Я глубоко задумалась.
Самолет из Сибири должен был лететь в Голландию… Кареныч вез партию наркотиков в Голландию? Вполне возможно. Мог он везти наркотики в Сибирь? Запросто. А отсюда, например, иконы или еще какую-то церковную утварь, или что он там еще… На месте Кареныча я бы полетела в Сибирь за иконами…
– Так где Кареныч, Артур? – мягко спросила я.
– Не знаю, – всхлипнула супермегазвезда. – Они с Карлом меня бросили.
– Где?
– В охотничьем домике. А я даже печку топить не умею! И к вам боялся идти!
– А труп? Ты видел труп огромного мужика на пороге?
– Да. Кареныч с Карлом его в снег закопали.
«То-то Петр Петрович с компанией ничего не сказали. Домик-то они наверняка посетили».
– Бревно над дверью они навесили?
– Наверное. Они говорили, что конкурентов очень много. Это я слышал. Может, решили избавляться по одному?
– Конкурентов на что?
Артур поднял на нас с Татьяной заплаканные глаза.
– Не знаю… На еду, наверное… На выживание… Ведь такому количеству людей долго было бы не продержаться.
– Значит, они тебя бросили и куда-то ушли, так?
– Ну да. Они ушли, когда я еще спал. Я слышал, как они куда-то собираются, но Кареныч сказал: «Поспи, Сева. Тебе незачем с нами ходить». Я и не пошел. В самом деле, что мне с ними делать? А они все время куда-то ходили. Я один раз вышел воздухом подышать – и тут как раз вы к дому подходите. Я не хотел с вами встречаться. Когда я вернулся, Кареныч с Карлом над трупом стояли. А потом они ушли и не пришли…
– Когда это было? Сегодня утром? – уточнила Татьяна.
– Нет, вчера.
– То есть как это вчера? Колю-то вчера бревном придавило! – воскликнула я.
– Ну да, придавило. Вы ушли, они его в снег закопали. Меня тошнило при виде трупа… Кареныч меня в дом затащил, водки влил, я задремал, потом смотрю, они куда-то собираются… И больше они не вернулись. А утром, когда проснулся, я пошел их искать и увидел, как садятся три вертолета, а потом из них военные с собаками вылезают. И я побежал к вам. Может, Кареныча медведь задрал?
– Может, – вслух сказала я и опять задумалась.
Могли ли Карл Леопольдович с Александром Кареновичем отправиться в путь по реке? Вполне. Набрали еды из того же источника, что и мы, – и ушли. Конечно, капуста, огурцы, клюква и лосятина не очень подходят для путешествия по тайге. Но лучше это, чем ничего. Забрать продукты они могли ночью, когда мы все сидели в доме. Предположим, решили, что река их куда-то выведет. Вполне возможно. Тем более на реке не так много снега. А если их кто-то ждал неподалеку? Ведь могло же такое быть!
Но как они подали сигнал сообщникам? Кареныч стопроцентно не рассчитывал оказаться в таинственном домике в тайге. То, что самолет там сел, – чудо. Это было не предугадать заранее. Спутникового телефона у него не было. Мы его обыскивали. Карл… Вот тут дело темное.
Кто доставил его в домик? Зачем? Если все-таки в воспитательных целях (как он утверждал), то в чем заключалось воспитание?
И Карл, по всей вероятности, обнаружил тайник в могиле – или в яме, если могила сделана просто для маскировки. Что могло быть в тайнике? Навряд ли наркотики. Кто бы стал хранить их в таком грунте? Может, они, конечно, и не испортились бы, но… Думаю, что все-таки качество бы ухудшилось.
Тогда что? Иконы? Но тайничок был небольшим. Много ли в него поместится? Хотя маленькие штучки иногда стоят очень больших денег…
– Вставай, Артур. Пойдем искать людей. А то простудимся все на этом шоссе. Надо хотя бы двигаться.
– Оставьте меня здесь, – вдруг сказал Небосклонов усталым голосом. – Я не хочу никуда идти. Мне плохо. Я ничего не хочу.
Я сняла варежку и со всей силы врезала ему по физиономии.
– А ну подъем! – рявкнула я.
– Ты, сука! – очнулся Артур. – Как ты смеешь бить меня, национальное достояние?!
– Слава богу, очнулся, – выдохнула Татьяна и встала. – Если будешь ломаться, я тебе еще и ногой врежу. По достоинству или что там у тебя, – заявила она Артуру.
Изрыгая проклятия в наш адрес, он все-таки пошел. Мне казалось, что мы преодолели больше двух километров, да и часы показывали, что мы в пути уже второй час. Было восемь вечера. Но за все это время нам так и не попалось ни одной машины, ни одного человека и ни одного строения. Слава богу, и ни одного зверя.
– Будем идти всю ночь? – спросил Пашка через какое-то время.
– Если какой-то дом заметим, остановимся, – сказала я. – Любой. А пока надо идти. Иначе мы умрем. Давайте наденем на себя все, что есть. И сумки будут легче.
Мы встали по середине дороги, извлекли из сумок вторые свитера, натянули. Зачем я брала с собой два вечерних платья? Пашка отдал Артуру пиджак, который лежал у него в сумке на случай официальных мероприятий. Небосклонов даже «спасибо» сказал. Вообще он был одет хуже всех – в кашемировом пальто, кепке с козырьком, хотя и с «ушками», без перчаток и в ботинках. Мы все были больше подготовлены к сибирской зиме.
– Артуру бы чем-то руки замотать, – заметила я. – Ты где перчатки оставил?
– Украли, – буркнул Небосклонов. – Поклонницы у меня вечно все тащат.
Татьяна предложила свою фланелевую фуфайку, в которой спала в доме. Артур предпочел ее надеть на себя. Тогда я отдала ему свой пуссер, который он использовал в виде муфты. Мы последовали дальше. Страшно хотелось горячего чая, хотелось есть и оказаться в теплой постели. Мы не могли ошибиться с направлением. Петр Петрович точно показал сюда. И все-таки асфальт… Почему он высадил нас так далеко от жилья? Не хотел, чтобы его видели? Ошибся с расстоянием? Вертолетчик неправильно его определил с воздуха? Или Петр Петрович хотел, чтобы мы не дошли?!
Но мы дойдем. Обязательно. Я точно не сдамся! После всего, что мы пережили, остался всего один этап! Преодолеем и его!
– Кто помнит: во сколько у них тут рассветает?
– То ли в шесть, то ли в семь, то ли в восемь, – сказал Пашка. – Я как-то в туалет выходил и удивился. Но что нам даст рассвет?
Его вопрос остался без ответа.
В начале десятого вечера лес по сторонам дороги закончился, начались поля. Стало гораздо холоднее. Однако если поля… Мы не знали, обрабатывают ли их и что находится у линии горизонта. Конечно, помогало то, что все покрыто снегом – от него был хоть какой-то свет. Луна не выходила, звезд не видно. Более того, пошел снег. Только его нам не хватало.
– У меня есть бутылка коньяка, – объявил Пашка.
– Чего раньше молчал? – устало спросила Татьяна.
– Оставлял до того момента, когда дойдем на предела. По-моему, пора. Как думаешь, Юля?
– По паре глотков. Нужно растянуть на всю ночь. Бутылка ноль пять?
– Ноль семь. Что-то французское.
– Доставай.
Мы пустили ее по кругу. Закуска отсутствовала, однако коньячок немного помог. В груди потеплело.
– Впереди какое-то строение! – вдруг воскликнула Татьяна. – Вон там слева что-то чернеет. Пошли быстрее.
Мы поддали газу и вскоре оказались у бетонной развалюхи, прикрытой крышей лишь на одну треть и с отсутствующей одной стеной. Ветер с силой задувал внутрь. Нет чтобы другая какая-нибудь стена отсутствовала… Или ветер был другого направления…
– Если есть развалюха, значит, должны быть и люди, – сказала я.
– Может, отдохнем? – стуча зубами, спросил Артур.
– Нет, останавливаться нельзя, – сказала я. – Вот если найдем строение с крышей и целыми стенами – тогда да. Тронулись! Артур, не расслабляйся! Потерпи немного. Нельзя расслабляться.
– Машина! – вдруг завопил Небосклонов.
– Где? – хором спросили мы втроем.
– Вон, в поле, слева, – показал Артур.
– А я-то подумал… – горестно вздохнул Пашка.
Я приглядывалась к непонятному транспортному средству, застывшему посреди поля.
– Что это такое? – спросила Татьяна.
Ее вопрос остался без ответа, но мы, не сговариваясь, решили осмотреть транспортное средство и ступили на поле. А вдруг?!.
Вскоре мы вчетвером уже стояли рядом с бронированным чудовищем со спущенными шинами.
– БРДМ, – сказал Пашка.
– Это она и есть?! – воскликнула я, вспоминая рассказы ребят из управления про командировки в Чечню. О бронированной разведывательно-дозорной машине у них остались вполне определенные воспоминания, связанные с выпивкой.
– С войны, что ли, осталась? – задумчиво произнес Артур.
– С какой? – мы втроем повернулись к супермегазвезде.
– Ну… с Великой Отечественной.
– Сева, ты историю в школе изучал?! Ты помнишь, докуда немцы дошли? – заорала Татьяна, называя супермегазвезду подлинным именем.
– До Ленинграда не дошли.
– А мы в Сибири! В тысячах километров от Ленинграда! Сюда даже люфтваффе не долетали!
– Кто? – спросило национальное достояние. – А что такое Люфт… как вы сказали?
– Немецкие ВВС, – пояснила я и добавила на всякий случай: – Военно-воздушные силы.
– Тут вполне могли идти бои за демократию, – невозмутимо заметил Пашка.
