Вдова ничего не ответила. Анна заметила, что жирный слой оранжевого макияжа на ее лице пошел трещинами.
- Также существуют люди, которые время от времени предупреждают заранее о подобных вещах, - продолжала Анна. - Разведка. Охрана. Вы не знаете, не поступало ли от кого-нибудь из этих людей предупреждений о возможных опасностях, угрожавших вашему мужу?
- Мы были женаты девятнадцать лет, - ответила Консуэла Проспери, отворачиваясь, - и я никогда не слышала ничего подобного.
- А вообще по поведению вашего мужа можно было сказать, что он боялся каких-то людей, преследующих его?
- Мой муж был очень независимым человеком, он никого не допускал в свою частную жизнь. Он был теневым владельцем своего автомобильного бизнеса. Он не любил никуда ходить. А я, наоборот, люблю время от времени выходить в свет.
- Да, я понимаю. Но не говорил ли он, что боится куда-либо выходить?
- Ему не нравилось куда-то ходить, - поправила вдова. - Он предпочитал сидеть дома, зарывшись в биографические и исторические книги.
Отчего-то в мозгу Анны промелькнули слова Рамона. El diablo sabe mos por viejo que роr diablo. Дьявол много знает, потому что он стар, а не потому, что он дьявол.
Анна попробовала зайти с другой стороны:
- У вас тут отличная охрана, не так ли?
Вдова самодовольно ухмыльнулась:
- Ну вы же не знаете Асунсьон.
- Народ тут нищий, агент Наварро, и преступность процветает, - капитан Болгорио повернулся к ней и развел руками. - Так что богатые люди, вроде Проспери, просто обязаны принимать меры предосторожности.
- Приходил ли к вашему мужу кто-нибудь за последние несколько недель его жизни? - продолжала Анна, проигнорировав слова Болгорио.
- Нет, иногда ко мне приходили друзья, но к нему наверх никто не поднимался. У него самого друзей в последние годы не осталось, он видел только меня и сиделок.
Анна внезапно подняла глаза:
- Кто присылал сиделок?
- Агентство по уходу за больными.
- Они сменялись, или постоянно приходили одни и те же?
- К нему ходили две медсестры - дневная и ночная, кстати, всегда одни и те же.
Анна закусила нижнюю губу.
- Мне надо просмотреть ваши книги по ведению хозяйства.
Вдова с возмущенным лицом повернулась к Болгорио:
- Я ведь не обязана вам их показывать. Это нелепо, это вторжение в мою частную жизнь.
Болгорио умоляюще сложил руки:
- Сеньора Проспери, пожалуйста, все, что она хочет, это установить, не было ли произошедшее убийством.
- Убийством? Сердце моего мужа в конце концов отказало.
- Если надо, мы можем получить эти сведения в банке, - сказала Анна, но было бы проще, если...
Консуэла Проспери встала и внезапно посмотрела на Анну, в гневе раздувая ноздри, будто американка была грызуном, каким-то образом проникшим в ее дом. Болгорио тихо произнес:
- Такие люди, как она, не терпят вторжений в их личную жизнь.
- Сеньора Проспери, вы сказали, что сиделок было две, - продолжила наступление Анна. - Вы могли на них положиться?
- Да, конечно.
- А они когда-нибудь отсутствовали - по болезни или по иной причине?
_О, конечно, время от времени. Еще они отпрашивались на ночь по праздникам. Асо Nuevo, Dia de los Trabajadores, Carnaval, и все такое. Но они были дисциплинированны, и агентство всегда вовремя присылало замену, я никогда не беспокоилась на этот счет. Их сменяли такие же квалифицированные медсестры. Даже в последнюю ночь жизни Марселя пришедшая на замену сестра сделала все, что было в ее силах, пытаясь спасти его...
Пришедшая на замену сестра... Анна выпрямилась, внезапно почувствовав тревогу:
- В ту ночь, когда он умер, дежурила не постоянная сестра?
- Да, но, как я уже говорила, такая же опытная...
- Вы раньше ее видели?
- Нет...
- Вы можете дать мне ее имя и телефон агентства?
- Конечно, но если вы думаете, что сиделка убила Марселя, то это глупо. Он же был болен.
Анна почувствовала, что ее сердце учащенно забилось.
- Вы можете позвонить в агентство? - спросила она Болгорио. - И еще я бы хотела прямо сейчас отправиться в морг, не могли бы вы туда позвонить, попросить их подготовить тело к нашему приходу?
- Тело? - настороженно произнесла Консуэла Проспери, поднимаясь на ноги.
- Я очень сожалею, что мы задерживаем похороны, - сказала Анна. - И мы бы хотели получить ваше разрешение на проведение вскрытия. Мы, конечно, всегда можем получить ордер в суде, но будет проще и быстрее, если вы дадите нам разрешение. Если вы предпочитаете похороны в открытом гробу, то я могу вам гарантировать - никто даже и не заметит...
- О чем вы говорите? - спросила вдова с неподдельным удивлением. Она подошла к огромному камину и подняла с полки богато украшенную серебряную урну. - Я получила прах моего мужа всего лишь несколько часов назад.
Глава 13
Вашингтон, округ Колумбия
Судья Верховного суда США Мириам Бэйтиман с большим усилием поднялась из-за своего массивного стола красного дерева, чтобы приветствовать посетителя. Тяжело опираясь на трость с украшенным золотом набалдашником, она обошла стол кругом и, тепло улыбаясь, несмотря на сильную боль от постоянно мучившего ее ревматоидного артрита, взяла вошедшего за руку.
- Как я рада видеть вас, Рон, - сказала она.
Ее посетитель, высокий чернокожий, примерно шестидесятилетний человек, наклонился и коротко поцеловал, словно клюнул, маленькую женщину-судью в щеку.
- Вы выглядите, как всегда, прекрасно, - изрек он глубоким четким баритоном; его произношение было изумительным.
- О, какая чепуха, - судья Бэйтиман проковыляла к камину, перед которым стояли два кресла с высокими спинками и подголовниками, и забралась в одно из них. Гость опустился в соседнее.
Ее посетитель был одним из наиболее влиятельных частных граждан Вашингтона. Пользовавшийся всеобщим уважением, обладавший необыкновенно широким кругом знакомств частный поверенный, который ни одного дня не был на правительственной службе, но, несмотря на это, являлся доверенным лицом всех президентов, как демократов, так и республиканцев, начиная с Линдона Джонсона, Рональд Иверс, славившийся также своим роскошным гардеробом, был одет в красивый костюм цвета древесного угля в тонкую полоску с неброским темно-бордовым галстуком.
- Мадам судья, благодарю вас за то, что вы нашли возможность принять меня, хотя я не попросил о встрече заблаговременно.
- Ради бога, Рон, меня зовут Мириам. Сколько лет мы с вами знакомы?
Он улыбнулся.
- Полагаю, что лет тридцать пять... Мириам, плюс-минус еще десятилетие. Но мне до сих пор хочется называть вас профессор Бэйтиман.
Иверc был одним из лучших студентов Мириам Бэйтиман в Йельском юридическом колледже, и он же стоял за ширмой и дергал за ниточки, когда лет пятнадцать назад судья Бэйтиман получила назначение в Верховный суд. Он наклонился в кресле, как бы подавшись к своей собеседнице.
- Вы чрезвычайно занятая леди, к тому же сейчас проходит сессия суда, так что позвольте мне перейти прямо к сути дела. Президент попросил, чтобы я обсудил с вами одну вещь, которая не должна выйти за пределы этой комнаты. Он много раздумывал на эту тему. Пожалуйста, учтите, что все это чисто предварительные соображения.
Голубые глаза судьи Бэйтиман мудро и проницательно смотрели сквозь толстые линзы очков.
- Он хочет, чтобы я ушла, - мрачно проговорила судья. Ее посетитель оказался не готовым к такому прямому разговору.
- Он питает огромное уважение к вашим знаниям, опыту и интуиции и хотел бы, чтобы вы сами рекомендовали своего преемника. Президент будет находиться на своем посту чуть больше года и хочет удостовериться в том, что ближайшая вакансия Верховного суда не достанется кандидату от другой партии. А это кажется вполне вероятным.
- А что дает президенту основания считать, что мое место может в скором времени освободиться? - спокойно спросила судья Бэйтиман.
Рональд Иверс склонил голову и закрыл глаза, как будто молился или глубоко задумался.
- Это очень деликатное дело, - произнес он мягким голосом, словно священник, выслушивающий исповедь, - но ведь мы с вами всегда разговаривали друг с другом открыто. Вы относитесь к числу самых лучших членов Верховного суда, которых когда-либо видела эта нация, и я нисколько не сомневаюсь в том, что вас будут вспоминать наряду с Брандисом или Франкфуртером. Но я знаю, что вы желаете сохранить свое положение, и поэтому вы сами должны задать себе очень трудный вопрос: сколько еще лет осталось у вас впереди? он поднял голову и посмотрел собеседнице прямо в глаза. - Вспомните, что такие люди, как Брандис, Кардозе, Холмс - все они чрезмерно засиделись на своем месте. Они оставались в суде еще много лет после того, как перестали справляться со своей работой.
Судья Бэйтиман твердо встретила его взгляд.
- Не хотите ли кофе? - неожиданно спросила она. И добавила, заговорщицки понизив голос: - Я только что вернулась из Вены и купила там у "Демела" его знаменитый сахарный торт, а врачи не разрешают мне съесть хотя бы кусочек.
