— Так и есть, наш клиент, — сразу отметил тот, пробежав глазами лист. — Видите, ранее судим, по статье…
— Можно прятать?
— Вы меня из огня да в полымя. Ведь здесь его снимок.
— Но я не вправе дать вам форму.
— Разрешите, я только созвонюсь с нашим начальником угрозыска?
— Звоните, но и по его просьбе я вам документ на руки не дам.
— Посмотрим.
Сообщив Иволгину по телефону все необходимые данные, Вознюк в ответ получил заверение, что через пять минут ему выдадут форму один. Людмила Владимировна надела меховую шапочку и всем видом показывала, что Вознюку пора покинуть кабинет. Николай решил пару минут пофилософствовать:
— Людмила Владимировна, взгляните на эту физиономию. Могли бы вы по лицу, по такому лицу определить, что перед вами — преступник?
— Ну, по лицу можно разве что определить, умный человек или дурак. И то с натяжкой. А среди преступников умных, наверное, хватает. И это лицо тоже неглупое, правда, наглое.
— Умная женщина — вот кого не хватает нам в угрозыске.
Зазвонил телефон. Людмила Владимировна, поздоровавшись с кем-то на другом конце провода, вдруг улыбнулась, на глазах помолодев, произнесла пару раз «нет, нет» и «да, да», попрощалась и звонко расхохоталась:
— Хорош у вас начальник! Форму можете взять. Передайте майору привет.
12
Скворцов поставил машину на Комсомольской так, чтобы она закрывала выезд двум «Жигулям», припаркованным у подъезда дома номер шесть, огляделся. Хорошо, хоть нет людей. Но рядом — два нежилых дома под капремонтом, возможно, имеющих выход на соседнюю улицу. Решил отправить сержанта Саенко осмотреть микрорайон, но так, чтобы не светиться перед окнами дома номер три. Если расчет их верный, здесь еще с полчаса-час ничего остросюжетного не произойдет. Жарко может быть на Сихове.
Через пятнадцать минут из дома номер три вышла медсестра, не доходя до угла, остановилась, открыла сумку. «Похоже, деньги считает», — подумал Скворцов и отправил за ней, взглядом, сержанта.
Еще через полчаса капитан позвонил из автомата Иволги ну:
— Как на Сихове?
— Спроси что полегче. Черт бы побрал нашу связь! Примерно через час, может, раньше, к вам подъедет Вознюк, привезет снимки.
— Вычислили?
— Да, наши кадры. Тебе нужна, конечно, подмога, кое-что придумаю. Вознюк пусть остается там.
Вознюк появился раньше, чем ожидал Валентин. Оставив его на своем наблюдательном посту, Валентин дал понять лейтенанту Дмитруку, чтобы тот шел вслед за ним. У лейтенанта был уставший, голодный вид.
— Обеденный перерыв, Игорь. Только не более двадцати минут.
— Принести вам горячих пирожков? Здесь рядом кафе…
Валентин достал бумажник.
— Значит, мерзнем вместе, а пирожки врозь? — обиделся лейтенант.
— Ладно, покутим — на пять копеек с сиропом.
Через час Скворцов опять позвонил Иволгину, но тот не ответил. Спускались ранние сумерки, усилился ветер. Капитан не любил это переходное время суток, не любил чисто профессионально. В этот час в городе не протолкнуться, на улицах — пробки, дозвониться никуда невозможно. Львов слишком разросся за несколько последних десятилетий и с каждым годом терял лицо уютного интеллигентного города.
Понимая, что поступает неразумно, Валентин все же отправил Вознюка на машине лейтенанта Дмитрука в райотдел. Необходимо было узнать, как закончилась операция на Сихове, от этого в немалой степени зависели ближайшие события здесь, на Комсомольской. Возвращаясь на свой наблюдательный пункт, Валентин заметил женскую фигуру, тотчас исчезнувшую в подъезде дома номер три. Откуда она взялась, как прошла незамеченной? Дворами, не иначе. Подбежал к лейтенанту:
— Видел ее?
— Да. Молодая. Почти бежала. Но вы же сказали, что в дом можно впускать всех.
Валентин ворвался в подъезд. Шаги слышались на втором этаже, этажи в старом доме были не менее четырех метров. Он крикнул: Вера! Стой! Шаги затихли. Он побежал вверх, и шаги вновь зачастили, примерно проемом выше. Из какой-то квартиры доносилась музыка.
— Вера! — догнав женщину почти на третьем этаже, где находилась квартира Кости Усенко, Валентин с ужасом убедился, что это действительно, Вера. Она тоже узнала его, хотела крикнуть, он успел закрыть ей рот рукой, второй прижав женщину к себе. Придя в себя, она стала злобно сопротивляться, а сыщик — откуда только взялись силы! — тащил ее вниз, шепча:
— Вера, успокойтесь! Туда нельзя! Там опасно…
— Вот какой вы электрик! Все — одна банда!
Внизу, едва он разжал руки, Вера больно ударила его по лицу и закричала:
— Убийцы! Сначала ранили Олега, сегодня решили добить. Выследили! Но я все знаю, Олег мне рассказал. Я сообщила милиции, вас сейчас схватят! Где Олег?
— Вера, пожалуйста, потише. Я — из милиции, вот, взгляните. Идемте, вам нельзя здесь оставаться, они могли услышать нас.
— Я никуда не пойду. Где Олег? Если вы из милиции, почему не арестуете бандитов?
— Мы как раз и хотим это сделать. Вы знаете, что у них есть оружие. Ради Бога, отойдем. Они могут увидеть нас в окно, держитесь прямо, я возьму вас под руку.
Повернув на Краковскую, Скворцов остановился. Остановилась и Вера, молча, ее била нервная дрожь.
— Вы кого-нибудь из этой компании знаете, кроме Олега? Вера!
— Олег порвал с ними, потому они и ранили его.
— А Костю знаете?
— Нет. Слышала о нем от Олега. Костя — зверь, его все боятся.
— Вера, мы после обо всем поговорим. Обязательно. Где ваша дочка?
— Еще в детсаду.
— Вот и отправляйтесь сейчас за ней.
— Я не могу. Видите, зуб на зуб не попадает. И я не хочу никуда уходить. Там же Олег, у него еще не зажила рана.
— Олега там нет, поверьте мне. Его успели спасти. Вы мне мешаете, Вера.
— Хорошо, я ухожу. Только я боюсь идти домой. Там дверь разбита.
— С вами поедет лейтенант Дмитрук, в детский сад. А потом вам лучше всего побыть у друзей, знакомых. За квартирой вашей присмотрят и дверь отремонтируют.
— А как же я узнаю обо всем?
— Вы оставите адрес лейтенанту и я, когда здесь закончим дела, приеду к вам.
— Честное слово?
— Слово офицера.
Сознавая, что делать этого нельзя, Скворцов отправил лейтенанта Дмитрука с Верой на своей машине. С минуты на минуту должен появиться Вознюк. А пока можно заняться двумя машинами, припаркованными у дома номер шесть, учитывая, однако, что из окон дома номер три они прекрасно видны.
1
Жукровский позвонил Наташе под вечер.
— Ирочка! Как хорошо, что ты позвонила! Здравствуй, милая! — пропела Наташа.
— Что, супруг поблизости?
— Да, Ирочка. Татьяна ждет тебя, адрес ее не забыла?
— Не забыла. Когда я тебя увижу?
— Я тоже забегу к Татьяне, ей принесли чудную рыбу.
Татьяна не выказала ни удивления, ни радости при виде Жукровского. Пригласила войти, сесть — и только. Обычная загадка: подруга красивой женщины, в лучшем случае, серая, незаметная мышь. Но Татьяну скорее можно сравнить с лошадью: крупная, мускулистая, с басистым голосом. Одета, однако, со вкусом, в серо-голубой импортный костюм, воздушную блузку, прекрасно причесана. Жукровский удивился:
— Простите, вы, очевидно, куда-то собрались?
— Нет. Наташа скоро появится?
— Не знаю. Мне, вероятно, лучше уйти.
— Но вы же хотите видеть Наташу! Сейчас подам чай…
— Я бы предпочел кофе. Устал с дороги.
Татьяна ушла, дав ему возможность осмотреться. Квартира подходящая: добротное старое здание, высокие лепные потолки, прихожая и гостиная — просторные, обставлены не стандартными мебельными наборами для малогабаритных клеток. Наташа говорила, что Татьяна живет со старой теткой, но старухи не видно.
Вошла хозяйка с подносом, на котором стояли кофейник, чашки, сахарница.
— А где ваша тетушка? — спросил Жукровский.
— Вам для полного счастья не хватает моей тетки? Увы, она в Ленинграде.
— Минуту, у меня с собой фрукты, овощи, кое-что заморить червячка.
— Другая б спорила, а у меня легкий характер. Выкладывайте. О, да здесь роскошный ужин! Хорошо поужинать — вот единственное подходящее занятие с чужим мужчиной.
— С моей принадлежностью ясно. Может, поговорим о вас?
— Можно. Только не будем.
Вскоре пришла Наташа, и втроем они поужинали. Жукровский не знал ее такой — деловой, сосредоточенной, поглядывающей на часы.
— Ты так торопишься, можно подумать даже, что боишься мужа?
— Это не страх. Но жить надо. Ты ведь приехал только повидаться, да?
— Но мы с тобой, по-моему, договорились. Надо немного подождать. Как завтра, мы сможем встретиться?
— Хорошо, завтра встретимся и уезжай, пожалуйста. Я не могу больше терять голову, у меня сын, ты знаешь.
— Я не узнаю тебя, Наташа.
