«У каждой уважающей себя ведьмы, – продолжала читать Женя, – должен быть фамильяр, он же имп – волшебный дух, помогающий ей в колдовстве. Имп считался разумным (на уровне обычного человека), имел собственное имя и чаще всего принимал форму животного – черной кошки, совы, жабы или собаки…»
Женя подозрительно посмотрела на Серпентию, которая сидела перед блюдечком с молоком и как ни в чем не бывало умывала лапкой черную мордочку.
«Про ведьм говорят также и много хорошего: например, что ведьмы гостеприимны, ласковы и красивы.
Со смертью ведьмы не прекращаются ее сношения с землею.
Ненавистница при жизни, она, по мнению суеверов, остается долгое время ненавистницею рода людского и после смерти. Как и колдуны, они встают из гробов и ходят по земле. Избавиться от них можно только одним способом – вколотить в могилу и в самый труп осиновый кол. Ведьме ненавистна осина. Если поймать ведьму и бить ее наотмашь осиновой палкой, то тело ее покроется ожогами и, не выдержав мучений, ведьма может отказаться от своего ремесла…»
Женя повернула голову и задумчиво посмотрела на черенок метлы, который по непонятной причине обжигал ей пальцы: за него она бралась лишь после того, как надевала на руки хлопчатобумажные перчатки.
Посмотрела и вздохнула. Черт знает что такое!
Она отложила книгу и, встав со стула, вернулась к ведру и швабре.
Ювелир смотрел на светловолосого парня, привязанного к стулу, и размышлял.
Впрочем, откровенно говоря, размышлять тут было особенно не о чем. Мир не много потеряет, если такое ничтожество перестанет коптить воздух. К тому же актеришка слишком много знает. Следовательно, приговор можно считать подписанным. И как только ведьмин перстень попадет к Ювелиру в руки, приговор будет немедленно приведен в исполнение. Вот так.
– Надеюсь, крысы вас больше не беспокоят? – насмешливо спросил Ювелир.
– Зачем вы мучаете меня? – слабым голосом проговорил Игорь. – Я ничего не знаю. Если вам нужен выкуп – обратитесь к моему отцу. Он терпеть меня не может, но, ради того чтобы поддержать свое реноме, отвалит за меня кучу денег. Ему это несложно.
– Мне не нужны гроши вашего отца.
– Это совсем не гроши… Он… довольно богат…
Ювелир приблизил свое лицо к лицу актеришки и процедил сквозь зубы:
– Вы не имеете никакого представления об истинном богатстве. Все, что вы можете, это обирать других, более жалких и слабых, чем вы. Вы паразиты. Что-то вроде москитов, высасывающих из людей кровь.
– Вы говорите о моем отце?
– О нем и о ему подобных. Десяток ничтожеств паразитирует на своем народе. Никаких личных заслуг и достоинств, кроме жадности, жестокости и хитрости. Впрочем, я не революционер и мне чужды левые убеждения. Откровенно говоря, мне на них плевать. Деньги – это мусор. Куда приятней обладать людскими сердцами. Вы знаете, что такое настоящая власть над людьми? Не власть политиков и олигархов, нет. Власть, подобная той, которая была у древних богов и духов! Власть над человеческими сердцами, душами и умами!
– Вы… маньяк.
– Возможно. Но моя мания выше и благороднее вашего муравьиного здравомыслия. Моя мания – это поэзия. Торжество духа над повседневностью.
– Я… не понимаю.
Ювелир усмехнулся:
– Разумеется. Где уж вам понять. – Он слегка отстранился и кинул на Игоря оценивающий взгляд, затем с усмешкой произнес: – Ума не приложу, что она нашла в вас? Обыкновенное ничтожество.
– Вы говорите… о Жене?
Ювелир прищурил холодные глаза.
– Эта девочка обладает огромной силой, но сама еще об этом не знает, – сухо сказал он. – Впрочем, я сделаю все, чтобы она никогда об этом не узнала.
Веки Игоря дрогнули.
– Вы хотите ее убить? – хрипло спросил он.
– Возможно. Я еще не решил.
Глаза Игоря блеснули. В душе его вспыхнул огонек благородства, который тлеет даже в самых обыкновенных душах, никогда, впрочем, не разгораясь в полную силу.
– Если вам хочется кого-то убить – убейте меня, – тихо и неуверенно предложил он. – А Женю оставьте в покое.
Ювелир тихо засмеялся.
– Бросьте. Это слова не из вашей роли. – Он посмотрел на часы и сказал: – Мне пора. Сегодня вечером я намерен положить конец этой запутанной истории. А для этого мне нужно хорошенько подготовиться.
Он оторвал кусок пластыря и заклеил Игорю рот.
Прошла неделя. Женя не знала, чем в свободное от домашних дел время занимается Елена Прекрасная, но к назначенному часу все было готово. Первейшие российские богачи вложили деньги в шоу, лучшие пиар-агентства помогли его «раскрутить». Вся Москва – от «Алтуфьева» и до «Пражской» – была завешана растяжками и билнбордами, приглашающими посетить шоу иллюзиониста Игоря Кона на Воробьевых горах.
В подготовке выступления самое активное участие приняла рыжая бестия Ксюша. Едва познакомившись, Елена и Ксюша тут же подружились, хотя трудно было найти более разные характеры, чем у двух этих особ.
Способность Ксюши поглощать килограммы пищи привела Елену в полнейшее восхищение.
– Никогда не видела, чтобы человек так много ел, – с восторгом заметила она однажды.
– У меня повышенный метаболизм, – объяснила Ксюша, берясь за четвертый гамбургер. – Желудок перерабатывает еду в энергию. После хорошего завтрака я могу полдня бегать по городу и ничуть не устаю. – Она откусила кусок гамбургера и добавила: – А сейчас я должна есть за двоих. У меня в животе поселился маленький гражданин. – Ксюша облизнула перепачканные майонезом губы и хихикнула: – Прикольно! Прямо как в фильме «Чужие»!
– А ваш…
– Жених? – Ксюша покачала головой. – Нет, я еще не дала ему согласие. Пусть помучается.
– А вы не боитесь, что он…
– Смоется? – Ксюша вновь мотнула рыжей головой. – Куда он от меня денется? Даже если захочет сбежать, Женька его приворожит. Она ведь у нас ведьма!
– Не говори глупостей, – нахмурилась Женя. – Я никого не собираюсь привораживать.
Ксюша усмехнулась и пожала острыми плечами:
– Ведьма не может не колдовать – это мне папик рассказывал. Если ведьма долго не колдует, у нее начинаются мигрени. И еще появляется ломота в суставах, как при ревматизме.
Женя потерла пальцами лоб. В последние дни ее и правда стали посещать головные боли, но она успешно с ними справлялась – благо под рукой всегда был аспирин или цитрамон.
– Все это чушь, – сказала Женя. – Ведьм не существует. И я никакая не ведьма.
– Ты существуешь, и ты ведьма, – твердо сказала Ксюша. – Прими это как факт, подруга.
В назначенный час площадь перед МГУ, ближайшие к университету скверики и смотровую площадку заполнили тысячи людей.
Игорь Эмильевич Кон с улыбкой посмотрел на публику, потом перевел взгляд на часы и что-то прикинул в уме. От размышлений его отвлек запиликавший в кармане телефон.
Игорь Эмильевич достал трубку и поднес ее к уху.
– Слушаю вас!
– Это мое шоу! – рявкнул собеседник так громко и яростно, что Кон вздрогнул.
– Э-э… Кто это говорит?
– А ты не узнал?
Игорь Эмильевич удивленно вскинул брови:
– Северинский?!
– Точно! – Из трубки раздался хриплый, сатанинский смех. – Думал, я умер? А я жив!
– Но… – Кон вынул из кармана платок и вытер потный лоб. – Но почему ты не объявился раньше?
– Значит, были причины, – мрачно проговорил Северинский. – А теперь скажи: какого черта ты украл мое шоу?!
Игорь Эмильевич взял себя в руки и сухо ответил:
– Я ведь не знал, что ты жив…
– Теперь знаешь, – оборвал его Северинский.
– Да… Но я… Послушай, Рудольф, до начала шоу еще двадцать пять минут. Давай все обсудим. Где ты сейчас?
– Прямо у тебя за спиной!
Игорь Эмильевич обернулся. Он увидел Северинского, но лишь на секунду. Тот быстро скрылся в толпе.
– Если не отменишь шоу, я тебе отомщу! – злобно просипел он в трубку. – Ты ведь знаешь, что я умею мстить!
– Пожалуй, – грустно отозвался Игорь Эмильевич. – Ты самый злобный сукин сын из всех, кого я знаю. Но шоу уже заявлено, Рудик. Люди пришли посмотреть. Механизм запущен, и я не могу его остановить.
– Мое дело предупредить. А там – решай как хочешь.
В трубке послышались короткие гудки, абонент разъединился.
Игорь Эмильевич опустил телефон и рассеянно взглянул на железный ящик.
* * *
Паштет узнал его сразу. Узнал и бросился к нему сквозь толпу.
– Куда лезешь, бугай! – рявкнул кто-то.
– Вот прет! – возмутился другой.
– Полегче, парень! – обиделся третий.
Паштет не обращал на реплики зевак никакого внимания. Он, подобно ледоходу, взрезающему ледяную гладь Северного океана, врезался в толпу и прошел сквозь нее, как горячий нож проходит сквозь кусок масла. Паштет изо всех сил старался не потерять иллюзиониста-пройдоху из вида. И когда голова того готова была утонуть в месиве голов и плеч, Паштет выбросил вперед правую руку и схватил Северинского за шиворот.
