— Пораженческие у тебя настроения, капитан! — усмехнулся Миронов. — Знаешь, сколько раз меня на ковер к прокурору таскали? Пальцев на руках и ногах не хватит сосчитать! Ничего, выжил и закалился! И ты закаляйся!
— А ты меня не учи! И без того ученый! — усмехнулся Навоев. — Я лучше попрошу, чтобы тебя от дела отстранили. Личный интерес, и все такое… Ну, ты меня понимаешь?
— Да делай что хочешь! — отмахнулся Кирилл и вышел.
Настроение было пакостным. Он быстро покинул здание, вышел на улицу и, закурив, с тоской подумал, что Навоев его переиграл. Впрочем, сдаваться было рано. И он тут же в этом убедился. Позвонила Юля и с сердитыми нотками в голосе сообщила о своем открытии. Информация была интересной и обнадеживающей, но Кирилл не подал виду, что, несомненно, его обрадовали не только новые обстоятельства, но и тот факт, что Юля обратилась к нему за помощью.
Повеселевший, обретший вновь уверенность, Кирилл сел в машину и отправился к криминалистам.
Дмитрича он застал в кабинете. Эксперт-криминалист обедал, расставив на столе судки с домашней едой, и не обращал внимания на разложенные по столу снимки мумифицированного трупа бомжа, недавно обнаруженного в колодце теплотрассы. Но при виде Кирилла Дмитрич поморщился.
— Поесть спокойно не дают! — проворчал он. — С утра начальник угрозыска задрал воплями, затем Навоев полчаса бился в истерике. Сейчас ты вот! Хочешь котлетку?
— Нет, спасибо! — отказался Кирилл. — Мне бы про краску узнать!
— Официальное заключение только завтра. У меня жмур на очереди, — Дмитрич кивнул на фотографии. — Справку следователю нужно к вечеру написать, а у меня и конь не валялся!
— Не надо мне заключения. Завтра Навоеву отдашь. Ты мне на словах объясни, только проще и понятнее.
Узнав, что писать ничего не придется, Дмитрич повеселел.
— Ну что тебе сказать, солнце мое? — почесал он в затылке. — Как я уже говорил, в ранах обнаружены мельчайшие следы краски из растительных компонентов и так называемого «тройника» для масляной живописи — льняного масла, даммарного лака и пинена.
— Чего-чего? — не понял Кирилл.
— Пинен! Разбавитель для лака. По сути, хорошо очищенный скипидар. А еще волосок животного происхождения. Судя по структуре — пушного зверька. Полагаю, беличий или колонковый. Причем он тоже изрядно в краске испачкан.
— Кисточка? — предположил Кирилл.
— Молодец, возьми с полки пирожок. Так что, майор, ищи-ка ты ножичек в художественных мастерских. Заметь, краску обнаружили лишь в ранах Чупиловой, причем прижизненных. У Сотниковой порезы чистые, но посмертные, и не факт, что нож другой. Может, его просто отмыли. У предыдущих жертв в ранах краска тоже не обнаружена, но там, вероятно, медики нам подкузьмили, успели их обработать. Поэтому, если найдешь злодея, не забудь изъять образцы его художеств, чтобы было с чем сравнить.
— Само собой! Не забуду! — пообещал Кирилл. — Но обещаю, на этом мероприятии ты непременно будешь присутствовать!
Район новостроек Шмелеву был практически незнаком. Еще недавно тут все гремело, стучало, лязгали механизмы, сигналили подъемные краны, орали прорабы, и клубилась тучами пыль. Теперь жильцы заселяли новые высотки, дети под присмотром мам и бабушек осваивали детские площадки, а собачники — небольшой парк, который каким-то чудом не удалось уничтожить при застройке микрорайона. Правда, нужный дом он нашел без труда и, что порадовало, не пришлось искать, куда поставить машину. Возле домов имелись огороженные стоянки.
В подъезд он вошел вслед за молодой парой с детской коляской. Не дожидаясь лифта, взбежал по лестнице на третий этаж и позвонил в квартиру, номер которой ему любезно сообщили по телефону.
Дверь открыли почти мгновенно, как будто хозяйка — девушка слегка за двадцать, темноволосая, изящная, с гладкой кожей, ухоженная и уверенная в себе — поджидала его на пороге. Даже одежда, на первый взгляд, вполне обычная для девушек этого возраста: черные легинсы и длинная белая майка с замысловатым рисунком, при ближайшем рассмотрении подтверждала, что куплена была не по случаю и не на распродаже дешевых брендов, а подбиралась со знанием дела. К тому же девушка была чертовски хороша и бесспорно об этом знала. На секунду Никите показалось, что он встречал ее раньше. Скорее всего, в ночном клубе или на модной вечеринке, только не мог вспомнить, где именно и когда.
— Я — Никита! — сказал он. — А вы, надеюсь, Лаура?
— Лаура? — засмеялась девушка. — Это вам Ванюха сказал? Пусть будет Лаура. А то, согласитесь, Лара слишком простенько звучит!
— Хорошо! — улыбнулся Никита. — А меня зовите… Да как угодно зовите. Можно даже свистеть, я на все откликаюсь.
Лаура снова рассмеялась. Смех был приятным, негромким, без намека на вульгарность, да и смотреть на нее было сплошным удовольствием.
— Правда? Как интересно! И на «ты» можно? — весело спросила она и иронично прищурилась, мол, пусть ты и крутой журналист, но и я себе цену знаю.
— Конечно! — немедленно согласился Никита. — К чему церемонии?
— Ну и отлично. Хочешь чаю? Или покрепче чего? У меня вискарь есть! Ты пил когда-нибудь настоящий, причем самый лучший ирландский виски? «Tullamore dew» называется. В декабре по делам в Европу летала, вот и затарилась в дьюти-фри парой бутылок.
— Круто! — восхитился Никита. — Но чаю будет достаточно! Я за рулем! Ох, и холодно сегодня!
Никита поежился и улыбнулся.
Лаура улыбнулась в ответ:
— Пошли на кухню, зачем у порога стоять?
Он проследовал за ней, с любопытством озираясь по сторонам. Судя по всему, Лаура переехала в квартиру недавно. В углах громоздились коробки, огромные сумки с вещами, нераспакованная бытовая техника, панель большого телевизора, у двери на балкон валялся на спине огромный игрушечный медведь с пошлым розовым бантом на шее. Мебели практически не было. Лишь в открытую дверь спальни Никита разглядел несомненно дорогую двуспальную кровать.
На кухне имелись электроплита, большой холодильник и столик с парой стульев. На столе красовались крупные мандарины в прозрачном пакете, два мобильных телефона и планшетный компьютер. На подоконнике рядом с посудой громоздилась микроволновка, валялись рекламные буклеты агентства по устройству праздников, мебельных магазинов и визитки компании грузовых перевозок, но не было еще ни штор на окнах, ни красивых светильников.
— Хорошая квартира! — похвалил Никита. — И кухня большая, не то что моя — двоим не разойтись! Снимаешь?
— Нет! — пожала плечами Лаура и включила чайник. — Недавно купила. Родители помогли!
Через минуту получив свою кружку с чаем и, совсем неожиданно, большой бутерброд с бужениной и зеленью, Никита окончательно почувствовал себя в домашней обстановке и без всяких подходов перевел разговор в нужное русло.
— Иван рассказал мне об убийстве тетки! — сказал он, подпустив в голос и взгляд немного грусти. — Жуткое дело!
— Не говори! — Лаура присела напротив с такой же чашкой в руках. — Самое ужасное, когда понимаешь, что в тот момент, когда твой самый близкий человек погибал в муках, ты развлекался, занимался своими делами и ни сном ни духом не ведал, что происходит. Это страшно, поверь, не дай бог испытать такое!
Лаура вдруг поскучнела лицом, поставила чашку и отвернулась. Никита готов был дать голову на отсечение, что девушка пыталась скрыть слезы. Но, несмотря на ее привлекательность, Никита был настроен на другую волну, хотя, не будь Женьки, возможно, при благоприятном стечении обстоятельств он мог бы присмотреться и к Лауре…
— Сочувствую! — тихо сказал он. — Пойми, я очень хочу помочь Ивану! И, кроме того, маньяк еще бродит по нашим улицам и наверняка присматривает новую жертву. Его нужно остановить!
— Я все понимаю. — Лаура судорожно перевела дыхание. — Что ты хотел спросить?
— Да самую малость. Ваня рассказывал, что пару раз видел незнакомого мужчину возле коттеджа. А ты ничего странного не замечала?
Лаура нахмурилась. Сделала несколько глотков и отставила кружку.
— Сначала хотела сказать: «Нет!» и вдруг вспомнила. Видела одного, но не уверена, за Ванюшкой ли он следил или просто так стоял, из интереса. Я тут никого еще не знаю. Может, кто-то из соседей гулял с детьми или собакой… Иван, конечно, тогда в ударе был. Шарики надул, под балконом прыгал и медведя дурацкого в подарок притащил — вон, в комнате валяется. Зачем такого большого, не пойму… Я уже решила, в садик отдам или в детский дом. Ну, словом, тарарам на весь двор устроил. Но я на балкон не выходила. Горло болело, поэтому у окошка за спектаклем наблюдала.
Никита поднялся с места и выглянул в окно, из которого прекрасно просматривался двор.
— Долго он там простоял?
— Не помню! — с сожалением ответила Лаура. — Я мельком его отметила. Стоит себе человек и стоит. Мне-то какое дело? Ваня вскоре пришел, я его встретила и к окну больше не подходила. Ну то есть мы сразу помирились и, сам понимаешь…
