Но та мигом определила, что в процессе совокупления супруг участвовал лишь физиологически, явно не сознавая, как ему подфартило. Судя по валявшимся повсюду бутылкам, муж пребывал в запое с того дня, когда Вера на радостях от удачной сделки с Сотниковой купила ему бутылку водки и чуть позже выгнала из дома. Но ей и в дурном сне не могло присниться, что поить Владимира будет соперница, да еще какая! Лидочка! Моль серая! Опарыш бледный! Пустоголовая Барби в розовых тряпках!
Вера, стараясь не шуметь, опустила сумку на пол и подхватила швабру, стоявшую в углу. Издав боевой клич, точно пику, вскинула орудие возмездия и ринулась в атаку.
Далее она действовала, как бравый казак в схватке с янычарами. Швабра точно вписалась между лопаток соперницы, затем наотмашь ударила вдоль спины. Лидочка взвизгнула, свалилась на бок и попыталась отбиться от Веры ногами. Та вмазала ей грязной тряпкой по физиономии. Лидочка отреагировала броском снизу, ловко ухватила неуклюжую супротивницу за шарф, вмиг повалила на пол и завела правую руку за спину с такой силой, что затрещали швы на рукаве. Очки Веры, прощально звякнув, отлетели к стене.
— Лахудра! — вопила Вера. — Шалава! Дрянь! Я тебе устрою сексодром! Я тебе покажу, как чужих мужиков расходовать!
Она кряхтела, брыкалась, только сбросить упитанную Лидочку не удавалось. Из глаз брызнули слезы ярости, но напрасно, захват не ослабевал.
— Посмотрим, кто еще кому покажет! — пыхтела Лидочка в ухо, коленом прижимая законную супругу к грязным половицам. — А Володя мой, поняла? Любовь у нас, любовь! А тебя он бросит, страхолюдина! Тебя же лошади на улице пугаются! Кикимора болотная! Жаба!
Вера в бессилии била ногами, колотила кулаком по полу и грязно ругалась. Когда же она попыталась подняться, Лидочка снова так вывернула руку, что Вера закричала вне себя от боли:
— Пусти, падла!
— Сама падла! — гаркнула Лидочка.
И на долю секунды ослабила хватку. Вера, красная от натуги и унижения, каким-то чудом вывернулась, выбросила усиленный кольцами кулак резко вперед и, как кастетом, вмазала Лидочке в нос. Соперница дико взвизгнула, прижала ладони к лицу. Тонкие струйки крови потекли между пальцами. Чтобы не дать ей опомниться, Вера схватила Лидочку за волосы, приложила головой о пол, и пока та слабо трепыхалась в ее руках, с трудом, но поднялась на ноги.
Все вокруг затянуло туманом, комната качалась, как баркас на волнах, пол уходил из-под ног. Неудивительно, что Лидочка молниеносно пришла в себя, повалила Веру на диван и принялась наносить кулаком беспорядочные удары, но шуба противостояла им, как бронежилет.
Вера опять изловчилась и чисто, как в голливудском боевике, отбросила обидчицу ногами. Та сбила стул и проехалась спиной по полу, уронила на себя подрамники и задела стол. Вера в два счета, словно боевой алабай, настигла неприятеля и уселась на Лидочку верхом. Та вцепилась ей в лицо окровавленными пальцами. И противницы покатились, визжа и царапаясь, круша, давя и ломая, словно дорожный каток, то, что еще не успело превратиться в хлам. Пустые бутылки, банки с лаком и маслом, тюбики краски, коробка с пастельными мелками, рамы и подрамники со стуком, звоном и грохотом разлетались по всей мастерской. От сотрясания упали со стен несколько картин. Дородные воительницы раздавили их и не заметили, продолжая лупцевать и тузить друг друга, но уже без прежнего энтузиазма — обе изрядно устали.
Наконец Лидочка, более молодая и подвижная, вскочила на ноги, отвесила Вере изрядный пинок по ребрам и, подхватив одежду, что валялась на диване, стремглав бросилась в прихожую. Грохнула входная дверь…
Кряхтя и охая, Вера доползла до дивана, цепляясь за него, с трудом привела себя в вертикальное положение и обвела разгромленную мастерскую мутным взглядом. Дорогой супруг, известный в области художник, выходец из народа Владимир Кречинский, валялся у ее ног в той же позе, вывалив наружу весь срам, и громко храпел. Битва титанов не привела его в чувство, хотя жена и любовница в запале схватки не раз то перекатывались через любимого мужчину, то откровенно на нем топтались.
Вера подошла к настенному зеркалу. Даже без очков она разглядела огромный фонарь под левым глазом, глубокие царапины на лице, разбитую губу и синие отпечатки пальцев на шее. В какую-то секунду Лидочка чуть было ее не придушила.
Крючки на шубе были вырваны с мясом, воротник и рукав едва держались, красивая фетровая шапочка превратилась в измызганный кусок войлока, зато в руках остался клок белокурых волос, который Вера брезгливо стряхнула на пол.
За ее плечом в зеркале проступало расплывчатое цветовое пятно. Вера обернулась, близоруко прищурилась, и, не веря своим глазам, оттянула кончики век, чтобы сфокусировать взгляд. Увиденное поразило ее настолько, что в мгновение ока померк даже яркий образ Лидочки верхом на ее муже.
Вера охнула и чуть ли не уткнулась носом в полотно. Валькирии, где-то более, где-то менее прописанные, где-то лишь слегка набросанные карандашом, возлежали в вольных позах на медвежьих шкурах в диковинных интерьерах. Легкие доспехи едва прикрывали мясистые бедра, пышные груди рвались на свободу из-под кольчуг. Но эти детали эпического полотна вряд ли удивили бы Веру, не будь одна из валькирий на переднем плане катастрофически похожа на Тамару Чупилову. А из-за ее плеча проступало еще одно знакомое лицо — Марии Сотниковой. Вернее, пока набросок, но надо отдать должное Кречинскому, сходство было потрясающим. Остальные детали были лишь намечены карандашом, что косвенно подтверждало заявление Быстровой: Мария Ефимовна Сотникова вполне могла направляться на встречу с Владимиром Кречинским, чтобы позировать ему для будущей картины.
— Господи боже мой! — прошептала Вера и с ужасом посмотрела на блаженно похрапывавшего мужа.
В виновность Беликова Кирилл Миронов не верил. Не тем человеком был Валерий, чтобы мимоходом зарезать женщину и затем спокойно прийти домой, пить с женой чай и смотреть телевизор. Но полчаса назад ему позвонил на служебный телефон Навоев и сообщил, что у него объявился ценный свидетель, которого он желал бы допросить в присутствии Миронова. Это известие Кирилла насторожило. В голосе Навоева сквозило торжество, что означало: нашлись доказательства не в пользу Беликова, и следователь решил продемонстрировать майору свое превосходство.
Припарковав машину возле Следственного управления, Кирилл быстро поднялся на второй этаж, открыл дверь в кабинет Навоева и выхватил взглядом благообразного старичка с усами, торчавшими, как у Сальвадора Дали. Одет свидетель был в кожаную куртку с меховым воротником и камуфляжные штаны, заправленные в сапоги «аляски». Одной рукой он удерживал на колене шапку-ушанку с эмблемой внутренних войск, другой — большую фаянсовую кружку с чаем, который с удовольствием потягивал. На столе валялись несколько конфетных фантиков.
— Заходи, майор, заходи! — обрадовался Навоев. — Как раз тут интересный разговор намечается. Это Сергей Сергеевич Рындин. Угадай, кем он работает?
Старичок приосанился, а Кирилл напрягся.
— В гадалках не числюсь, но сдается мне, что Сергей Сергеевич — консьерж дома, рядом с которым обнаружили труп Сотниковой. Мои опера безуспешно пытались отыскать его после дежурства.
Навоев поморщился. Сюрприза не получилось. А Кирилл мысленно добавил себе очко в негласном соревновании угрозыска со Следственным комитетом.
Дедок оживился и согласно кивнул:
— Это вы правильно заметили: того самого дома, подле которого убитую дамочку нашли! Только я об убийстве ничего не знал. С дежурства в шесть утра ушел, чтоб на электричку успеть. К брату ездил в деревню. Занемог он немного. Со сменщиками договорился, что подежурят за меня. А в город вернулся, смотрю, ешкин кот, тут такое творится! Весь дом гудит, мол, Валерия Яковлевича подозревают в преступлении. Я всю ночь размышлял, не спал и решил выполнить свой гражданский долг! Отдежурил сутки и — сюда! — Старик вернул кружку на стол и приосанился. — Вы не думайте, мы Валерия Яковлевича очень уважаем. И жена его, Юлия Владимировна, нашему дому завсегда помогает. Они люди сурьезные, влиятельные, мигом все дела решают. К примеру, засорился у нас стояк в подъезде аккурат под Новый год, так Юленька коммунальщиков мигом за шкирку взяла…
— Давайте про стояк чуть позже! — поморщился Навоев. — Вы ж не о том хотели сообщить, когда позвонили мне? Скажите, в тот вечер, когда убили женщину во дворе, Беликов и Быстрова выходили из дома?
Сергей Сергеевич степенно расправил усы, задумался на мгновение и вдруг расплылся в улыбке.
— Как не выходили? Еще как выходили! Первой Юленька вышла, за ней вскорости муж выбежал. Мимо поста пролетел, как оглашенный. И вернулись в том же порядке. Юленька за лицо держалась. Щека красная, волосы лохматые… Следом Валерий Яковлевич заскочил, злющий, как тысяча чертей. Затем они лифт вызвали, и, похоже, Валерий Яковлевич Юленьку за что-то отчитывал. После они к себе на этаж поднялись и больше не выходили. Тут я ручаюсь.
