Через пятнадцать минут Леня уже подлетел к салону красоты под звучным названием «Василиса».
Возле салона стояло целое стадо дорогих иномарок – видно, что приличное заведение. Охранник, дремавший у входа, вполглаза следил за припаркованными машинами, чтобы каким-нибудь малолетним*censored*ганам не пришло в голову нацарапать на них гвоздем свои мысли. На Леню он посмотрел с полнейшим равнодушием – наверное, взмыленные и перепуганные мужчины нередко прибегали сюда в поисках своих жен и подруг и не вызывали у «секьюрити» никакого профессионального интереса.
Ворвавшись в салон, как белорусские «челноки» врываются в поезд Петербург – Варшава, Маркиз спросил у первой попавшейся женщины в розовом халате, сидевшей в кресле к нему спиной:
– Скажите, Роза Тигровна – это кто?
Женщина повернулась к нему лицом, и Леня в ужасе шарахнулся от нее: лицо у дамы было устрашающего сизо-лилового цвета, а вокруг глаз еще и были наведены черные круги! Это ужасное существо было, кроме всего прочего, глухонемым, во всяком случае, вместо вербального членораздельного ответа оно стало делать Лене какие-то странные знаки.
– Маска у нее, из специальной косметической глины, – вывела Леню из транса появившаяся женщина средних лет в голубом халате, в каких по телевизору показывают хирургов, и в таких же перчатках, – поэтому ей говорить нельзя, а то маска треснет и отпадет. А Роза – вон там, в третьей зоне работает, только она не Тигровна, а Тиграновна, не перепутайте, а то она очень обижается, ее каждый второй так называет.
– Спасибо, я знаю, – поблагодарил Маркиз косметолога, – это у меня нечаянно вырвалось, от волнения…
– За женой приехали? – с пониманием проговорила женщина. – Да, у нас тут многие на целый день пропадают, а то и не на один… мобильник разрядится, муж жену по всему городу ищет, а ей и дела нет…
Но Маркиз уже не слушал ее: он торопливо пошел к той огороженной белыми ширмами кабинке, которую косметичка назвала «третьей зоной».
За ширмой массивная широкоплечая брюнетка с отчетливыми латиноамериканскими усиками на верхней губе и с густой вьющейся шапкой волос цвета воронова крыла топила в ванне, полной зеленоватой, отвратительно пахшей пены что-то живое, что не так давно, судя по всему, было женщиной. Над водой виднелось только жуткое лицо синего трупного цвета. Однако Леня уже усвоил что тут к чему и понял, что у женщины на лице просто питательная маска, и поэтому не стал немедленно вызывать полицию и труповозку. Он всего лишь негромко окликнул синюю утопленицу:
– Лолка, это ты?
Судя по всему, этой жертве красоты тоже нельзя было разговаривать, и она только издала нечленораздельное мычание.
Могучая брюнетка покосилась на Леню, увидела его встревоженное лицо и решила помочь ему доступным ей способом. Мощной рукой она схватила утопленницу за загривок, как кошка хватает своих котят, и до половины вытащила ее из зеленой пены, предъявив «объект» Маркизу.
– Ваша? – спокойно осведомилась она.
Маркиз отрицательно покачал головой. Утопленница была размера на четыре больше Лолы и килограммов на двадцать тяжелее. Она возмущенно мычала, отрицательно качая головой – видимо, опасалась, что Леня признает в ней «свою».
– А тогда почему вы здесь шляетесь, молодой человек? – прогудела Роза Тиграновна. – И отрываете занятых людей от работы? Вы хотите, чтобы я позвала охранника?
– Если сумеете его разбудить, – ответил Леня, – вы ведь Роза Тиграновна, меня верно направили?
– Ну, я Роза Тиграновна, – брюнетка вытерла руки и подбоченилась. – А что? Вам нужно вывести угри?
– Мне ничего не нужно. Вам примерно час назад звонила девушка, Лола… она хотела к вам прийти…
– Ну? – Роза Тиграновна ожидала продолжения.
– Она пришла?
– И не подумала! Между прочим, ко мне очередь, запись. Я вошла в ее положение, согласилась принять ее без записи, а она так и не появилась! Скажите, разве так поступают воспитанные люди?
Маркиз не стал вступать с Розой Тиграновной в дискуссию о воспитании. Он кинулся к выходу из салона.
Значит, Лола сюда не доехала! Значит, ее перехватили по дороге!
Еще не успев покинуть салон, пробегая мимо огромного, во всю стену, витринного окна, Леня скосил глаза на парковку.
И увидел Лолу.
Она шла по парковке под руку с каким-то длинноволосым мужчиной.
В первый момент Леня ревниво подумал, что он носится по всему городу, ищет Лолку, беспокоится о ней, как последний идиот, а она тут назначила свидание какому-то козлу с хвостом…
Но тут же он профессиональным взглядом заметил характерное положение рук этого длинноволосого, Лолины напряженные движения, ее растерянный, испуганный взгляд, и все его ревнивые мысли тут же исчезли.
Он понял, что волосатый козел похищает Лолку!
Среди белого дня, на глазах у идиота-охранника, он нагло ведет ее к своей машине под дулом пистолета, который спрятан у него в кармане и прижат к Лолиному боку.
И еще: Леня понял, что он уже видел этого человека! Тем же самым профессиональным взглядом – по походке, осанке, по неуловимым особенностям пластики – он узнал мотоциклиста, который во время разборки на проспекте Просвещения пытался удрать с чемоданом чужих денег.
Все эти мысли заняли ничтожную долю секунды, потому что Леня уже несся огромными скачками к выходу из салона, чтобы перехватить похитителя, отбить у него Лолу…
Однако, когда он выбежал на улицу, длинноволосый вместе с Лолой уже сел в белую «Мазду» и тронулся с места.
Леня прыгнул в свою машину и ринулся следом за «Маздой».
Теперь он не гнал как ненормальный. Он совсем не хотел, чтобы похититель заметил его раньше времени. Поединок на улице не входил в Ленины планы – не потому, что он кого-то или чего-то боялся, просто не хотел подвергать опасности Лолину жизнь.
Он осторожно ехал за белой машиной, стараясь держаться на небольшой от нее дистанции.
Они выехали из центра города, миновали пригороды, проехали аэропорт Пулково, возвышенность возле Пулковской обсерватории и повернули в сторону Павловска.
* * *
Глеб подхватил Лолу сильной рукой и не позволил ей упасть.
– Тихо, милая, тихо, – приговаривал он, – не нужно резких движений, не нужно падать в обморок… бросаться мне на шею с криками тоже не нужно, – добавил он, хотя Лола и не собиралась этого делать.
Она вообще как-то одеревенела и воспринимала все происшедшее с трудом, как сквозь толщу воды. Она продолжала бессмысленно таращиться на Глеба. Уши ее были заложены, она видела только, как шевелятся его губы, но не слышала ни звука.
Глеб поддерживал ее и настойчиво направлял куда-то.
– Пойдем, дорогая, пойдем, – бормотал он, – нам обязательно нужно с тобой поговорить в более спокойной обстановке… Что нам тут делать, на улице, наше место не здесь…
Последние его слова Лола кое-как уловила. В ее мозгу внезапно всплыло воспоминание, как они встретились на Невском, как он глядел на нее, улыбаясь, и говорил те же самые слова. В тот раз встреча закончилась так страшно – она проснулась и обнаружила рядом с собой его труп…
Лола внезапно застыла на месте. Ведь он умер, ну да, Глеб убит! Она сама видела его рядом с собой, окровавленного, со страшной дыркой во лбу! Лола вспомнила, в каком ужасе она выскочила тогда ночью из квартиры, как стояла целый час под душем, пытаясь смыть с себя липкую кровь, и страх, и слезы…
В голове у нее немного прояснилось, Лола осознала, что она идет куда-то по улице рядом с ним. Глеб крепко держал ее за локоть, и еще – что-то жесткое и холодное уткнулось ей в бок. Лоле в ее состоянии понадобилось довольно-таки много времени, чтобы понять: это пистолет. Они миновали длинный дом и почти дошли до салона красоты, прежде чем Лола поняла, что Глеб, ее Глеб, не только оказался живым и здоровым, но и встретил ее, и куда-то тащит, да еще и приставил пистолет к ее телу.
– Не дергайся, – прошипел он, уловив перемену в ее настроении, – чего встала? Шагай!
Совершенно машинально Лола постаралась расслабиться, чтобы он не так сильно ее опасался. В голове ее постепенно появились здравые мысли. Во-первых, Глеб жив! Это – бесспорный факт. Стало быть, убийство в той квартире было талантливой инсценировкой. Лола вспомнила, что Глеб в свое время был мастером грима, во всяком случае, он всегда гримировался перед спектаклем самостоятельно. И, когда вел у них в школе кружок, сам гримировал малолетних артистов. Еще шутил, что на старости лет, мол, будет у него кусок хлеба, – из актеров он подастся в гримеры…
Он все правильно рассчитал. Он-то знал, что Лола придет в страшный ужас при виде его трупа и не только не вызовет полицию, а даже не посмеет прикоснуться к телу. Предполагалось, что она опрометью убежит из страшной квартиры – что Лола и сделала.
Лола по-прежнему шла, как сомнамбула, еле передвигая ватные ноги. Они миновали салон красоты. Лола не делала попыток вырваться из рук Глеба – пистолет впечатлял. Кроме того, ей вдруг ужасно захотелось узнать: что же все это означает? Неужели это он, Глеб, стоит за всем? В таком случае, как он ее нашел? И зачем она ему нужна?!
