Но я продолжала его любить все это время – несмотря на то, что пыталась занять себя с утра и до позднего вечера, чтобы только не думать о нем. Но я думала. Я страдала. И тем не менее бросала трубку. Женская гордость не позволяла мне его простить. Я не хотела быть второй. Я надеялась, что «переболею» им. Что встречу кого-то другого. Но не получалось. Я продолжала его любить.
Мы случайно встретились с Серегой благодаря моему коллеге, обычно скрывающемуся под псевдонимом Димон Петроградский (в миру – Димка Сапрыкин), ваяющему статейки про шоу-бизнес, причем очень смело и остро, а также демонстрирующему этих звезд по «ящику».
Одна звезда, при рождении относившаяся к мужскому полу, прочитав о себе в нашем еженедельнике, приезжала в редакцию с парочкой мощных телохранителей (точно мужского пола), которые сломали дверь, разбили ближайший к ней компьютер и дали в глаз ни в чем не повинному корректору, пробегавшему мимо.
Но Димон не успокоился, как раз наоборот. Ему удалось заснять выходящих из издательства телохранителей с перекошенными физиономиями и размахивающих руками, а также нанесенный офису ущерб. В результате приложения им своих талантов получился незабываемый сюжетец для телеканала. Звезда в него тоже была включена – в разных ракурсах. Сюжетец сопровождался текстом, над которым хохотал весь город, а также другие регионы, которые принимают телеканал.
Репортаж имел удивительное продолжение: приехал продюсер звезды и вручил нашей главной редакторше пухлый конверт для передачи Димону Петроградскому – за рекламу.
Как пояснил продюсер, за такой разворот в еженедельнике и сюжет по ТВ пришлось бы выложить немало бабок. А тут даже без намека с его стороны появились нужный сюжет, текст и снимки. Правда, никогда раньше эта информация не всплывала. Ее в недавнем прошлом сообщила телезрителям я.
– Значит, подача материала вам понравилась? – уточнила наш главный редактор.
Продюсер пояснил в ответ, что любая реклама – это реклама. Пусть хоть помоями поливают – главное, чтоб не забывали. Тем более наши люди почему-то предпочитают, когда кумира как раз смешивают с дерьмом и представляют в самом неприглядном свете. После подобных статей и телесюжетов тут же повышается продажа дисков, кассет и билетов на концерты. Продюсер с главной обговорили, кого из его подопечных, в каком количестве и каким образом следует полить грязью в следующем выпуске и как все это связать с главной звездой. Оплачивать телесюжеты продюсер отказался.
На полученные деньги Димка собрался сделать ремонт в квартире, а материалы решил закупить в Финляндии. Мне он предложил поехать вместе с ним. Одному скучно, да и машину лучше по очереди вести. Плюс ко всему Димка пообещал организовать встречу с человеком, который мог бы меня заинтересовать как журналистку. Он рассказал про некоего эстонца Артура, переселившегося в Финляндию и теперь принимающего товар от наших граждан.
– С какой целью? – тут же навострила я уши.
– Продажа, естественно. С выгодой для себя, – ответил Димка.
– Наркота? – уточнила я.
– Последний раз были презервативы, – с хитринкой в глазах пояснил Димка.
Артур, как и многие бывшие советские граждане, быстро реагировал на ситуацию на рынке. В данном случае он изучал финский рынок, а потом сообщал коллегам из Таллина и Питера, чего Финляндии не хватает.
– Так я не поняла: там что, напряженка с презервативами? – Меня уже начинал разбирать смех.
– Нет, – ответил Димка. – Они там есть, но стоят дорого. При покупке оптом, и не самых плохих, цена отличается в семнадцать раз. Чуешь разницу? Хотя, конечно, это не семнадцать миллионов…
Для начала Димон предложил съездить к своему приятелю в Питер, чтобы я смогла поговорить с ним, позвонил при мне, и приятель пригласил нас к себе на вечер, правда, попросил приехать с ножницами, а то у него не хватает. Я спросила у Димки: зачем ехать в гости с ножницами? Раньше я таких приглашений никогда не получала, и самой бы мне в голову не пришло их прихватить.
– Вечером узнаешь, – таинственно сказал коллега.
Когда мы приехали, то застали Димкиного приятеля, его мать и сестру за важным делом: они разрезали огромную ленту упакованных в фольгу презервативов. Лента была смотана бухтой, подобно катанке, и занимала полкомнаты.
– Как ты ее сюда припер? – спросила я, вспоминая узкий лифт, в который она точно не могла войти.
– Катил, как колесо, по лестнице, – невозмутимо ответил Димкин приятель, предлагая нам присоединиться к семейному подряду. – Она большая, но не тяжелая.
За этим занятием мне и предоставили материал для очередной статьи.
Когда Артур велел везти презервативы, Костя (так звали Димкиного приятеля), конечно, взял их оптом. Лентой оказалось значительно дешевле, чем уже нарезанные. Для доставки в квартиру пришлось арендовать автобус у друга.
Костя позвонил Артуру, чтобы сообщить, в каком виде закуплен товар. Артур велел его разрезать. Ему лента не нужна, а тратить свое время он был не намерен. Вот Костя и резал теперь товар, складывая готовые пачки в коробку из-под сока.
– А как ты думаешь везти их через границу? – спросила я.
– Просто. Наших таможенников в первую очередь интересует валюта, потом иконы, ценности, металл. И у меня же не контейнер. Если привяжутся, скажу: для друга, чтобы на пару лет хватило. Не каждый же раз мне ему возить по пачечке? Отстегну сколько-то.
– А что еще интересует Артура? – спросила я.
– Об этом ты поговоришь с ним сама, – улыбнулся улыбкой змея-искусителя Димка. – Так ты едешь со мной? Мне Костя прицеп дает, ему на этот раз не нужен. А на обратном пути может даже взять кое-что из моего товара.
В общем, мы поехали на двух машинах. Я с Димкой на его «Опеле», Костя сам по себе, на старом «Саабе», в котором, по его словам, больше укромных мест, чем в любой другой марке. Это лучшая машина для контрабандиста.
В Финляндии я пересела к Косте, который и повез меня к Артуру. Димка отправился по магазинам закупать обои, краску и все остальное, что ему было необходимо для ремонта. Димкина мама составила подробный список и также попросила меня проследить за правильностью выполнения ее указаний. У Димкиной мамы на меня было больше надежд, чем на сына, правда, я их не оправдала, отправившись брать интервью.
Артур оказался мужчиной довольно симпатичным, ему было около тридцати пяти лет. Он перебрался в Финляндию с женой и двумя детьми, поскольку не видел ни для себя, ни для детей никаких перспектив в Эстонии. Но за год проживания в Финляндии он успел возненавидеть финнов всеми фибрами души.
– Я таких стукачей в жизни не встречал! – восклицал Артур. – Я помню, как мы еще в пионерском лагере стукачам морды били. А у них это – норма жизни. Это – правильно! Так должен поступать законопослушный гражданин!
Но больше всего Артура убивала невозможность мыться в душе после девяти вечера. Все финны очень рано начинают работать, поэтому рано ложатся спать. А льющаяся вода им, видите ли, мешает, и они звонят в полицию.
– О чем вы мечтаете? – спросила я, как и обычно спрашиваю всех, у кого беру интервью.
– Дом свой купить. Со звукоизоляцией, – ни секунды не задумавшись, ответил Артур. – Здесь много таких. А в квартирах почему-то нет должной звукоизоляции. Вот накоплю деньжат, куплю дом и буду там делать все, что мне заблагорассудится. Орать, когда хочется, мыться, когда хочется, бутылки с тарелками бить, бегать на четвереньках. Но когда захочу и сколько захочу!
Мы договорились с Димкой, что он заедет за мной к Артуру. Мы не собирались оставаться тут на ночь и хотели вернуться домой к двенадцати, ну или чуть позже. Когда в дверь позвонили, Артур попросил меня открыть, потому что варил кофе, а Костя спал.
Открыв дверь, я остолбенела. На пороге вместо Димки стоял Сергей.
Депутат Ефимов толкал речь в актовом зале Крестов, расположенном в церкви Святого Александра Невского – центральной точке тюремного комплекса.
Пашка (трезвый) все снимал, правда, я чувствовала, что ему, слушая депутата, очень хочется выпить. Ефимов использовал в основном три выражения: святая частная собственность, деньги не пахнут и честные выборы – и очень удачно и, главное, умело их сочетал.
Из журналистов были не только мы, но и представители других телеканалов и печатных изданий. Депутат разослал приглашения тем представителям СМИ, которых хотел видеть (вернее, с подачи которых хотел видеть себя любимого), и сам занимался аккредитацией.
Никому из журналистов не пришлось лично представлять заявки в пресс-службу ГУИН. Ефимов обеспечил и разрешение на посещение Крестов, и разрешение на съемку, которое следует получать отдельно. По камерам, к моему большому сожалению, депутат не пошел. Да и журналистов бы вслед за ним в любом случае не пустили, как я выяснила. Но малявы я передала. И в качестве оплаты услуг – пачку «Мальборо». Мне обещали прогнать их до адресатов. Только я вначале не поняла, почему в зале не было Сергея. Он что, не мог догадаться, что я тут буду?
