Харди пытается нащупать в кармане таблетки — он уже очень давно научился принимать их без воды — и с опозданием вспоминает, что они остались на прикроватной тумбочке в гостиничном номере. Он старается дышать ровно, как их учили, и паника постепенно начинает отступать. «Не смей делать это со мной», — говорит он себе между вдохами. Хочется закрыть глаза, лечь и заснуть, но годы тренировок дают о себе знать, и каким-то образом ему удается переставлять ноги. «Давай же», — продолжает он и заставляет себя в малейших деталях осмотреть место происшествия, хотя вынести это очень трудно. Он смотрит вверх на обрыв, на челку зеленой травы на вершине, на нетронутую золотистую поверхность песка, на обломки скалы, окружающие мертвое тело. И пытается представить себе траекторию падения.
— Господи… — глухо произносит у него за спиной женский голос. — Нет, нет, нет…
К нему неровной походкой направляется женщина в костюме — типичная мамаша, с безумно вьющимися волосами. Харди машинально становится между ней и трупом и пытается угадать, кто она такая. Мать ребенка? Но каким образом, черт побери, она прошла через кордон? Нужно будет сделать Бобу втык за такие вещи.
— Я его знаю, он тут живет, пьет чай у меня дома, это мальчик моей лучшей подруги, — тараторит она.
Мать, но не та. И она опознала жертву. Нужно как-то успокоить ее и выяснить факты. Харди распоряжается вывести женщину с пляжа, но та трясущимися руками вытаскивает из сумочки полицейский бейдж. Он мгновенно фиксирует ее имя и ранг, но еще несколько секунд уходит на то, чтобы сообразить, что эта слезливая женщина находится здесь по долгу службы.
— Господи, а Бэт, Бэт уже знает?
— Успокойтесь, детектив-сержант Миллер, — говорит Харди, хотя чувствует, что ее истерика подпитывает его собственное спокойствие. Чем больше она теряет контроль над собой, тем более профессионально ощущает себя он.
— Нет, вы не понимаете… я знаю этого мальчика! Господи, Дэнни…
— Прекратите! — обрывает ее Харди. — Будьте профессионалом. Вы уже работаете по этому делу.
— Прекратить? — Миллер выглядит обескураженной, и он понимает, что именно она о нем думает, но лучше уж это, чем давать ей пощечину при истерике. И это срабатывает. Плакать она перестает.
— Алек Харди, — представляется он, протягивая ей руку.
— Я знаю. Вы получили мою должность, — говорит она.
— Правда? — говорит Харди. — Так вы хотели бы оказаться на моем месте сейчас?
Несмотря на грубоватость замечания, это его вдохновляет: по крайней мере, сейчас она хотя бы говорит как коп. Но это ненадолго.
— Вы ведь даже не знаете, кто он такой, — с упреком замечает Миллер, как будто Харди виноват в том, что не вырос в этом заштатном городишке, и является плохим полицейским, если за неделю работы еще не стал закадычным приятелем всех местных жителей.
— Так расскажите мне! — кричит он, перекрикивая шум прибоя.
— Дэнни, Дэниел Латимер. — Харди слышит это имя впервые и понимает, что через считаные часы оно уже станет печально знаменитым. — Одиннадцать лет. Учится в одном классе с моим Томом. Семья живет здесь, отец — местный сантехник.
— Это место для самоубийств?
— Он бы этого не сделал.
Боже, так вот кого он обошел с этой работой! Неудивительно, что он получил это место, если вторым претендентом была она.
— Ответьте на мой вопрос.
— Нет. Для этого есть другие места: одно в трех милях на запад отсюда, другое — в глубине суши. — Она снова переходит в оборону. — Он просто не такой мальчик.
Харди уже достаточно узнал от детектива-сержанта Миллер и поручает ей выяснить, где находится выездная бригада, работающая на месте преступления. В том, как аккуратно мальчик упал, есть что-то подозрительное, и нужны криминалисты, чтобы зафиксировать то, что видит он. Возле его ноги лежит сигаретный окурок, который тоже нужно будет положить в пакет для вещественных доказательств. На этот раз он уже не пропустит ни одной улики, даже если для этого придется перебрать весь пляж по песчинке.
Пока Миллер звонит, он размышляет, будут ее отношения с погибшим мальчиком преимуществом или помехой делу.
Постепенно приближается время прилива.
Бэт бегает неплохо, но так она еще никогда не бегала. Ее тонкие прорезинки совсем не поглощают силу удара о землю, но она не чувствует вибрации в суставах. За считаные секунды она пробегает Хай-стрит и сворачивает за угол на набережную. Люди здесь стоят группками по три-четыре человека и, тихо переговариваясь, кивают в сторону пляжа. Только Джек Маршалл один перед своим магазинчиком, словно печальный часовой.
Бэт некогда задумываться над этим. Она продолжает бежать, движимая громадной внутренней силой, которая подталкивает ее. Она дышит тяжело, но кажется, что в ней скрыт бесконечный источник энергии. Весь ее мир сжался до необходимости попасть на пляж и убедиться, что, кого бы они там ни нашли, это не ее Дэнни и она может продолжать спокойно разыскивать его. Все это время ее заливает ледяная вода страха, которая плещется уже у самого горла.
Автопарковка у моря забита патрульными машинами и полицейскими фургонами. Их яркие желтые и синие цвета выглядят аляповатыми и неуместными на фоне мягких голубых и золотистых красок пляжа. Бэт вынуждена притормозить, проскакивая между маневрирующими автомобилями; расталкивая локтями толпящихся на пути отдыхающих с детьми, она наконец попадает на пляж. Песок грозит еще больше замедлить ее бег, так что Бэт сбрасывает тапочки и дальше несет их в руках. Ногам становится жестко. У подножия скалы развеваются на ветру бело-голубые ленты ограждения. Полицейские в оцеплении стараются убедить зевак, что смотреть там не на что. Бэт легко уворачивается и проскальзывает под ограждением.
Вдали на песке видна темная черточка. Догадалась бы она, что это человеческое тело, если бы ей об этом не сказали заранее? Еще несколько шагов вперед, и она видит, что для мужчины оно слишком маленькое, но это все еще может быть женщина. Этот кошмар словно притягивает ее к себе, и она продолжает идти.
Знакомая фигура встает между Бэт и… этим, и к ней лицом поворачивается Элли. Бэт на секунду отшатывается от нее, потому что с лицом у Элли что-то не так. Она выглядит так, будто ее ударили или еще что-то. Когда она видит Бэт, это выражение становится еще хуже.
— Бэт! — кричит она и бежит ей навстречу. — Немедленно уходи с берега!
— Что там? — говорит Бэт. — Что вы там нашли? — Она оставляет Элли последнюю возможность сказать, что все в порядке.
Элли преграждает ей дорогу.
— Тебе туда нельзя.
Бэт едва не смеется ей в лицо. Этот берег принадлежит ей в такой же степени, как и всем остальным. Как они вообще смеют говорить ей, куда можно, а куда нельзя? Она в лучшей форме, чем Элли, так что легко проскальзывает мимо нее. За ней по пятам уже гонятся полицейские, она видит на волнистом песке их длинные тени, преследующие ее, но продолжает бежать вперед, к центру этого кошмара, и, когда оказывается уже достаточно близко, в глаза ей снова бросаются неестественно яркие краски. Синяя замша с желтой отражательной отделкой. Кроссовки Дэнни — она сама их покупала — немного высовываются из-под импровизированного савана, которым накрыто тело. Все, что оставалось от внешнего самообладания Бэт, мгновенно рассыпается в прах.
— Это кроссовки Дэнни! — Голос ее эхом отражается от скал. — Это же кроссовки Дэнни!
Она продолжает снова и снова повторять эту фразу — даже тогда, когда полицейские догоняют ее и хватают за руки. Перед глазами, периодически теряющими фокус, мелькают расплывчатые контуры их черно-белой формы. Шум и голоса накатывают волнами. Бэт пинается, извивается, но вырваться не может. Она не может просто так оставить Дэнни, когда у него вот так торчит из-под простыни одна нога. Когда он спит, у него всегда холодные ноги. Она должна хорошенько подоткнуть покрывало. Она делает последнее отчаянное усилие, чтобы освободиться. Когда ее оттаскивают в сторону, пятки оставляют на песке глубокие борозды.
Волны паники смыкаются над головой Бэт. В легкие, словно грязная вода, устремляется ужас. Он затопляет ее сердце. Ей все равно, если она утонет. Она была бы даже рада этому.
4
В редакции «Эха Бродчёрча» царит обычный для нее полный хаос. Для этого офиса безбумажное электронное делопроизводство — несбыточная мечта, и все рабочие столы просто завалены грудами бумаг. Новые глянцевые мониторы на столах подключены к дышащей на ладан компьютерной системе, которая должным образом не обновлялась годами. В точности, как и Мэгги Радклифф — главный редактор, которая тоже никогда не обновлялась. Она работает в местных новостях еще с тех времен, когда слова «вырезание» и «вставка» подразумевали не компьютерную верстку текста, а работу с помощью ножниц и клея, а курение за рабочим столом считалось модным и обязательным. Теперь же она крутит между пальцами электронную сигарету, косясь одним глазом в таблицу Excel с текущими расходами.
