — фигура Мариночки как-то незаметно подтянулась, глаза заблестели, и сама она в один миг еще больше похорошела. Я долго не раздумывала над причиной столь коренного изменения внешности — достаточно было приглядеться повнимательнее к подошедшему мужчине, как сразу становились ясны душевные коллизии противоположного пола.
Ярослав, с первой минуты покоривший меня элегантностью и безупречностью манер, был высоким брюнетом с роскошной шевелюрой и очень милыми чертами лица. В общем, преображение нашей секретарши было вполне обоснованно, и нам с Виктором стало понятно — в ее сердце вновь поселилось большое чувство. Конечно, к Сосновскому.
Кстати, Виктор при появлении нового человека тоже изменился в лице, видимо, испытывая какой-то дискомфорт. «Ревнует, наверное», — решила я. Вообще-то к мужчинам в нашей редакции отношение особое — мы с Мариночкой их любим и ценим, заботимся о них и всегда стараемся облегчить им жизнь, что, конечно, получается не всегда.
Но до сей поры, даже зная о частых сменах симпатий нашей секретарши, Виктор ни разу не выказал при ней открыто своего неудовольствия ее очередным кавалером, какими бы внешними и умственными данными он ни обладал. Поэтому меня несколько удивила его реакция. «Может, сам в Мариночку влюбился?» — мелькнула у меня шальная мысль.
— Ольга Юрьевна, может быть, нам действительно прибегнуть к помощи господина Сосновского? — неожиданно перебила мои умозаключения секретарша. — Я пока расскажу ему о цели нашего визита, а вы позвоните, пожалуйста, Кряжимскому.
Едва сдерживая удивление от такого явного проявления инициативы, я поднялась и вместе с Виктором направилась к телефону, находящемуся в другом конце коридора. Конечно, штудировать довольно опытного сотрудника в мои обязанности не входило, но на этот раз я не удержалась:
— Я заметила, этот тип тебе не очень нравится, но в любом случае не стоит это демонстрировать так открыто. В этом деле вообще не все гладко, — заметила я, удалившись от Сосновского на порядочное расстояние. — Мне тоже не верится, что Владимирцев внезапно умер от сердечного приступа просто так, должна же быть хоть какая-то причина и разумное тому объяснение. Поэтому давай действительно Кряжимскому сначала позвоним, а потом попробуем этого типа разговорить.
Моя рука автоматически потянулась к сумке, чтобы достать сотовый, но я тут же спохватилась: зачем же было идти так далеко, когда можно позвонить по собственному «мобильнику» одному из своих сотрудников? Во избежание подозрений мы с Виктором все-таки дошли до телефона и попросили дежурного об одолжении. А вернувшись, застали довольно мирную картину: Марина и Ярослав, позабыв о последних трагических событиях, мило болтали о совершенно посторонних вещах. Увидев нас, оба поначалу даже растерялись.
— М-мне Ярослав… Всеволодович все рассказал. Ему позвонила жена покойного, которая и обнаружила труп, а сам он в это время был на лыжной базе, — затараторила Маринка, выкладывая нам подробности, как заправский детектив. — Никого из журналистов в квартиру Владимирцева не допускают.
Хм, информация довольно исчерпывающая, но толку от нее маловато. Конечно, Сосновский искренне сожалел, что мы не успели поговорить с его шефом.
— Я и не знал о назначенной встрече, — признался он. — Обычно я в курсе всех планов Геннадия Георгиевича, но последние два дня я как раз отдыхал за городом… И теперь не представляю, смогу ли чем-то вам помочь…
— Конечно, сможете, — безапелляционно заявила я. — Нам необходимо увидеться с вдовой Владимирцева. Хоть мы и журналисты, но иногда очень даже неплохо разбираемся во всяких непонятных вещах. Представляешь, какой репортаж получится, если мы возьмемся это дело расследовать? — обратилась я уже к Виктору.
Он скептически посмотрел на меня, но от этого моя решимость не улетучилась.
— Думаю, у нас все получится, — улыбнулась я, хитро подмигнув Ярославу.
— При всем моем желании вряд ли могу в этом помочь, — растерялся Сосновский от такой напористости.
