– Здесь чистый, или «массивный» кимберлит. Голубой! А ближе к краям кратера – он уже измененный… Так он и понаучному называется «измененный». А вдоль стенок карьера располагаются «вмещающие породы» – и это, в основном, известняки!
– Вон оно что, – протянул Игорь, с любопытством разглядывая схему. – Похоже на слоеный пирог. Или, вернее, на рулет… Ну, а сама кромка карьера?
– Базальтовая, дружище, базальтовая! В том-то и суть. И когда производят взрывные работы, то все эти слои нередко перемешиваются. И, в принципе, каждая четвертая машина вывозит оттуда мусор, похожий на твой.
– Так. Ясно. Моя машина пойдет к фабрике, ну а – «алмазная»?…
– Ею-то ты и займешься. Но сперва давай договоримся. – Тебе необходимо во что бы то ни стало перевестись в ночную смену… Сможешь?
– Запросто.
– Когда?
– Да хоть завтра.
– А это не вызовет подозрений? Надо найти подходящий предлог…
– Да пустяки, ничего не надо, – небрежно отмахнулся Игорь. – Меня как раз об этом просили недавно. Я отказался. Ну, а теперь…
– Значит, условимся на послезавтра! Ночью, ровно в три, ты тихо подъедешь к перекрестку, погасишь огни – и жди, покуда остановится «алмазный» самосвал. Оттуда вылезет шофер… Ты его должен знать; это Федька Соков, по кличке Козел.
– Ах, Козел, – сказал Игорь. – Ну а дальше?
– Вы с ним поменяетесь машинами. И ты сразу свернешь на эту трассу. – Николай топнул ногой. – Где мы сейчас стоим.
– И куда же?…
– Понятное дело – не до конца… Тут есть один трюк… В пяти километрах от перекрестка, имей в виду, дорога опять разветвляется.
– Ага, знаю, – кивнул Игорь, – там отходит к северу какой-то старый проселок. Весьма скверный, надо сказать. Бревна гнилые, настил покоробился. По нему, видать, лет десять уже никто не ездил.
– Вот ты теперь и поедешь! Проселок этот ведет к заброшенной шахте, в которой когда-то золотишко добывали… Места там глухие, безлюдные, самые подходящие.
– Это там, что ли, находится пресловутый Холм Пляшущего?
– В общем, да. Неподалеку от шахты…
– А сколько отсюда верст до нее?
– Что-то около двадцати… И на всё про всё тебе дается полтора часа! За это время ты спокойненько сможешь разгрузиться и вернуться к месту встречи с Козлом… У того-то путь подлиннее – 32 километра в один конец. Так что ехать тебе надо будет не шибко… Да ведь по такому проселку иначе и нельзя.
– А дорога-то годится? Не хватает еще застрять, завязнуть…
– Не тушуйся – все уже проверено! Но, конечно, править там надо осторожненько.
– Ну, ты шустряк, – покрутил головой Игорь, – быстро везде успеваешь…
– Так ведь, милай, волка ноги кормят!
– Н-да, – усмехнулся Игорь, – волк с заячьей губой… Они долго еще так толковали – обсуждали всевозможные детали. И под конец, собираясь прощаться, Игорь сказал:
– Что ж, все действительно выглядит просто. Но раз уж мы готовим это варево – меня навар интересует.
– Навар будет жирный! Ты, наверное, еще не представляешь… Вот, считай.
И перевернув страницу блокнота, Николай стал набрасывать колонки цифр.
– В самосвале – десять тонн, верно?
– Точно.
– Ну, так с каждой тонны кимберлита мы должны взять от восьми до десяти камушков…
– Ого!
– Это – по самому скромному подсчету… На обогатительной фабрике, в лабораториях, добывают по пятнадцатьдвадцать камней. А то и больше. Но у нас-то техника кустарная, примитивная, – дай Бог взять хотя бы половину.
– И сколько же машин должны мы угнать?
– По одной в неделю – это будет самое лучшее… Не много – чтобы не искушать судьбу. Но и не мало – чтобы не быть фрайерами. Итого, четыре самосвала в месяц. Стало быть, сорок тонн. А это, в среднем, – четыреста камушков!
– Солидно, – пробормотал Игорь, – н-да… И долго эта наша затея может продолжаться?
– Ну, не знаю… Во всяком случае – до лета, до светлых дней. Сейчас у нас 15 марта, а полный полярный день наступает где-то в середине июня…
– Стало быть, мы имеем в запасе около трех месяцев.
– Почти что… Причем в деле участвует пять человек. Так что каждому из нас достанется приблизительно по две сотни алмазов.
Николай передохнул. Облизал верхнюю, заячью свою губу. И добавил, помедлив:
– Правда, пятую часть всей добычи придется отдать…
– Кому? – нахмурился Игорь.
– Моим хозяевам. Но все равно, нам и без того хватит!… Через три месяца ты спокойненько сможешь покинуть проклятое Заполярье и отвалить на юг, куда-нибудь в Крым. Вот тогдато и «завяжешь» по-настоящему! Купишь дачку, легковую машину. Заведешь себе красивую девочку, а? Разве плохо? А то и за рубеж махнешь – почему бы и нет?! С таким богатым кушем ты всюду сможешь найти роскошную жизнь.
* * *
В эту ночь, воротясь в свой барак на сваях, Игорь долго не мог уснуть: Он расхаживал по комнате, курил, пил чифир, размышлял о хозяевах Заячьей Губы – и вспоминал все, что знал об отечественном черном рынке.
Рынок этот возник на Руси давно – еще в пору средневековья. Первыми его представителями были коробейники, мелкие бродячие торговцы, иначе называемые «офенями».
Офени занимались беспошлинной торговлей и перекупкой краденого… Ремесло это было весьма выгодным, так как, кражи и грабежи в России процветали всегда. Существовали старинные поговорки о городах: «Орел да Кромы – первые воры», «Город Елец – всем ворам отец». Во время царствования Анны Иоанновны, например, правительство – опасаясь грабителей – вынуждено было вырубать леса по обе стороны дороги из Петербурга в Москву…
Впрочем, полицейские меры помогали слабо. Преступный мир России ширился из века в век. Этому, бесспорно, способствовали гигантские масштабы страны (одна шестая часть света!) и обилие глухих провинциальных путей, перекрыть и проверить которые было не под силу никакому режиму… По этим путям как раз и передвигались офени. Жили они в самом тесном контакте с блатными. И именно офени впервые создали единый тайный универсальный язык, превратившийся затем в воровской жаргон, который с тех пор так и стали называть «феней».
В конце прошлого века и в начале нашего – вплоть до двадцатых годов – своеобразным центром преступного мира был знаменитый московский Хитров рынок. На языке фени его называли «вольным городом Хива». Он, в какой-то мере, был столицей в столице.
Огромный этот рынок жил двойной жизнью. Днем он был завален фруктами и овощами и имел, так сказать, зеленый цвет. Ночью же он перекрашивался – в черный… И основными его посетителями после захода солнца становились люди дна – одетые в отрепья, опухшие от водки бродяги; элегантные воры; томные, длиннокудрые половые извращенцы; неряшливые морфинисты; бледные, как мел, курители опиума; потребители гашиша и марихуаны, с остановившимися зрачками, с вечно пересохшей глоткой… И, кроме того, аферисты, фармазоны, всякого рода «деловые» люди.
Сюда сходились нити многих краж и убийств, здесь обитали скупщики краденых вещей. Но это были уже не простые коробейники, как встарь, а крупные коммерсанты, ворочающие миллионными суммами… И здесь же, кстати, ютились фальшивомонетчики, а также гранильщики и ювелиры – искусные изготовители «стразов» (поддельных драгоценных камней). На Хитровом рынке вообще неплохо разбирались в камнях – поддельных и настоящих…
Одним из самых крупных уголовных дел, происшедших сразу после революции, в январе 18-го года, было поразительное по дерзости ограбление знаменитой Патриаршей ризницы. Помещалась ризница в Кремле, на верхнем этаже колокольни Ивана Великого. Там хранились церковные исторические ценности – Евангелие 1648 года, украшенное золотом и крупными бриллиантами, золотой наперстный крест Ивана Грозного, цейлонские сапфиры, уральские изумруды – каждый величиною с голубиное яйцо – большое количество жемчуга и т. д. Обо всем этом знали на Хитровом рынке. И именно там созрела идея дерзкой кражи.
Об обстоятельствах данного дела в свое время писали немало. Игорь кое-что читал, а кое-что слышал, скитаясь в молодые годы по лагерям и тюрьмам.
Тюремный фольклор хранит много преданий и легенд; в них как бы запечатлена вся история «подземного» мира. Как и в каждом эпосе, тут имеются свои «героические» образы… В этот перечень входят весьма колоритные типы, – например, «атаман города Хива» Разумовский, знаменитый одесский мошенник Рабинович, таинственный убийца Комаров, «благородный» налетчик Пантелеев, международные взломщики сейфов Вагновский и Ридловский, некий неуловимый «Жокей смерти»… А также ловкие воры, братья Полежаевы, которые как раз и совершили кражу в Кремле.
Происходили братья из старой спекулянтской семьи. Отец их, Прокофий Иванович, занимал в иерархии Хитрова рынка видное положение и принадлежал к тамошней «аристократии». Он умело воспитал своих сыновей – но не в духе торговли, а в духе воровства. И воры из них получились виртуозные!
