А он проспал единственный раз в жизни, и именно тогда, когда этого никак нельзя было делать.
Бессильная ярость овладела им; холодный пот выступил на лбу, его затрясло как в лихорадке.
Вдалеке показался автобус.
10 часовБыло без трех минут десять, когда лейтенант Роман вошел в кабинет директора автобазы. Николас Карбонель уже поджидал его, стоя у стола. Директор был очень молод, высокого роста, худощавый. Рядом с ним стояли начальник отдела кадров Лабрада, которому Роман, подойдя поближе, кивнул, и еще какой-то приземистый толстяк лет пятидесяти в серой спецовке: лейтенант уже видел его во дворе автобазы.
— Лейтенант Роман? — это было скорее утверждение, нежели вопрос.
— Так точно. — Роман протянул руку директору.
— С Лабрадой вы уже знакомы, — сказал Карбонель, — а это, — он указал на толстяка, — товарищ Карлос Катала, наш диспетчер. Да вы присядьте, лейтенант.
Было заметно, что Карбонель находится под впечатлением событий минувшей ночи: держится очень напряженно, то и дело облизывает сухие губы. Роман уселся в красное виниловое кресло, закинул ногу на ногу и закурил.
— Вам уже известно, похищено ли что-нибудь со склада? — без всякого вступления спросил Роман, как только все расселись.
— Завскладом проводит инвентаризацию, — начал директор, — но уже сейчас могу вас заверить, лейтенант, что ничего существенного не похищено. Конечно, порядок у нас на складе далеко не образцовый, но...
— Ничего не похищено? — повторил Роман, как бы размышляя вслух.
Директор умолк и выжидающе смотрел на следователя. Роман продолжал:
— Разве там нет ценных деталей, запчастей, которые можно было бы украсть, с тем чтобы потом продать?
— Разумеется, есть, лейтенант, — согласился Карбонель. — Более того, в помещении конторы, то есть совсем рядом со складом, лежало двадцать с лишним тысяч песо — зарплата всей автобазы за этот месяц. И эти деньги тоже на месте. Вся сумма полностью. — Директор помолчал. — А ведь уже три месяца, как наш сейф сломан, и мы вынуждены хранить деньги в обычном шкафу. Убийцам Суаснабара не составило бы никакого труда взломать дверь или разбить окно, открыть шкаф и унести все деньги. — Он недовольно поморщился. — Я тысячу раз говорил товарищам из управления, что хранить такие суммы в простом шкафу опасно, но вопрос до сих пор не решен.
Роман сделал запись в своем блокноте и спросил, не поднимая глаз:
— И об этом все знали?
Карбонель озадаченно почесал в затылке.
— Как вам сказать, лейтенант? — не сразу ответил он. — Мы, разумеется, специально никого не оповещали, но я не сомневаюсь, что многим было об этом известно. Любой мог легко удостовериться в день зарплаты: деньги выплачивают в конторе и, конечно, вынимают их из шкафа на глазах у всех. Но вы же видите, они остались целы.
— Понятно. — Роман поднял взгляд от страницы, которую почти целиком исписал своим мелким почерком, и посмотрел на начальника отдела кадров. — Как насчет тех, кто не вышел сегодня на работу?
— Все готово, лейтенант.
Лабрада привстал и протянул Роману список, аккуратно отпечатанный на бланке автобазы.
— Здесь фамилии и адреса. Как видите, первым идет Идельфонсо Кастельо, механик. Он живет здесь, в Бехукале, на 6-й улице.
Лабрада говорил, не глядя на Романа, и лейтенант, воспользовавшись этим, внимательно наблюдал за ним. Сиро Лабраде на вид было лет тридцать пять. На автобазе он работал уже более десяти. Из-за темных очков, которые носил Лабрада, Роману никак не удавалось схватить выражение его узкого, безупречно выбритого лица с орлиным носом и тонкими, тщательно ухоженными усиками. Одет он был со вкусом: чувствовалось, что в его туалете продумана каждая деталь. Этим он заметно выделялся среди присутствующих. В его манере говорить было что-то неприятное, и Роман это тотчас уловил: предупредительность у него удивительным образом сочеталась с надменностью.
— Что за человек этот Кастельо? — спросил лейтенант.
— Хороший. — В тоне Лабрады Роману послышались высокомерные нотки. — Можно сказать вполне определенно: хороший. Политически грамотен, участвует в общественной жизни, добросовестный работник. Насколько мне известно, вчера он ушел с работы раньше, пожаловавшись на сильную простуду.
— Следующим идет Карденас?
— Совершенно верно, — заторопился Лабрада, и в голосе его зазвучала ирония. — Рафаэль Карденас, которого все здесь зовут Фело и, полагаю, в других местах тоже.
Роман смотрел на Лабраду не отрываясь. Начальник отдела кадров, махнув рукой, добавил:
— Закоренелый прогульщик. Мы несколько раз вызывали его на рабочий совет, дважды наказывали, но, как видите, он неисправим. По моему мнению, это пропащий человек. — Лабрада немного помолчал. — А кроме того... — Он не докончил фразы, привычным движением вынул сигарету из пачки, закурил, медленно выпустил дым и только после этого продолжил: — Года четыре назад этот тип был осужден за кражу материалов на прежнем месте работы. Кажется, несколько месяцев он провел на исправительных работах в сельской местности.
— Кажется или на самом деле? — сухо осведомился Роман.
— На самом деле, — несколько смешавшись, ответил Лабрада. — Я располагаю соответствующими данными.
Пока кадровик сообщал сведения о Карденасе, Роману слышалось в его тоне плохо скрытое злорадство. Да, было в этом человеке что-то, что помимо воли отталкивало Романа.
— Кто третий? — спросил он.
— Теодоро Гомес Пуэнте, поступил к нам пять месяцев назад, — отозвался Лабрада, листая свои бумаги. — Да, совершенно верно, он пришел как раз в июле. По общественной линии не очень активен, но с работой справляется и вообще паренек серьезный. Во всяком случае, никто на него не жаловался, хотя опыта у него еще нет. Впрочем, ему и всего-то двадцать три года.
Роман продолжал изучать список.
— А где они были вчера? Я имею в виду Карденаса и Теодоро Гомеса. Здесь написано, что они шоферы. В котором часу они поставили свои машины на стоянку?
Лабрада с готовностью кивнул, тонкая серебряная оправа его темных очков слегка блеснула:
— Карденас поставил свой грузовик как обычно, то есть часов в пять вечера. А вот Теодоро, должно быть, приехал гораздо позже. Понимаете, лейтенант, я говорил с Хорхе Роке, нашим шофером, который вчера дежурил.
— Каков у вас распорядок дежурств? — спросил Роман.
— Все дни недели с пяти до десяти вечера. В десять приходил Суаснабар. По субботам и воскресеньям мы тоже дежурим, но вас, насколько я понимаю, интересует вчерашнее дежурство?
— Разумеется, — подтвердил Роман.
Лабрада посмотрел еще в какую-то бумажку.
— Так вот, Роке сообщил мне, что во время его дежурства Теодоро Гомес на стоянке не появлялся.
Роман отметил что-то в списке, который ему дал Лабрада.
— Ясно, что он вернулся, когда на дежурство уже заступил сторож, потому что утром-то его грузовик стоял на месте, — заметил Катала.
— Да, конечно, — согласился Лабрада. — А еще Роке сказал мне, что, когда он уходил в тот вечер, на базе оставался кто-то из механиков, возился с каким-то грузовиком.
— И кто же это был? — Роман поднял голову.
— Роке не видел, — ответил Лабрада, избегая его взгляда. — То есть я хочу сказать, он не знает, кто это был.
— Не знает? — Лейтенант нахмурился.
— Так он говорит, — пробормотал Лабрада чуть ли не извиняющимся тоном. — По-видимому, механик вышел из мастерской и направился прямо к грузовикам, мимо Роке он не проходил. Роке говорит, что, услышав лязганье инструментов, он обернулся в ту сторону и увидел человека, лежащего под грузовиком, в дальнем от него конце стоянки. Ничего необычного в этом не было, и Роке не поинтересовался, кто это.
— А где сам Роке? — спросил Роман.
— Поехал в Мариель, лейтенант, — вмешался Катала. — Вернется завтра... Но я об этой истории ничего не знал, когда выписывал путевку... — Он повернулся к Лабраде: — Если бы ты меня предупредил, я бы никуда его не посылал, Лабрада.
Начальник отдела кадров сделал недовольный жест,
— Представь, Катала, я тоже не знал, что у него сегодня рейс. — И повернулся к Роману. — Все это Роке рассказал мне уже после того, как вы уехали, лейтенант. А я в суматохе забыл предупредить Каталу. Но в любом случае, я думаю, завтра...
Роман не сводил глаз с Лабрады.
— Вы хотя бы догадались спросить, в котором приблизительно часу он видел механика под машиной?
— Да, догадался, — ответил Лабрада с деланной улыбкой. — Я подумал, что это может иметь значение. — Он умолк. Приподняв очки, протер пальцами уголки глаз и продолжал: — Роке сказал мне, что было уже больше половины девятого. Он ушел минут через сорок пять после этого, примерно в четверть десятого. Суаснабар по обыкновению пришел рано и сказал Роке, что если он хочет, может идти домой. Но когда Роке выходил с базы, он еще слышал стук молотка того механика, что лежал под грузовиком.
