– Нет, Шилов, я ничего такого не имела в…
– А как же Пашка, он-то тут при чем?! У парня впереди было прекрасное будущее, карьера…
– Да погоди ты о Павле в прошедшем времени говорить! – разозлилась я.
– А что, думаешь, его еще не пристукнули?
– Прекрати, Шилов, и без тебя тошно! – сказала я резко и поставила чашку на стол с громким стуком. Настоящей ссоре помешал разразиться звонок в дверь. Честно говоря, я этому обрадовалась: терпеть не могу ругаться с Шиловым. Кроме того, я надеялась, что пришел Карпухин с новостями о Павле. Однако все оказалось гораздо, гораздо лучше!
– Паша! – взвизгнула я, буквально втаскивая молодого человека в квартиру. – Ты… живой!
Я быстро окинула его взглядом: волосы всклокочены, глаза бешеные, на воротнике рубашки запеклись бурые пятна крови. В общем, он выглядел так, словно побывал в плену у фашистов, чудом вырвался на свободу и брел через лес в поисках партизан. Подскочил Олег и крепко схватил ординатора за плечи.
– Как же ты нас напугал, Паша! – бормотал он, ощупывая молодого человека. – Ты ранен?
– Нет-нет… Олег Валентинович… Агния Кирилловна, мне немедленно нужен этот ваш, как его… Лицкявичус или тот майор, Карпов…
– Карпухин, – машинально поправила я.
– Это срочно: они могут смыться!
– Твои похитители?
Паша закивал, словно китайский болванчик.
– Так, – сказала я, хотя мне до смерти хотелось узнать все подробности побега ординатора, – сначала тебе нужно привести себя в порядок.
– Да, точно! – воскликнул Олег. – Иди в ванную – можешь взять любое полотенце и мой халат.
– А я пока позвоню Карпухину, – добавила я.
Мне вдруг подумалось, что эта сцена напоминает один эпизод из моей прошлой жизни. Тогда мы только познакомились с Олегом, а Павел прибежал на мою старую квартиру после того, как Гошу, одного из наших хирургов, сбила машина…[7] Что ж, это становится «доброй» традицией!
Карпухин примчался через двадцать минут – Павел еще даже не успел выйти из ванной. Когда он все же появился, майор тут же набросился на него с расспросами. По правде сказать, я прекрасно его понимала и сама еле дожила до этого момента. Выяснилось, что Паше дал по голове парень по имени Геннадий. Затащив в машину, он привез его в какой-то сарай – видимо, за городом. Там Павел познакомился еще с двумя членами «семейства похитителей» – матерью Геннадия Марией и отцом, которого звали Егором.
– Похоже, дело было так, – говорил ординатор. – За Олегом Валентиновичем следил в основном Егор, а Мария время от времени его подменяла. Геннадия они к делу не привлекали, хотя он и был полностью в курсе…
– Интересно, – перебил майор, – почему это? Взрослый, здоровый парень…
– Я тоже сначала так подумал, – кивнул Павел. Он попытался отхлебнуть кофе, но ему это удалось не сразу, потому что зубы отбивали по краю чашки барабанную дробь. – Но потом понял: парень не вполне нормален. Это стало очевидно и по его собственному поведению, и по тому, как с ним обращались родители – как с ребенком, будто бы не принимая всерьез.
– Ну а дальше что?
– Ну вот, – продолжил ординатор, – притащил он меня в свой сарай, раздуваясь от гордости, а папаша его возьми да охлади – не тот, мол, парень-то! Разозлился он не на шутку и, похоже, вломил сыночку по первое число. Однако надо же было что-то со мной делать? Похоже, в семействе главная мамаша, поэтому Егор сходил за ней, и она тут же прибежала. Запричитала, закричала, стала пытаться меня развязать, чтобы отпустить. Мужики, разумеется, не дали ей это сделать, понимая, чем грозит такой шаг. Вот тут-то я и решил, что мне каюк.
Павел снова сделал глоток из чашки. Зубы стучали уже гораздо меньше, и ему удалось протолкнуть внутрь изрядное количество жидкости.
– А как же вышло, что ты сбежал? – поторопил его майор. – Сумел развязаться?
– Как же, сумеешь тут! Они связали меня… морскими узлами, что ли? В общем, как ни старался, освободиться я не смог. Это Мария меня развязала, пока сын с отцом отсутствовали.
– Да ну?! – одновременно воскликнули Шилов и Карпухин.
– Я сам не поверил, когда она вдруг пришла! – кивнул парень. – Очевидно, они все никак не могли решить, что со мной делать. По всем правилам следовало бы меня убить, чтобы не оставлять свидетелей. Думаю, этот Генка пристукнул бы меня, ничтоже сумняшеся…
– Господи, Паша, – проговорила я, с ужасом осознав, что пришлось пережить молодому человеку, – ты провел всю ночь в мыслях о том, что тебя могут… Это просто кошмар!
– Да уж, – согласился парень. – Я все думал: мне двадцать семь, я еще ничего толком не успел сделать в своей жизни, а теперь, кажется, придется помирать просто потому, что какой-то болван решил доказать, какой он умный!
– Им нужен был я, – тихо сказал Шилов.
– Да бросьте вы, Олег Валентинович! – отмахнулся майор. – Кому интересно, что нужно им, черт подери?! Эти ребята – преступники, и они должны ответить за похищение человека, по меньшей мере. Не знаю, связаны ли они с другими убийствами, но цель, с которой они взяли Павла, приняв его за вас, не оставляет места воображению.
– Значит, мать семейства тебя отпустила? – уточнила я. – Она сильно рисковала!
– Видимо, она понимала, что рано или поздно ее муж и сын расправятся с тобой, – вздохнул майор. – Что ж, ей это зачтется. Ты помнишь дорогу к их дому?
– Нет, но я знаю их фамилию.
– Так чего же ты молчишь, дурачина?! – взвыл Карпухин. – Это же самое главное. А как…
– У них там в сарае полно всякой всячины, в том числе и старые газеты. На них написана фамилия и номер дома: «Челищев, дом 54». Видимо, на почте помечали. А дорогу я запомнить все равно не мог: туда меня везли в отключке, а обратно Мария завязала мне глаза. Подвезла до шоссе, а там высадила и попросила не снимать повязку, пока она не отъедет.
– Значит, она понятия не имела, что ты видел газеты? – заключил майор. – Это же просто отлично: они не попытаются сразу же сбежать, думая, что еще есть время!
Майор тут же схватился за телефон.
– Роман Игнатьевич, пробей мне белый фургон, должен быть зарегистрирован на имя Челищева Егора… Нет, номеров нет, марки – тоже, и место жительства неизвестно…
– Наверное, можно узнать у Альбины, – подсказала я. – Я помню эту фамилию в списке Татьяны!
– Обойдемся! – прикрыв трубку рукой, ответил Карпухин. – Так быстрее. – И, обращаясь к человеку на другом конце линии: – Сколько ждать? Лады!
Затем он повернулся к Шилову:
– Вам знакома фамилия Челищевых, Олег? Может, кто-нибудь из них был вашим пациентом?
– Вряд ли, – покачал головой Шилов. – Если принимать во внимание тот факт, что они по какой-то причине имеют на меня зуб, это значит, что дело неприятное, а тогда бы я точно не забыл это имя!
Это звучало вполне логично.
– Странно… – пробормотал майор, уставившись в одну точку за моей спиной.
– Что именно? – насторожилась я.
– Да вот… Понимаете, я тоже помню, что встречал это имя в списке, но не обращал на него внимания, так как оно не фигурировало ни в одном из «дел врачей», о которых мы знаем!
– Тогда, может, что-то нам до сих пор еще не известно? – предположила я и поежилась от мысли о том, что где-то вполне могут находиться неопознанные или вообще еще не обнаруженные тела медиков.
– Это приходило мне в голову, – кивнул Карпухин. – Или, если это не так, то мы, друзья мои, скорее всего, вышли на нашего таинственного «мстителя» – вот так случайно, как это частенько и происходит, и тогда…
Все, кто находился в этот момент на кухне, понимали, что означает это «тогда». Это означает, что больше не нужно оглядываться, идя по улице, не нужно, чтобы телохранитель Леша повсюду следовал за Шиловым, чтобы Извеков постоянно находился под охраной… Если Челищевы – те самые «мстители», то мы все сможем вздохнуть свободно, и в городе не возникнет паника, уже готовая разразиться, ведь в газеты все же просочились отдельные статьи, ожидая того ушлого журналиста, который сумеет связать воедино все случаи и забить тревогу. Ничего этого не произойдет, если Челищевы и есть те самые преступники!
* * *
– Ничего не выходит! – бормотал майор, расхаживая из угла в угол по офису ОМР. Мы давненько здесь не появлялись, и я с удивлением обнаружила, что, оказывается, почти соскучилась по этим чистым белым стенам, огромным окнам, пропускающим много света, и монотонно жужжащим компьютерам. К тому же наша с Олегом квартира, в последнее время ставшая штабом ОМР, для этого не совсем подходила. Кроме того, все члены отдела считали неудобным постоянно тусоваться у нас, ведь нужно же, в конце концов, позволить людям иметь личную жизнь!
– Просто не знаю, что и делать! – продолжал рычать майор. Он походил на разъяренного бультерьера, рыскающего в поисках жертвы, и волны негатива, исходящие от него, заставляли присутствующих ощущать некоторую нервозность.
