Вениамин Терентьевич, разделяя страсть любовницы к деньгам, пытался бурно протестовать против сохранения отношений ее с мужем. Он не побоялся даже открыться ему, так как знал, что тот не любит Ольгу. Но усилия двух мужчин ни к чему не привели. Когда они заключили свой альянс против нее, правда с разными целями, было уже поздно: отец Ольги стал депутатом Госдумы и обеспечивал дочери самую надежную защиту, да и она сама всегда действовала очень осторожно.
— …Так что, — заключил Валерий, — сидеть теперь нашему неудачливому близнецу и за убийство, и за похищение Лены, и за всяческие махинации, уж не говоря о более мелких преступлениях. А самое малое, что грозит Виктору Дмитриевичу, это снятие его с должности директора ипподрома, но могут и условный срок впаять, если жена не заступится.
— А ей самой? — спросила я.
— А что ей? Против нее нет никаких улик.
— А как же показания Лены и самого Вениамина? — не отступала я.
— Ирина, зря я тебя, что ли, сегодня хвалил? Подумай сама, что значат показания рецидивиста и сопливой девчонки против дочери депутата? Да Ольга Алексеевна мигом организует с десяток самых надежных свидетелей, которые, не моргнув глазом, под присягой покажут все, что ей будет угодно. Нет, радость моя, такие люди у нас за решетку садятся крайне редко. Кстати, господа, я вас всех прошу до официального окончания следствия и выхода моей передачи никому об этом не болтать. Надеюсь, все понимают, почему?
Мы все дружно покивали, как бы говоря, что, естественно, мы все понимаем и болтать не намерены. Я же вспомнила еще про одно обещание Валерия:
— Гурьев, а твой московский знакомый тебе ничего ценного не сообщил?
— Да практически нет, он мне рассказал примерно то же самое, что и Вениамин, только менее подробно. Так что и с этой стороны уцепить Ольгу Алексеевну не получится никак.
Я, конечно, расстроилась от Валериного вывода, но не слишком: в конце концов, Вениамин Терентьевич мало походит на невинного агнца, отданного на заклание волкам, и за решетку пойдет за дело. Лена не пострадала, Виктор Дмитриевич тоже далеко не ангел, так что все разрешается довольно справедливо. А Ольга Алексеевна наверняка когда-нибудь сама совершит роковую ошибку, за которую дорого заплатит… Только Анне придется испытать чувство глубокого разочарования в порядочности любимого человека. Она хоть и обладает даром предвидения, но, когда сердце любит, оно не желает слушать никого и ничего. Это я знаю по себе.
Ближе к полуночи мои гости разошлись, Володя пошел провожать Гурьева, а я осталась дома, чтобы навести порядок. Лера предлагала мне свою помощь, но я отправила ее отдыхать, так как уловила, что и у нее с Павликом сегодня весьма романтичное настроение.
Муж вернулся, когда я уже домывала посуду. Он отобрал у меня недомытую тарелку, взял за руку, отвел в комнату, усадил в кресло, а сам сел напротив.
— Ирина, — начал он, — пообещай мне, что ты впредь больше никогда не станешь влезать в такие дела.
— Почему? — невинно захлопала я ресницами. — Ведь все хорошо закончилось.
— На этот раз хорошо, но где гарантия, что так будет всегда?
— А почему ты считаешь, что обязательно должно случиться что-нибудь плохое? — не сдавалась я.
— Оно и так случилось! Валерий пострадал, а на его месте могла оказаться ты!
— Не могла, Валерка и Костя меня оберегали, — продолжала упорствовать я.
— В прошлый раз они тебя тоже оберегали и чуть не проморгали!
— Подумаешь! Я всего-навсего шишку заработала, ничего страшного.
— Для тебя ни в чем нет ничего страшного, а то, что я, дожидаясь тебя, тут седею, волнуясь, на это тебе наплевать! — Володя начинал всерьез злиться.
— Мне на тебя совсем не наплевать, поверь! И потом, покажи-ка хоть один седой волос в твоей роскошной шевелюре! — Я попыталась все свести к шутке, но муж моего ироничного тона не поддержал.
— Ирина, все это не кажется мне таким смешным. Ведь ты женщина, зачем тебе все эти погони, драки, стрельба? Разве ты не можешь обойтись без всего этого? У тебя прекрасная, интересная работа…
— А еще у меня прекрасный муж, — подхватила я, — которого я люблю.
— Разве тебе всего этого мало?
— Нет, не мало. Но, понимаешь… Ты ведь помнишь, как я сегодня рассказывала, что нагадала мне Анна? Это моя судьба, я, наверное, никогда не смогу угомониться…
— Ну вот, теперь ты еще и судьбу сюда приплела! — всплеснул руками Володя. — Как ты не понимаешь, что я тебя люблю и безумно боюсь потерять?
— Я это прекрасно понимаю, Володенька. Но, честное слово, со мной ничего не может случиться…
— Да кто тебе это сказал?!
— А кто сказал тебе, что я непременно должна погибнуть или покалечиться? — Кажется, мы пошли по второму кругу.
— Ирина, — тяжело вздохнул Володя, неожиданно успокаиваясь. — Давай не будем спорить, просто пообещай мне больше не лезть в такие истории, и все, ладно?
Я долго-долго смотрела на своего любимого мужа, а потом честно ответила:
— Не могу, — и обезоруживающе улыбнулась.
Муж сначала нахмурился, но долго оставаться таким не смог. Ведь он прекрасно понимал, что меня не переделать, поэтому тоже улыбнулся и сказал:
— Знаю, поэтому я тебя и люблю.
Ну что еще нужно женщине для счастья, если у нее есть такой замечательный муж? Разве что микроволновая печь, но и она теперь у меня есть, и я самая счастливая женщина на свете.
Бесплатный сыр — в мышеловке
Терпеть не могу февраль. Погода скачет самым безумным образом: то метель, то дождь, то мороз, солнце и одуряющий пронизывающий ветер. Гипертоники и гипотоники, к которым я, слава Всевышнему, пока не отношусь, маются головной болью. Впрочем, в этом году вся зима такая. Сегодня воскресенье, я готовлю обед и слушаю Жан-Мишеля Жарра в угоду Володьке, который недавно заявил, что эта музыка помогает ему концентрировать сознание. Не могу сказать, что я в полном восторге от творений этого француза, но и отвращения они у меня не вызывают.
Мой любимый муж сейчас занят решением зачетных контрольных для слабоумных студентов, которые непонятно каким образом сумели поступить на химфак. Володя для них сейчас последняя надежда, так как в скором времени будут составляться списки на отчисление. Именно по этой причине все любители веселой жизни спохватились и побежали униженно кланяться Витальке Белоусову, который тут же отфутболил большую часть работы моему мужу.
Вообще-то я плохо понимаю, зачем Володе именно сейчас понадобилось концентрировать сознание, когда он сам неоднократно заявлял, что такая, с позволения сказать, работа есть процесс совершенно не творческий, а просто утомительный для правой руки, которая затекает от долгого писания неимоверно. Но настроение у меня сегодня благодушное, так как нет необходимости выходить на улицу и месить ногами ледяную жижу, поэтому я не стала спорить с мужем, пусть слушает то, что ему хочется.
На кухне я вот уже второй месяц блаженствую с книгой, так как моя замечательная микроволновка не требует постоянного контроля и сама отключается после выполнения программы. Словом, я теперь перестала с классовой ненавистью воспринимать бытовые кадры из жизни американских домохозяек.
Но воскресенье никогда не бывает у меня выходным в полном смысле слова, в голове обязательно идет интенсивная работа по обдумыванию следующей передачи. А сегодня я прокручивала в памяти недавний разговор с шефом и своими коллегами…
— Ирина Анатольевна, — сказал мне в пятницу после обеда директор, — я вот что думаю: вашей группе нет никакой необходимости выдумывать что-то новое на двадцать второе февраля. Уже можете потихоньку начинать искать интересную кандидатуру для праздничной передачи на женский день. А двадцать второго мы вполне обойдемся повтором.
Слов нет, такое послабление дорогого стоит. Но я уже давно привыкла к тому, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, поэтому на всякий случай решила уточнить:
— Евгений Иванович, а по какой причине вы приняли такое решение?
— Ну, — улыбнулся шеф, слегка приобняв меня за плечи. — Это же вполне понятно. Накануне Дня Российских вооруженных сил у ваших зрительниц будут другие заботы — ублажить, так сказать, сильный пол. Тем более что этот день объявлен официальным выходным. Так что можете не напрягаться…
И директор удалился в свой кабинет, фальшиво напевая что-то веселенькое. А меня его слова задели за живое, так что в свой кабинет я буквально влетела:
— Галина Сергеевна, как вам это нравится?
— А что такое? — не поворачивая головы, спросила моя непосредственная начальница, так как в этот момент подкрашивала глаза новой тушью, которую купила в обеденный перерыв у дотошного коммивояжера и еще не успела опробовать. — У нас проблемы с выходом в эфир?
