— Иди сюда, — подозвал Алису Гоша. — Ко мне. Ближе!
Расстегивая кашемировое пальто, он смотрел только ей в лицо.
— Ну-ка глянь! — показал Гоша пальцем вниз, и загапнотизированная его неподвижными зрачками Алиса медленно опустила глаза. — Ну что? — крикнул он. — Рана?
— Не может быть! — бросилась она на колени и закрыла ладонью дырочку в белой рубашке на животе, дырочку с пороховой окантовкой, уже заплывающей красным. — Этого не может быть, он выбросил все патроны из обоймы, я сама видела! — дрожащими руками Алиса расстегивала под нависшим животом ремень брюк.
— Лягте, лягте на пол, зажмите посильней рану рукой, позвоните в “Скорую”, этого не может быть, все патроны из обоймы… как же так?..
— Зачем ты снимаешь мне штаны? — спросил Гоша, зажав скомканным в руке шарфом живот там, где ему показала Алиса.
— А не снимаю… Я ремень ослабляю…
— Закройте ангар, — приказал Гога Мазарин, а когда ни Сутяга, ни Тихоня не пошевелились на полу, ударил по очереди ботинком их в бок.
Охранник поднял оружие Козлова и осмотрел его.
— Автоматический, — доложил он. — Пустой. Один патрон был в стволе.
Раненого Мазарина отвели к машине и усадили на сиденье. Тихоня сбегал за аптечкой, Алиса поняла, что “Скорой” не будет. Окровавленный шарф заменили бинтовой прокладкой, но шарф Гоша не отдал, а сначала спросил у Алисы “Твой?”, и когда она утвердительно кивнула, спрятал его под рубашкой на груди, теперь Гоша весь был в крови — с шеи до низа живота.
Охранники замотали в полиэтилен и погрузили тело юриста Козлова в багажник.
Ухватив Алису за руку, Гога отвел ее в сторону, оглядел пустыми глазами и спросил:
— Что это было?
— Я не знаю этого человека, он следил за мной, а за нами еще следил милиционер, милиционер хотел нас задержать, надел наручники, но мы удрали…
— Я умру? — спросил из машины Гоша.
— Нет! — тут же крикнул в ответ Гога, не отводя от Алисы пустых глаз.
Алиса закрыла лицо руками. Гога убрал ее руки, силой поднял вверх лицо с засохшей под носом кровью, вытер тыльной стороной ладони с ее щеки чужую смерть, наклонился и пообещал тихим голосом — чтобы не услышал брат:
— Если он умрет, я тебя к нему прикую. Выстрою склеп и прикую тебя к нему до конца жизни. Буду кормить, поить, пока ты сама не захочешь умереть.
Охранники открыли ворота ангара. Осторожно шурша шинами, въехал фургон с надписью “Психиатрическая помощь”. Раненого Мазарина положили на носилки и погрузили в фургон. Брат с телохранителями стояли молча, пока фургон не отъехал.
* * *
“Да ужином младший брат сказал:
— Я влюблен в прекрасную пастушку. Если вы не позволите мне взять ее в жены, я завтра отправляюсь на войну, и вы меня больше никогда не увидите.
— …делай так, как ты хочешь. Твоя прекрасная пастушка получит в приданое замок Синей Бороды”.
* * *
— Что, по-твоему, я должен делать? Что?! — кричал Сутяга. — Что теперь будет?
— Позвони в милицию, — устало посоветовала Алиса.
— Ты в своем уме? Позвонить в милицию и заложить братьев Мазарини?
— Позвони в милицию, расскажи все, как было. Не хочешь огорчать братьев, напиши подробно в показаниях, что это была самооборона. Они же выстрелили одновременно… — Алиса перед зеркалом в туалете мочила под краном платок и оттирала лицо.
— Да иди ты!…
— Не кричи на Алиску, — подал голос сидящий у батареи на корточках Тихоня. — Алиска хорошая. Мы быта друзьями, а с тех пор, как ты получил деньги, ты стал Другим.
— Друзья так не делают! — не может успокоиться Сутяга. — Она вечно оказывается в каком-то дерьме, а отдуваемся в итоге мы!
— Сутя-а-ага, — протянула Офелия, дотягиваясь. — Мы тебя взяли к себе только потому, что ты на саксе хорошо играешь. Я под твой сакс могу летать без укола. Но ты не хами. Не хами-и-и… Мы тебя взяли, мы тебя и выгоним. Это мастерская деда Тихони, полковника, ты еще не забыл?
— Ребята, — сменил тон Сутяга, — поймите, мы поровну должны нести ответственность за свои поступки.
— Я не отказываюсь от ответственности, — Алиса закрыла кран. — Я же не прошу меня прикрывать. Я только прошу позвонить в милицию и рассказать, как было. Не замывать пятна, не прятать улики, а сразу, вот сейчас и позвонить.
— А тебя в тот момент рядом, конечно, не будет! Приедут менты, все здесь перекопают, мы, как идиоты, долго будем им петь, как девочка Алиса пришла в наручниках с незнакомым мужиком, а братьям Мазарини это не понравилось, вот они и постреляли маленько, ну и что? Мы не испугались, мы привычные, у нас тут, дяденьки, стреляют считай каждую неделю! А еще у нас с прошлой недели стоит два меченых мерса! — кривляется, изображая подобострастие, Сутяга.
— Ну, и кто на кого навешивает свои проблемы? — начинает сердиться Алиса.
— Действительно, Сутяга, мы до тебя ремонтировали по-тихому мотоциклы да лодочные моторы, жили ничего себе — не богато, но весело, чего ты пыхтишь?
Это же ты привез сюда первую паленую тачку, всю в дырках, — заметил Тихоня.
— Да потому что ты мне все уши просверлил своим нытьем, что хочешь новый “Монтерей”, а денег нет!
— Тихо, мальчики! — повысила голос Офелия. — Я думаю, Алиска права. Мы не сделали ничего плохого. А то, что клиенты у нас подозрительные, так это как кому с клиентами повезет, время такое. Братья Мазарины стреляют в день по несколько раз и в разных местах Москвы. И почему же они не за решеткой? Значит, имеют крышу хорошую в органах. Надо звонить. Пусть сами между собой разбираются. Ты, Сутяга, из нас самый старший и самый уголовно ответственный.
Когда Алиска устроила премию в десять тысяч, ты решил стать главным. Документы оформил. Вот мне и интересно сейчас, хочешь ли ты, как главный, взять на себя ответственность и позвонить? Если нет, вали отсюда, мы с Тихоней скажем, что были вдвоем, тебя и рядом не стояло, ты человек женатый, приличный, с разным сбродом не водишься. Придешь через недельку и подпишешь бумажку, что уступаешь свою долю Тихоне. Справедливо? Считай, что мы с Тихоней на двоих поделили премию Мазарини.
— Нет, — опускает голову Сутяга. — Я вспомнил тут. — Он задирает свитер и футболку. На левом боку под ребрами полукругом выступает старый шов. — Подрезали меня после концерта. Алиска зашивала. Ночью. В морге. Помнишь?
— Да, помню, — Алиса подходит поближе и трогает пальцем полукруг. — Ничего получилось для первого раза. Я до тебя только на трупах тренировалась швы накладывать. Неплохо для четырнадцатилетней, а? — она всматривается в лицо Сутяги и говорит, перебивая близким теплым дыханием запах крови от волос. — Я никого не убивала.
— Забудь, — заправляет он одежду. — Мир? — Сутяга поднял было руку, чтобы погладить Алису по голове, но потом передумал.
Офелия протянула ему телефон.
Агей Карпович Лотаров позвонил Пенелопе в семнадцать сорок — за двадцать минут до конца рабочего дня — и пригласил ее в гости.
— Приглашаю на чашечку кофе. Я подарю вам незабываемые ощущения, — пообещал он. — Я приготовил сюрприз. Такого вы в жизни не пробовали.
Пенелопа долго молчала, но трубку не бросала.
— Вы слишком самонадеянны даже для идиота, — вздохнула она наконец. — Почему вы думаете, что я соглашусь?
— Обедали, Пенелопа Львовна? — не сдавался Лотаров.
— Не злите меня, следователь. Один только намек на кошку!..
— Перехватите чего-нибудь, но немного. Главное, чтобы вы были слегка голодной.
— Спасибо, я сегодня занята, — Пенелопа уже собралась бросить трубку, но Лотаров что-то радостно заорал, и Пенелопа услышала, что… братья Мазарины устроили перестрелку в автомастерской, один брат ранен, а некто Козлов совсем убит, ну совершенно, выстрелом в голову с близкого расстояния. Правда, это со слов свидетелей, труп не найден.
— Козлов Г.Н.? — переспросила Пенелопа, быстренько открыв нужный файл.
— Точно. Он, этот Козлов, оказался пристегнутым наручниками к девочке Алисе, а наручники им надел оперуполномоченный отделения номер сто сорок Кривцов. А надел он наручники в электричке, следовавшей с Казанского вокзала в семь утра в направлении…
— Какого черта этот ваш Кривцов надел наручники на Алису?! — перебила Пенелопа.
— После смерти бандита Штукаря ему приказано было следить за девочкой и охранять ее от нежелательных контактов. Из объяснительной Кривцова получается, что он решил задержать и Алису, и вступившего с нею в нежелательный контакт подозрительного субъекта, который по паспорту оказался Козловым Г. П., для чего соединил их наручниками с целью… минуточку, вот: “с целью дальнейшей транспортировки обоих путем перемещения с помощью общественного транспорта к месту назначения”.
— Когда? — выдыхает с отчаянием Пенелопа.
— Когда он их обнаручил?
— Когда мне прийти к вам? Во сколько?
— Обижаете. Буду ждать вас у прачечной в шесть тридцать.
