Лэм хмыкнул.
— Придется выяснить, кто она такая.
— Это уже ни к чему, сэр. Я побеседовал с ней наедине, она во всем созналась. Ей всего шестнадцать, она простодушна. Она уверяла, что не сделала ничего дурного. Мистер Феликс велел ей одеться и пойти следом за леди Джоселин, а когда она вернулась, дал ей полкроны. А когда я спросил: «Вы имеете в виду месье Феликса Дюпона, мужа мадам?», она воскликнула: «Нет, это был не он, а другой джентльмен».
— Что?! — от громового возгласа старшего инспектора задрожал телефон.
— Именно так, сэр. Продолжая этот любопытный разговор, я выяснил следующее: месье Феликс действительно появлялся в салоне нечасто. Он искусный парикмахер, он обслуживал только избранных клиентов, но из-за болезни не мог работать подолгу. Мистер Феликс также встречался с особыми клиентами. Он приходил в салон через черный ход, а не через магазин. Ему часто оставляли сообщения и назначали встречи. Чаще всего мадам подходила к телефону сама, а когда она отлучалась, девушки записывали сообщения и передавали ей позднее. А теперь — piece de resistance [5]…
Старший инспектор с размаху ударил кулаком по столу.
— Если вы не знаете свой родной язык, отправляйтесь обратно в школу!
— Простите, шеф, мне следовало сказать «самое интересное». Вот оно: никто из девушек в салоне никогда не видел мистера Феликса. Он приходил и уходил через черный ход и в салоне никогда не появлялся. Месье Феликс Дюпон обычно заходил в магазин при салоне — его видели все. Но мистера Феликса не видел никто, кроме мадам и женщин, которым он назначал встречи.
— Значит, это он послал девушку за леди Джоселин?
— Я тоже задал ей этот вопрос, и она ответила, что мадам передала ей просьбу мистера Феликса пойти следом за леди Джоселин, мадам дала ей полкроны и велела не болтать, объяснив, что это выглядит странно, но мистер оказал клиентке особую услугу и хотел только выяснить, последовала ли она его совету и направилась ли сразу домой. Он якобы утверждал, что, если леди Джоселин ослушалась его, ей это повредит.
— И девушка проглотила эту чушь?
— Проглотила не поморщившись. Она намаялась за день. Вы же знаете, для девушек клиенты — просто работа. Главное в жизни — сходить в кино и решить, сколько купонов отложить на вожделенные шелковые чулки.
Старший инспектор Лэм негромко поблагодарил Бога за то, что его дочери воспитаны иначе.
— Да, сэр. По-моему, этот ребенок ни о чем не подозревает. Она слишком пуглива и доверчива для подобных игр. А вот мадам следовало бы допросить. И заодно проведать ее подопечного, инвалида…
Время тянулось медленно. Подобно множеству женщин, очутившихся в таком же положении, Линдолл обнаружила, что ей нечем себя занять. Она не могла ни читать, ни шить, ни слушать радио, поскольку для этих, занятий требовалось управлять своими мыслями, а мысли перестали подчиняться ей. Пока Лин разговаривала с мисс Силвер и сержантом Эбботтом, пока констебль развлекал ее рассказами о семье, ей приходилось как-то держать себя в руках, и в той или иной степени ей это удавалось. Но едва она осталась одна, тревога усилилась. Некоторые события вызывают настолько сильное потрясение, что в них веришь сразу, шок сметает все препятствия на пути к осознанию. А есть события, в которые вообще невозможно поверить. Но их нельзя и забыть, вытеснить из памяти. Линдолл не знала, в каком состоянии она сейчас находится. Поначалу шок был так велик, что она ничему не верила, но теперь до нее начал доходить весь смысл случившегося, леденя тело и мысли.
Посидев, она вскочила и подошла к телефону, но простояв перед ним целую минуту, вернулась к креслу, с которого только что поднялась. Она была не в состоянии даже набрать номер. Возможно, завтра ей станет легче, к ней вернется способность мыслить. Но не сейчас, не сегодня. К тому же сказанного не воротишь.
Через пять минут, когда телефон зазвонил, она не сразу заставила себя подойти. В трубке раздался голос Филипа.
— Лин, это ты?
— Да, — ответить ей удалось только со второй попытки.
— Ты одна? Мне необходимо увидеть тебя. Я сейчас приду.
Он повесил трубку, а Лин стояла на месте, пока до нее не дошло, что скоро придет Филип — значит, надо приготовиться к его приходу. Проходя по холлу, она заглянула в приоткрытую дверь кухни и сообщила:
— Сейчас зайдет мой кузен, сэр Филип Джоселин.
В ту же минуту в дверь позвонили. Лин открыла ее, приложив палец к губам и указывая на дверь кухни.
Филип удивленно поднял брови, снял пальто и сам повесил его. В гостиной он спросил:
— Что все это значит? Кто здесь?
— Полицейский.
— С какой стати?
— Потому, что я подслушала один разговор, и они не знают, рассказала ли она… Энн… Он перебил:
— Теперь уже ясно, что это была Энни Джойс, — выдержав паузу, он торжествующе добавил: — Я нашел дневник Энн.
— Ее дневник?
— Да. Конечно, я знал о нем — как и ты. Но только два дня назад я выяснил, что она записывала все… — он осекся. — Лин, это немыслимо! Я не хотел, не собирался читать его. Я только надеялся найти в нем упоминания о том, что она рассказывала мне, после чего я перестал верить своему чутью. И я нашел эти отрывки! Она описала, как я сделал ей предложение, наш медовый месяц, перечислила все, чего не следовало знать никому, кроме нас, — вплоть до мелочей. И Энни Джойс вызубрила их наизусть.
Линдолл ошеломленно уставилась на него. Незнакомка, разлучившая их, исчезла, она никогда не была и не могла быть Энн. Только теперь Лин смогла вспомнить, что когда-то любила Энн. Но дар речи к ней еще не вернулся.
Филип рассказал, как нашел дневник.
— Я был уверен, что она держит его под рукой — на всякий случай, несмотря на прекрасную память. И я нашел его: две тетради, зашитых в матрас. Длинные стежки можно было бы распороть за считанные секунды. Они и привлекли мое внимание, когда я осматривал комнату. Наконец-то все объяснилось. Я поверил ей только потому, что привык руководствоваться логикой, а дневник стал ее союзником. Энн умерла три с половиной года назад. Тебе придется поверить в это, Лин.
Ей отчаянно хотелось поверить, но выразить свое желание она не могла. Она не знала даже, сумеет ли вообще ответить Филипу. Ее мысли вертелись на одном месте. Филип продолжал:
— Лин, именно об этом я хотел сказать, когда явился сюда сегодня утром. Энни Джойс была шпионкой, ее подослали ко мне. Она выдавала себя за Энн, следуя тщательно продуманному плану. Перед ней стояли определенные задачи. Вчера вечером она подсыпала мне в кофе снотворное и перерыла мои бумаги.
— Филип!
— Они были поддельными, а ключ к шифру — старым. Мы тоже кое-что предусмотрели. Я предположил, что она выполняет чьи-то приказы. Этого было достаточно, чтобы во многом разобраться. От своего сообщника она зависела в большей степени, чем от нас. Мы поняли, что в лучшем случае ее оставят в покое, и мы сумеем от нее что-нибудь разузнать. Но ее сообщник оказался безжалостным и просто избавился от нее, застрелив из моего револьвера или из другого оружия. А потом он решил унести мой револьвер и подвести под подозрение меня. Так и получилось.
Лин ахнула.
— Филип! Не может быть! Они не посмеют!
Он обнял ее.
— Лин, очнись! Еще как посмеют! Очнись и посмотри правде в глаза. Я пропал. Кодрингтон считает, что нам с тобой не следует видеться, и я готов признать его правоту. Но прежде я должен был встретиться с тобой: я не хотел, чтобы ты сочла меня преступником. По мнению полицейских, я осложнил положение, явившись сюда прямо из министерства и сообщив, что Энн умерла — я мог знать об убийстве только в том случае, если сам совершил его. Но я имел в виду мою жену, Энн Джоселин, а не Энни Джойс. Я подразумевал, что теперь убежден в смерти Энн, и еще не знал о смерти Энни Джойс. Лин, поверь мне!
— Конечно, я тебе верю.
Она рассказала о том, как увидела Энн — нет, Энни — входящей в парикмахерскую, как прошла по коридору, попала на площадку возле лестницы и увидела свет под незапертой дверью.
Он встрепенулся.
— Ты точно слышала это? Ты уверена?
— Да… и обо всем рассказала мисс Силвер.
— Кто она такая?
Лин объяснила.
— Потом пришел сержант Эбботт, я снова повторила свой рассказ, и, кажется, он отправился в тот салон.
— Это уже кое-что, — заметил Филип. — Ты понимаешь, насколько важны твои слова?
— Да. Филип, я рассказала обо всем Энн… то есть Энни.
Он замер.
— Не может быть!
— Это правда. Мне казалось, я должна сказать ей правду. Позавчера она обо всем узнала.
— Лин, глупая! Ведь она могла обо всем сообщить тому человеку!
Линдолл кивнула.
— Так сказала и мисс Силвер. Поэтому домой меня провожал полицейский. Сейчас он сидит в кухне и разгадывает кроссворд.
Он с облегчением начал: «Хоть у кого-то хватило ума…» когда в дверь позвонили. От этого звука Линдолл вздрогнула. Этого звонка она ждала весь вечер.
