Воскрешение Дыбы произвело на неё подавляющий эффект. Постаревший, он напомнил ей о мимолетности жизни. Ей вдруг показалось, что она вообще не отсутствовала эти три года, что не было никаких кругосветных путешествий, яхт, вилл, Голливуда, заграничного триумфа...
И Дыба был совершенно иной. Он смотрел на неё по-доброму, но взгляд его был отчего-то неприятен.
- Происходит, Елена Сергеевна, следующее, - заговорил водитель: - Я, сотрудник Федеральной Службы Безопасности, и мы спасаем вас от ваших и наших недругов. Сергей Яковлевич принимает в этой операции активное участие. Мы вас давно ждали.
Машина остановилась у гостиницы, и все поднялись в номер, где Елену дожидался Афанасий. Он и не подумал встать с кровати, лежал и снисходительно смотрел на вошедших.
- Теперь вы в полной безопасности, - объявил Луговой, - а вашими похитителями мы займемся.
- Тоже в сказочку захотелось, - расхохотался Афанасий. - Но лучше бы вам, господа-товарищи, ничего не знать, а жить бы себе, добывая мягонькое и вкусненькое.
- Ты пьян, - определила Лена. - А меня сегодня похищали!
- Надо было конька-горбунка попросить выручить. Чего это ты ушами хлопаешь?
- Это Сергей Яковлевич, а это...
- Луговой Анатолий Ефремович.
- Они меня освободили.
- Ну и хорошо, - Афанасий действительно основательно набрался у Мишки, - а я уезжаю. Попрощаться с тобой зашел.
- Я тебе уеду! - сорвалась вдруг Елена. - Я тебе попрощаюсь!
Он ехидно посматривал на всех троих и наслаждался её гневом.
- Я решил основать столицу мира! В центре будут жить те, кому от двенадцати до двадцати пяти, на окраинах только те, кто сумел сохранить в себе детство, а всех остальных - за сто первый километр, чтобы они занимались своей вонючей взрослой жизнью.
Кандыбов и Луговой внимательно и серьезно слушали Афанасия. Правда, при этом Сергей Яковлевич неотрывно следил за Еленой, которая чувствовала его пристальный взгляд и уже боялась его молчания.
- Ну че ты на неё пялишься? - прервался Афанасий. - Я тебя узнал! Много ещё крови попил?
- Да он лунатик, - поспешил Луговой, - болтает всякую чепуху!
Но ядовитые слова Афанасия не произвели на Дыбу никакого впечатления. Никто из присутствующих не мог знать, что он давно уже не человек, а что-то типа зомби. А ещё лучше представить его информационной емкостью или вирусоносителем, содержащим в своей крови мельчайшие частички-идеи, вобравшие в себя определенную кем-то цель.
С некоторых пор и сам Дыба знал об этом. Порой на него накатывало особое состояние, и тогда он ощущал тончайшие запахи, и его сознание прослеживало путь этих запахов, расшифровывало их содержание - и возникали картины, воспроизводились сцены давно произошедшего. Он словно летел за нитью запаха и быстро достигал цели, даже если его источник находился за тысячу километров. Дыба действительно стал комаром. И отныне он хранил свое тело для укусов, давал любому комару выпить капельку, и тот летел дальше, в поисках очередной жертвы, неся на своем крошечном хоботке частичку-идею, в которую не был посвящен и сам Дыба. Это только однозначные мясоеды и вегетарианцы полагают, что комары летают для того, чтобы их прихлопнули. На самом деле, многие комары - это разносчики бессмертия, это один из способов космического размножения.
- О, всемогущий, великий Цитрус! - неожиданно возопил Сергей Яковлевич. - Выпей мою кровь до последней капли!
Его вопль изумил присутствующих. Афанасий даже протрезвел.
А у Лугового холодный ужас пробежался мурашками по телу.
- Я так и знала, что этим закончится! - зло прошептала бледная Елена Сергеевна. - В России живут теперь одни сумасшедшие!
Луговой провел с Дыбой три дня, и за это время в упрямом полковнике произошли коренные перемены. Во-первых, он уверился, что Дыба имеет феноменальные способности, ибо тот невероятно точно сумел передавать информацию о перемещениях Елены... Во-вторых, он полностью подчинился его воле после странной настойчивой прихоти Дыбы - побрататься кровью. Но Луговой ещё помнил о задании - заполучить бумаги, хотя временами погружался в беспамятное состояние, и ему казалось, что он заболевает.
А теперь, когда Дыба так по-сумасшедшему завопил, полковник Луговой осознал себя древним воином, готовым ринуться в смертельную схватку. И он уже соскочил и сделал несколько шагов к кровати, когда вдруг получил от Дыбы тяжелый удар в висок. Полковник обмяк и рухнул на пол.
- Что это ты себе позволяешь? - возмутился Афанасий.
- Теперь только я вас могу спасти, - объявил Дыба.
Елена надменно улыбнулась, подошла к столу и достала из сумочки листок.
- Вот что нас спасет! - и она стала что-то быстро писать. Через минуту она объявила: - Положение серьезное. Действительно, без твоей помощи нам отсюда не выйти. Но учти, бумаги ты не полчишь, а деньги твои я верну.
- Мне не нужны деньги, - Дыба достал из кармана полковника пистолет, и бумаги мне не нужны.
- Но и меня ты не получишь, - бесстрашно объявила Елена.
А Афанасий не мог оторвать взгляда от оружия.
- Хватит и того, что я тебя сегодня увидел, - и Дыба кинул пистолет Афанасию на кровать: - Переоденься в его одежду!
Через пятнадцать минут они вышли из дверей гостиницы. Одежда Лугового оказалась велика, но были уже сумерки, и Афанасий быстро сел в машину, а пока участники операции осмысливали происшедшее, "жигуленок" сорвался с места и погнал, увлекая за собой весь экскорт сопровождения.
Сергей Яковлевич очень хорошо знал Москву, он то и дело поворачивал в проулки и дворы, крутил и петлял так искусно, что преследователи скоро отстали. Машину бросили у Сокольников, а когда неутомимые агенты её обнаружили, беглецы уже ехали на такси в обратном направлении.
Легко можно вообразить генерала Курехина, когда к нему в кабинет ввели Лугового, на котором были трусы с майкой и накинутое на плечи одеяло.
- Просрал! - прошипел интеллигентный Курехин. - Знаешь кто ты? Дэбил! - именно так почему-то заключил генерал - "дэбил", а не "дебил".
Но полковнику было все равно. В голове у него звучал сплошной гул, похожий на жужжание многотысячного комариного роя.
- Я - комар! - гордо возразил он.
А генерал плюнул и приказал арестовать.
Вскоре откормленный пенсионер Флавий услышал лязг дверей соседней камеры. По телевизору как раз показывали ненавистную рекламу о зубном кариесе, которая болезненно напоминала Флавию об отсутствии собственных зубов и о жестокой старости. Пенсионер пнул обожравшегося кота, привычно замер, приложив ухо к двери, и услышал, как в коридоре кто-то не то рыдает, не то смеется, а чей-то голос тревожно сказал: "это пинснец!"
"Где-то идет жизнь, - завистливо подумал Флавий, - уже можно копать землю под картошку, забор на даче нужно подправить, квартира без присмотра. Соседи, сволочи, давно меня не видели!" - старик всхлипнул и уселся на унитаз - за последние дни у него возникли проблемы с пищеварением, отчего и коту переподало больше обычного - как питательных остатков пищи, так и жестоких затрещин...
- Каждый человек скрывает что-то мелкое от других, несет ничтожную тайну. Один ковыряется карандашом в заднице, другой эксбиционист, третий онанист, четвертый эротоман, кто-то украл, ограбил, убил - чувствуете, какая банальность реализации? И ты, Сергей Яковлевич, такой же плоский.
- Я - комар!
- Ну что ты заладил - "комар", "комар"! Ты обычный раскаявшийся бандюга. Если тебя и инфицировал какой-то Цитрус, то ты всего лишь исполнитель неведомых программ.
- Да, я воин.
- Какова же цель? С кем и за что ты воюешь? Потому что ты - раб и зомби. Тебя нет, понимаешь?
Уже три дня беглецы жили на Елениной даче в Переделкино. Афанасий беспробудно пил и вымещал свое раздражение на Сергее Яковлевиче. Елена колдовала над листом, но у неё с ним не ладилось. Слишком многовариантной оказалась ситуация. Корректировок и оговорок было теперь столь много, что каждый вариант грозил непредсказуемостью. Все-таки ей удалось обеспечить безопасность в районе Переделкино, отсечь попытки проникновения в эту зону, а иных безопасных маршрутов она не в силах была осмыслить - такова образовалась громада информации.
- Помоги, - просила она Афанасия, - может ты что-то сможешь.
- Да пошла ты!.. - он только и делал, что донимал самоуглубленного Дыбу. - Любимая, ты отравила всю мою жизнь!
Елена обижалась и даже плакала украдкой. Три года они были очарованы друг другом, ей казалось, что они стали единым целым, каждое движение, всякая шутка Афанасия вызывали в ней чувство упоения и восторга. А теперь разом все рухнуло - будто сгорели дрова и потух костер. И она понимала, что они не использовали какой-то иной вариант, что не осмыслили назначение бумаг, что упустили шанс. И здесь она чувствовала себя неуверенно, ей каждую ночь снились Фантомы.
Домик Ольги стоял пустой, на месте сгоревшей дачи Сиплярских высился новенький коттедж. Вокруг все зазеленело, появились первые цветы и комары, так что Дыба с удовольствием подставлял под их укусы свое бледное тело.
