Но никто не входил. Проходил один час, другой. Славке становилось скучно.
И однажды Славка не выдержал и убежал, ничего не сказав. Мимо шли ребята кататься с ледяной горки.
"Прокачусь разок и обратно", - решил Славка и помчался к горке.
Но так уж получилось, что домой он вернулся только поздно вечером.
- Где был? - мрачно спросил отец.
- Я, бать, на минуточку... - начал было Славка.
- На минуточку, - взорвался Петр. - А если кто-нибудь пришел бы в эту минуточку - тогда что?
- А что, бать? - переспросил Славка.
- Посадили бы меня, вот что.
В беззаботную мальчишескую жизнь вошло еще одно слово - "посадили". Слово это вызывало страх.
Ночью Славка проснулся от ужаса. Ему приснилось, будто отца арестовали. Мальчик сел на кровати и заплакал. Ему было страшно.
За закрытой дверью разговаривали. Славка приоткрыл дверь. За столом сидели отец и бригадир Кузьмич, и еще один дядька, которого он не знал. На скрип двери все трое мгновенно повернулись.
- А-а... наследник! - Отец был какой-то красный, взлохмаченный. Таким его Славка видел в первый раз. - Входи, входи. Значит, хочешь узнать, что такое самогон? Сейчас узнаешь.
Анны в комнате не было. Ей нужно было рано идти на ферму, и она легла спать. Да и не любила она этих ночных сборищ.
- На, попробуй, - отец поднес к Славкиному лицу стакан с мутной жидкостью.
Славка отхлебнул глоток. В нос ударил противный запах, обожгло горло. Славка закашлялся, на глазах его выступили слезы.
- Какой же ты мужик, если водку не умеешь пить? Учись, малец, пробасил незнакомый дядька и, опрокинув в рот полный стакан самогона, аппетитно закусил салом. Славке вдруг стало весело.
- И я так могу, - он одним махом проглотил оставшуюся жидкость и задохнулся. Он чувствовал, как в рот ему стараются запихнуть что-то мокрое и соленое.
- Огурцом закуси, - шептал Петр, перепуганный внезапно побледневшим лицом сына, - легче станет.
Славка начал жевать огурец. В голове у него стоял шум, а стены избы начали плавно покачиваться.
К горлу подступил ком. Его начало тошнить. Славка корчился, держась за живот. Казалось, что внутренности выворачиваются наружу. Рядом топтался насмерть перепуганный Петр.
- Анна! Анна! Со Славкой плохо!..
Славка болел почти неделю. Чувствуя себя виноватым, Петр приносил ему гостинцы, рассказывал, сидя у Славкиной постели, разные истории. Анна все эти дни почти не разговаривала с мужем.
Бычков-старший съездил на базар, накупил Анне и Славке подарков.
- Ну не мучь, хозяюшка, - заглядывая Анне в глаза, он набрасывал на плечи жены цветастую шаль. - Виноват, каюсь! Но ведь выпивши был. Винюсь! А повинную голову и меч не сечет.
- Тоже выдумал, - сдаваясь, ворчала Анна, - ребенка самогоном поить. Хорошо еще - все обошлось, а то в жизни не простила бы...
Петр виновато смотрел на Анну.
- Вот и Славик на меня не обижается. Не обижаешься?
- Не, бать. Только я теперь водки и в рот не возьму, - серьезно заявил Славка.
- Ах ты умница моя, - умилилась Анна. - Правильно. И в рот ее не бери, проклятую...
* * *
Свидетельница. Бычкова я, Анна Васильевна Бычкова, жена
его...
Судья. Что вы можете показать по делу?
Свидетельница. Да что показывать? Правда все: гнал он
самогонку. Чего отпираться. Уж я душой изболелась. Все корысть
проклятая, как трясина: машешь руками, ан уже ряска над головой
сомкнулась...
Судья (подсудимому). Вот видите, Бычков, жена-то ваша не
отрицает.
Подсудимый. Баба не мужик: ее запугать легко. А я вам правду
как на духу: невиновен...
Из протокола судебного заседания
Однажды Бычков уже собирался ложиться спать, когда в дверь постучали. На крыльце стоял внук бабки Ефросиньи, двадцатилетний нескладный парень с помятым лицом и водянистыми глазами. Он работал шофером в районном отделении милиции и изредка наведывался в Сосновку.
- Слушай, Гаврилыч, - возбужденно зашептал он на ухо Петру. - Кто-то на тебя капнул, что ты самогон гонишь. Прячь свою бандуру, не то погоришь. Лучше прямо сейчас, могут и сегодня прийти. Не мешает и сахар припрятать, не то все поймут.
Спиридон попрощался и побежал домой. Петр смотрел ему вслед.
- Не было печали, так черти накачали... - вздохнул Бычков. Затем резко повернулся и быстро зашагал в избу.
Большой чан Петр вынес во двор, змеевик закопал в надежном месте. "Теперь пусть приходят", - подумал Петр.
Анна спала тревожно и просыпалась от малейшего шума. Предупрежденная Петром об обыске, она ежеминутно ждала милицию.
Петр лежал, отвернувшись к стене, но чувствовалось, что он не спит.
- Петя, а Петя... - трогала она мужа за плечо.
- Чего тебе? - недовольно откликался он.
- Прекратил бы ты это дело. Что у нас - денег не хватает, что ли? Слава богу, живем лучше многих.
- Отстань ты, - отмахивался тот. - Мелет всякую чепуху, противно слушать. Когда это деньги были лишними?
- Да ты посмотри на себя, издергался весь. С работы приходишь - и за аппарат. Пожалел бы хоть себя. Боюсь я, Петя. Слыхал, на прошлой неделе в Поддубенке арестовали Семенова?
Петр уже знал об этом. С Семеновым у него были кое-какие делишки, но, слава богу, давно и доказать никому не удастся.
- Сам дурак был твой Семенов. Надо дело делать, а не языком трепать. Вот и влип. Ну ладно. Спать пора.
Но сон не шел. Супруги прислушивались и прислушивались. А вдруг придут за ними? Рядом, в соседних домах, спокойно спали люди. Как им сейчас завидовала Анна! Не нужно ей ни денег, ни обнов - ничего не нужно. Лишь бы можно было спокойно, безмятежно уснуть. Ведь живут же другие честно.
За стеной спал Славка. Анна встала и пошла посмотреть на сына.
Лицо у мальчика во сне серьезное, словно он решает грудную задачу. Анна поправила одеяло, погладила голову сына.
- Спи, сынок, спи.
В эту ночь никто не пришел. А через неделю Петр вновь встретился на рынке с Ярохиным.
- Что ж, Гаврилыч, друзей забываешь? - голос Ярохина звучал зло. - Как припекло, так помоги, подскажи, а как все наладилось, так и от ворот поворот? Угостил бы, Гаврилыч, - закончил он плаксиво.
- Ну что ж, угощу. Для друга никогда не жалко.
Петр зашел в магазин, купил водки, закуски, и приятели расположились около станции в сквере, прямо на траве. Трясущимися руками Ярохин схватил бутылку, ловко выбил пробку и припал к горлышку.
- Хороша, стерва, - он понюхал корочку и взял кружок колбасы. - Ну? Небось, опять чего нужно?
- Да нет... - замялся Петр. Не очень ему хотелось связываться с пьяницей. Потом подумал и решил: - Нет у тебя дружка какого, чтоб сахару дешевого мог достать?
- Левого то есть, - уточнил Ярохин. Выпив водки, он был в хорошем расположении духа.
- А мне все равно какого, лишь бы дешевого.
- Это - дело сложное, - протянул Ярохин. - Тут подумать надо... - Он явно что-то недоговаривал.
- Ты не крути, а говори прямо, - Петр подвинул к нему бутылку. Треплешься - прямо скажи. Так уж лучше.
- Тут, Гаврилыч, пол-литрой не отделаешься. Дело серьезное.
- Ты сначала дело скажи, а о цене потом.
Ярохин придвинулся к Петру и зашептал ему в ухо. Петр слушал недоверчиво...
- А ты, случаем, не брешешь?..
- Сволочь буду! - Ярохин даже подпрыгнул на месте. - Сам, своими ушами слышал...
...Поздно ночью к дому Бычкова подъехала подвода. Хозяин уже ждал ее на крыльце.
- Вноси, ребята, только тихо...
Два дюжих парня несколько раз входили и выходили из дома.
- Все внесли?
- Все.
Бычков передал им сверток.
- Здесь как договорились.
Подвода исчезла в темноте. Бычков обошел вокруг дома и, не заметив ничего подозрительного, довольный, рассмеялся:
- Порядочек!
За краденный в сельмаге грузчиками сахар Бычков расплачивался самогоном. Дело стало еще более прибыльным и доходным.
Славка щеголял привезенными отцом из города французскими ботинками, а Анна нарядилась в трикотажный модный костюм. Это не могло не обратить внимания односельчан, и Бычков удвоил осторожность. Теперь он уже сам не продавал самогонку даже хорошим знакомым, все шло через бабку Ефросинью. Поэтому, когда к нему заглянул колхозник Князев, Бычков решил, что не продаст ни бутылки.
- Выручи, Гаврилыч, - попросил Князев. - Надо литров двадцать. У сына свадьба. Подбрось самогонки, а?
- Я больше этим делом не занимаюсь.
- Ну? - удивился Князев. - С чего бы это?
- Да так.
- Что ж делать-то? Посоветуй, Гаврилыч.
- А у бабки был?
- Был. Да у нее столько нет. Ты ж у нее был главный поставщик. А может, попробуешь выручить? Уж я тебя отблагодарю. Не пожалеешь.
Бычков колебался. Но жадность победила.
- Ладно, заезжай вечером в пятницу. Так и быть, выручу по дружбе.
Довольный Князев уехал. А Петр тут же стал готовить аппарат. Чтобы дело шло быстрей, позвал со двора Славку. Мальчик прибежал запыхавшись.
- Звал, батя?
- Да, сынок. Придется пособить мне.
- А что делать будем?
