— Боже мой! Какой ужас! — воскликнула мисс Силвер.
Фрэнк Эбботт на мгновение прикрыл рот ладонью. Если бы кто-нибудь из его собеседников посмотрел в его сторону, то заметил бы циничную насмешку в глазах. Фрэнк поймал себя на совершенно непочтительных мыслях: «Старый лис! Всю работу за него сделала Моди, а теперь она, как обычно, делает вид, будто тут и ни при чем. Интересно, как далеко он зайдет, обманывая себя, Моди и меня?» Размышлять об этом было приятно, но Фрэнк одернул себя и принял ленивую позу слушателя. Мисс Силвер только что одарила инспектора целым букетом комплиментов. Лэм охотно принял их, почти не смущаясь. В комнате царила атмосфера подлинного оживления. Сияя от гордости, Лэм продолжал: — Как видите, полицейские не зря получают жалованье! Кстати, мы нашли ту самую корзину из прачечной — в углу его гаража. Внутри не оказалось ничего, кроме скомканной бумаги. Несомненно, он приехал на такси и дождался, когда сэр Филип уйдет. Потом он вышел из машины, поставил корзину на голову и поднялся по лестнице. Рискованный поступок, но он придерживал корзину обеими руками и незаметно наклонял ее, пряча лицо. — Как вы догадались? — восхищенно осведомилась мисс Силвер. Старший инспектор расплылся в улыбке.
— Подсказала логика. Но и ваши догадки оказались верными. Энни Джойс действительно выполняла его приказы Ей было велено усыпить сэра Филипа и ознакомиться с его бумагами, но накануне она какими-то словами вызвала у Трента подозрение. Он установил за ней слежку. Он понял, что у нее возникнет желание увидеться с вами. Вполне вероятно, что она рассказала ему и про мисс Армитидж и подслушанный разговор. Похоже, ей просто стало страшно. А вы как считаете?
Мисс Силвер отозвалась:
— По-моему, она рассказала Тренту решительно все. Из рассказов мисс Армитидж мне удалось сделать вывод, что Энни Джойс недолюбливала ее. Мисс Армитидж была беззаветно предана настоящей леди Джоселин. Очутившись в трудном положении, она всеми силами пыталась поддерживать прежнюю дружбу, но безуспешно. Я повторю вам ее слова, произнесенные в приливе искренности: «Я любила ее всем сердцем, но после возвращения она стала чужой. Мне казалось, что она испытывает ко мне неприязнь».
Лэм кивнул.
— Да, она права. Итак, допустим, Трент знал о подслушанном разговоре. У него появился серьезный мотив избавиться от Энни Джойс. Возможно, она даже не догадывалась, кто он такой.
Мисс Силвер кашлянула.
— После его ареста путем расспросов я выяснила, что он ни разу не встречался с мнимой леди Джоселин. Думаю, он умышленно избегал ее и, несомненно, менял внешность перед встречами в парикмахерской. Судя по тому, что сержант Эбботт рассказал мне о кабинете возле лестнице, лампа с большим абажуром была предназначена для того, чтобы он мог оставаться в тени и направлять весь свет на гостью. — Да, так и было — а голос он приглушал до шепота, как в разговоре с мисс Армитидж. Забавно: его выдала та самая уловка, на которую он рассчитывал. Если бы он не сказал мисс Армитидж тем же голосом те же слова, которые она слышала под дверью, он сумел бы спастись. Мадам Дюпон знала его только как мистера Феликса. После смерти Энни Джойс следы мистера Пелема Трента могли окончательно затеряться. Из этого можно извлечь важный Урок, не так ли? Мисс Силвер согласно кивнула.
Старший инспектор продолжал:
— Итак, он появился на пороге квартиры с корзиной на голове, Энни Джойс впустила его. Возможно, она его ждала — этого нам уже не узнать, — но была недовольна: ей казалось, что она выполнила приказ. Судя по отпечаткам пальцев на ключе к шифру, она старательно скопировала его. Это догадка, но она близка к истине. Как вам известно, ключ давно устарел — Энни Джойс приготовили ловушку. Трент наверняка понял это. Скорее всего, он так или иначе собирался убить ее, но когда понял, что она в западне, не решился оставить ее в живых ни на день, боясь разоблачения. Испугавшись, она бросилась к телефону, и он прикончил ее. Затем он нашел револьвер сэра Филипа и унес его. Неизвестно, откуда он знал про револьвер — очень может быть, что Энни сама попыталась схватить его. Он не оставил отпечатков, значит, предусмотрительно надел перчатки и снова снял их, покидая квартиру. Револьвер был при нем, когда его арестовали. Таким образом, нам удалось разоблачить трех опасных преступников, а может, и больше, если мадам Дюпон разговорится. Вот, собственно, и все. А теперь прошу меня простить: у меня встреча с помощником комиссара.
После обмена сердечными рукопожатиями он удалился, а сержант Эбботт прислонился к столу и посмотрел сверху вниз на свою «уважаемую наставницу».
— Что вы об этом думаете? — наконец не выдержал он.
Мисс Силвер негромко кашлянула.
— Я думаю о том, что узнала от старшего инспектора.
Фрэнк рассмеялся.
— А он был словоохотлив, верно?
— Жаль только, что он поспешил заявить «вот, собственно, и все». Дело в том, что он ошибся.
— То есть?
Мисс Силвер ответила ему открытым взглядом.
— Эта история началась давным-давно. Я беседовала с Джоселинами и многое узнала от них. Все началось с сэра Эмброуза Джоселина, который не позаботился о женщине, с которой жил, и о своем сыне. Отец сэра Филипа назначил ей небольшое содержание. Но хлеб милосердия горек для того, кто не в силах заплатить за него сам. Роджер Джойс был слабовольным неудачником. Если верить мисс Коллинз, его дочь выросла, считая себя обделенной и обобранной. Джойс умер, когда ей было пятнадцать лет. Мисс Тереза Джоселин взяла ее к себе и после неразумной попытки навязать девочку остальным родственникам увезла за границу. Девочки в таком возрасте особенно остро чувствуют пренебрежение окружающих. Целую неделю она прожила в Джоселинс-Холте и видела все, что досталось бы ей будь ее отец законнорожденным. Должно быть, Энни уезжала оттуда в самых расстроенных и горьких чувствах. Десять лет спустя мисс Джоселин, прежде составившая завещание в ее пользу, вдруг передумала. Она была взбалмошной особой, и через десять лет после того, как взяла к себе Энни Джойс, вдруг воспылала любовью к Энн Джоселин — и завещала ей все свое состояние, — мисс Силвер перевела дыхание и откашлялась. — Этот поступок чрезвычайно трудно объяснить. Он сразу породил неприятности, чего и следовало ожидать. Сэр Филип поссорился с женой. Он запретил ей брать себе деньги, выразившись достаточно резко, а она, в свою очередь, настаивала на своем праве присвоить их. Как известно, она и без того считалась богатой наследницей. Пренебрегая мнением мужа, она уехала к мисс Джоселин во Францию. Можно представить себе, что чувствовала Энни Джойс. Ее отец и мать леди Джоселин были сводными братом и сестрой, но первый жил в нищете, а вторая располагала огромным состоянием. Леди Джоселин имела все, чего не было у Энни Джойс — положение, титул, деньги, поместье, фамилию. Три месяца они прожили под одной крышей. Любой поймет, что за эти три месяца досада и раздражение, которые мучали Энни Джойс, только усилились. То, что произошло на берегу, нам известно лишь со слов сэра Филипа, который пытался увезти обеих женщин в Англию. Возможно, Энни сразу поняла, что Энн смертельно ранена, а может, еще долго ни о чем не подозревала. Но пока она жила в шато, она постепенно оказывалась под влиянием немцев, и наконец ею решили воспользоваться. Должно быть, она сама обмолвилась о своем сходстве с леди Джоселин. Сэр Филип говорил мне, что у его кузины, мисс Терезы Джоселин, была огромная коллекция семейных фотографий. Немцы сами могли судить о поразительном сходстве Энни и Энн. Источником последних сведений о семействе Джоселин стал, Несомненно, мистер Трент. Признаться, мне с самого начала казалось, что сообщник леди Джоселин — человек, близко связанный с этой семьей. Самозванцам особенно важно знать подробности, о которых не подозревают посторонние. Дневник оказал Энни неоценимую помощь, но ничего не сообщал о переменах в жизни сэра Филипа и не мог подсказать, в какое время возвращение его «жены» станет наиболее впечатляющим.
Фрэнк Эбботт слушал ее с почтительным вниманием. Если иной раз в голове у него и мелькала непочтительная мысль — что-нибудь вроде «очередные наставления Моди», если в глазах порой и загорались иронические искры, то это не мешало ему испытывать привязанность и уважение к мисс Силвер, которым он уже перестал удивляться. Наконец она поднялась, он выпрямился.
— Кстати, Джоселин дал объявление о смерти жены во всех газетах и указал дату, — он взял со стола «Тайме» и пробежался взглядом по узкой колонке. — Вот оно: «26 июня 1940 года в ходе военных действий Энн, жена сэра Филипа Джоселина…» Полагаю, в следующий раз мы увидим его имя в рубрике свадебных объявлений.
Мисс Силвер укоризненно кашлянула и отозвалась:
— Будем надеяться.
Поживем — увидим (фр.)
