Все игрушки были самодельными, и делал их, судя по стилю, один человек. Большие и маленькие, тканевые и вязаные, одетые в аккуратно сшитые костюмчики, все они, казалось, смотрели прямо на дверь. И запах, безусловно, исходил от них: взяв в руки маленького медведя, Агния почувствовала, что под тканью – сухая трава.
В самом дальнем уголке притаился неприметный рабочий стол. Настольная лампа, наклоненная над швейной машинкой, пуговицы в коробочке, лоскуты ткани, все покрыто пылью. Агния провела по гладкой поверхности пальцем, оставив на сероватом фоне яркую линию.
«Давненько всем этим не пользовались, – прикинула она. – Допустим, пыли здесь больше, чем в обычном доме, из-за игрушек. Но все равно, за месяц такое не накопится. Тут год требуется, не меньше!»
Агния еще раз обошла комнату и остановилась у прикроватной тумбочки, на которой стояла большая фотография в деревянной рамке. Со снимка на мир безразличными глазами смотрела девушка лет семнадцати, похожая на улучшенную копию Ядвиги. Что любопытно, на рамке не было ни пылинки, а один из углов фотографии пересекала черная лента.
Это значит, что дочь, о которой Ядвига так часто и увлеченно говорила, мертва… но как давно?!
– Ты не должна здесь находиться.
От неожиданности Агния чуть не выронила фотографию, хотя голос прозвучал спокойно и довольно тихо.
Девушка резко обернулась и встретилась взглядом с непривычно холодными глазами Ядвиги. Лицо женщины, до этого казавшееся воплощением жизнерадостного простодушия, теперь выглядело брезгливым, даже отстраненным. Внешность та же, но человек – другой!
Или тот же, да только впервые – в своем истинном обличье?
Ядвига пришла одна, Антуана поблизости не наблюдалось.
– Где он? – спросила Агния, отчаянно пытаясь сообразить, что делать дальше.
Ядвига держала одну руку за спиной. Это девушке очень не понравилось!
Тем не менее хозяйка дома не спешила заходить внутрь: она стояла на пороге комнаты.
– Если ты говоришь об Антуане, то он в больнице, как и предполагалось. Он здесь ни при чем, этот пустоголовый павлин пока что нас не интересует. Нет, позвонить он никуда не успел. Я попросила врачей вколоть ему успокоительное, бедный мальчик перевозбудился, понапридумывал непонятно что! Скоро за ним приедут из центра, и он некоторое время будет жить. Если же тебя интересует судьба твоего полосатого дружка, то я бы и сама хотела знать, где он! Но его уже ищут, далеко он не уйдет. Я не знала, что ты с Антуаном, он не упомянул об этом. Тем лучше, потому что в больнице тоже не знают… да там вообще всем все равно!
Казалось, что прорваться мимо женщины будет достаточно просто, надо только выбрать нужный момент. Но Агния каждой клеточкой чувствовала, что не надо – это опасно. Между ними слишком большое расстояние, Ядвига успеет подготовиться, а дама она мощная. Да и рука ее, заведенная за спину, по-прежнему настораживала девушку.
Пока еще есть время, и вообще, лучше не нарываться. Тем более что Ядвига сохраняла все то же ледяное спокойствие:
– Мне даже нравится, что ты пришла сюда. Знаешь, почему? Потому что ты последний человек, который имеет право заходить в этот дом.
Похоже на речи сумасшедшей, но Агния не позволила себе ошибиться. Ядвига вполне адекватна, и ненависть ее, скрытая за показным равнодушием, чем-то обоснована. Только вот чем?
– Это сделала ваша дочь? – Агния кивнула на полки с игрушками, не отводя глаз от своей собеседницы.
– О да… Для нее это было очень важно. Целая жизнь! Она с детства сама шила кукол, игрушки, потом придумала это… Чувствуешь запах? Как раз ее придумка. Она сама находила всякие травки, иногда я покупала ей ароматизаторы, привозила из города. Ей нравилось! Она только их и любила…
Вот откуда взялись маленькие игрушки в тайниках!
– Вы брали ее в центр.
На сей раз Ядвига не стала ничего отрицать:
– Брала. Мне казалось, что в этом нет ничего страшного, и никто не возражал. Если бы я знала… Но теперь уже нет смысла рассуждать.
Так, некоторые предположения Агнии начинают формироваться в нечто отчетливое – и то, что говорит Ядвига, и игрушки на местах, где, предположительно, прятали трупы.
– Как она умерла?
Агния боялась, что этот вопрос спровоцирует нападение на нее или какие-то перемены в поведении женщины, но нет – Ядвига даже не дрогнула.
– Ее убили.
– Кто?
– Ты.
Дима угрюмо рассматривал темные доски потолка, будто это они спровоцировали всю эту неразбериху, что творилась здесь в последнее время. Ему было все равно, что сейчас рассматривать, лишь бы это думать не мешало.
А подумать есть о чем! Впервые в жизни Дима оказался в подобной ситуации. Вроде бы удивляться этому не следует. Все-таки он работает в реабилитационном центре для душевнобольных, а не незабудки выращивает! Должен быть готов ко всякому…
Но к некоторым вещам нельзя подготовиться. Дима привык к тому, что его работа – это растаскивание в разные стороны сцепившихся пациентов, ну или силовое успокоение особо буйных. Он и предположить не мог, что ему придется столкнуться с убийством, да еще и с таким жестоким!
И во всем виноват Андрей. Бред какой-то! Дима никогда не считал себя великим психологом, он готов был признать, что плохо разбирается в людях. Но не настолько же! Среди всех его знакомых и подопечных Андрей являлся самым необычным человеком, это да, однако настоящим психом его бы никто не назвал.
Потому что Андрей – умный. Диму не поставили в известность, по какой причине его новый знакомый попал в реабилитационный центр, охранник подозревал только, что это напрямую связано с татуировками, покрывающими его тело. В любом случае, собой Андрей владел прекрасно, никогда не срывался, и намека ни разу не появилось!
Диме нравилось с ним общаться. Не то чтобы раньше он страдал от одиночества, просто Андрей – не то же самое, что охранники или другие парни из деревни. Он больше напоминал какой-то персонаж из приключенческого фильма, причем как своей внешностью, так и поведением.
А потом, как гром среди ясного неба, – убийство, и картинка рассыпается…
Да, в тот день Андрей вел себя странно – точнее, во вторую половину дня. Молчал, пялился в пустоту, на внешние раздражители почти не реагировал. Но Дима пришел к выводу, что городской просто зазнался, решил, что, раз у него плохое настроение, то можно всех игнорировать! В качестве незначительной мести ассистент отказался идти с ним, оставил у дверей.
Вообще-то, за такое наказывали, но Дима прекрасно знал, что камеры наблюдения не работают во всем корпусе. Да и вообще, многие охранники уже усвоили, что Андрей – нормальный мужик, и не поднимали панику, если видели, что по территории центра он ходит в одиночку. Не все, конечно, но от многих из них Дима ничего не скрывал.
Он и предположить не мог, что Андрей убьет кого-то! Он до сих пор не верил, что это правда.
Самому Диме тоже досталось. Не уследил за своим подопечным? Выговор! Пришел этот сморчок, Петюня, наорал на всех без исключения. Какого черта он вообще здесь забыл?! Дима еще мог бы что-то понять, если бы Петр прибежал на шум, так нет же, он уже ошивался в корпусе, когда труп Лютика нашли. И даром что нашел тело не Петр, все равно, слишком близко он оказался к месту трагедии. Иначе как невезением это, пожалуй, не назовешь.
Поначалу Дима планировал просто обидеться на весь мир. Хорошо еще, что не уволили, а других утешений у него нет.
Однако очень быстро выяснилось, что ситуация все равно поганая. Вскоре после разговора с Петром он устроился на одной из кушеток в комнате отдыха, представляя, как отвинчивает обнаглевшему психологу башку. В это же время другие охранники, не обращая на него внимания, активно обсуждали случившееся:
– …А кровищи было!
– Так оно и понятно, псих же! Схватил стекляшку – и давай резать!
– Да, с такими пожестче надо! Его не то что без сопровождения нельзя оставлять, его вообще с цепи лучше не спускать! И намордник надеть!
Они радостно загоготали, а Дима почувствовал, что обида на Андрея переходит в обиду за Андрея. Нашли себе, понимаешь, Ганнибала Лектора – в наморднике он должен ходить!
До этого момента Дима не интересовался, как именно произошло убийство, а теперь вот озадачился. Он стал расспрашивать всех, кто там был, и обнаружил немало несоответствий. Причем Дима не льстил себе, он понимал, что если он все это видит, то должны увидеть и все остальные, не слепые же они! А они почему-то молчат…
Может, он бы не стал лезть дальше, если бы не одно «но»… Хотя нет, даже несколько «но». Главным из них являлся обыск, проводившийся недавно в лесу: тогда на какой-то поляне нашли кровь, а дальше разбираться не стали. Дима ни о чем никого не спрашивал, ему просто не до того было.
А ведь, если задуматься, спросить следовало о многом, и не только в той ситуации. Дима прокручивал в памяти предыдущие случаи, когда что-то казалось ему подозрительным, но он намеренно не обращал на это внимания, и ему становилось не по себе. Теперь все последние события уже не представлялись ему разрозненными эпизодами, не связанными между собой.
