– Разве? – побледнела Иванцова. – Вы же пообещали, что не будете ее наказывать!
– Пообещал. И, как видишь, выполнил обещание. А мои мысли и намерения в промежутке сейчас не принципиальны. Все закончилось просто замечательно. Ладно, Ирусик, иди на свои процедуры, восстанавливай красоту. Ты же будешь свидетельницей на нашей свадьбе. О, вот и наш милый доктор.
Каплан милым совсем не выглядел. Злобным – да, гнусным – еще больше, но только не милым.
Он переоделся в чистую одежду и даже нацепил кипенно-белый медицинский халат. Порез на шее прятался под пластырем.
– Ирочка, тебе пора, – напомнил Скипин.
Та молча кивнула, поднялась и направилась к выходу.
Корнилов, а за ним и Каплан с недоумением посмотрели ей вслед. Вернее, на остающийся на полу след.
Кровавый след.
– Что это? – брезгливо сморщил нос эскулап.
Корнилов соображал гораздо быстрее. Выматерившись, он бросился к Лане и буквально выдернул ее со стула, аккуратно положив на диван.
– Твою мать!!! – заорал Скипин. – Ты что наделала, дура?!
Ирина ахнула, побелела и грохнулась в обморок, угодив прямо в неубранную лужу мочи.
«Неужели во мне помещалось столько крови?» – вяло удивилась Лана, сквозь наползающий туман разглядывая огромную, вязко поблескивавшую багровым лужу под столом, свои насквозь пропитавшиеся кровью брюки и изрезанную левую руку.
Правая была цела. Потому что именно в ней находился забытый всеми осколок стекла, которым Лана снова и снова резала пытавшиеся затянуться вены.
Каплан сдернул с себя халат и судорожно пытался закрыть им раны, Корнилов и Скипин что-то орали, но туман наползал все больше, звук и изображение меркли.
А перед тем как стало совсем темно, вдруг привиделся Матвей Кравцов, наведенной торпедой врывающийся в офис…
Слышишь, время гудит – БАМ!
На просторах глухих – БАМ!
И большая тайга покоряется нам!
– Ланка, прекрати! – заныл Яромир, накрывая пострадавшее от БАМканья ухо подушкой. – Ты что, с ума сошла? Что за вопли в такую рань? Я уже молчу про подбор репертуара.
– Вот и молчи! – девушка заглянула в гостевую комнату, где расположился брат, и поставила распевающий марш строителей Байкало-Амурской магистрали будильник возле порога. – Это же твой подарок, забыл? И подборка песен на твоей совести. Наслаждайся!
Главное, когда пакостишь с утра пораньше, – ловкость и быстрота. Чтобы увернуться от запущенной в тебя подушки.
И хотя с ловкостью и быстротой у Ланы пока не очень складывалось, Ярик спросонья меткостью похвастаться тоже не мог. Даже в будильник не попал, мазила!
Здорово все-таки, что он смог выбраться, пусть и на три дня. Съемки в очередном блокбастере были в самом разгаре, и исполнитель главной роли Яромир Красич, восходящая звезда Голливуда, должен находиться там, на съемочной площадке.
Но – это же Яромир! Который может работать по шестнадцать часов семь дней в неделю, не капризничая и не нарушая режим. Но может и сорваться в любой момент, не глядя на впечатляющие штрафные санкции, если с его близкими случается беда.
Поэтому режиссеру, у которого снимался сейчас Красич, оставалось только радоваться, что съемки проходят в Праге, и его непослушный актер, мотаясь в Москву и обратно, сроков особо не сдвигает. Даже удалось выделить целых три дня отпуска. Но с условием – после этого никаких вояжей.
Лана вспомнила свое первое возвращение из небытия. Недолгое, буквально на пару минут, больше чугунные неподъемные веки держать себя не могли.
Приглушенный свет, белый потолок над головой, неудобные трубки в горле и носу и – тошнотная слабость. А еще невыносимо болела левая рука.
Боль оказалась такой сильной, что Лана невольно застонала.
– Мама! – хриплый родной голос. – Иди скорее, она очнулась!
– Господи, доченька!
Осунувшиеся лица матери и брата, глаза мамы Лены опухли от слез, Ярик криво улыбнулся дрожащими губами и прошептал:
– Привет, сестренка!
А потом веки с грохотом обвалились, отправляя сознание в анабиоз. Но постепенно выходы на поверхность реальности происходили все чаще, и оставаться там получалось все дольше.
Мама, папа и брат постоянно дежурили возле нее, сменяя друг друга. Даже когда Лана находилась в реанимации.
Потому что ее попытка уйти из жизни почти удалась. Задержись Матвей буквально на полчаса…
Но он успел. И даже почти справился с первым желанием удавить собственными руками собравшихся вокруг девушки тварей. Почти, потому что жуткое зрелище залитой кровью комнаты на миг все же помутило сознание начальника службы безопасности холдинга. И этого мгновения хватило, чтобы слегка зашибить Корнилова и Каплана.
Скипину повезло немного больше, поскольку туда, в его московский офис, явился в сопровождении своего друга с Петровки лично Мирослав Красич. А повезло не потому, что господин Красич более сдержан, просто Витюша успел отключить веб-камеру, и отец не видел, в каком состоянии его девочка.
Правда, когда ему позвонил Матвей и странным, срывающимся голосом спросил, какая группа крови у Ланы, – вот тут чину с Петровки пришлось удерживать Мирослава от мер физического воздействия по отношению к подозреваемому.
К счастью, у Ланы оказалась самая распространенная группа крови – первая положительная. Среди бойцов Матвея нашлись аж три человека, способных стать донорами. А потом ушибленный, но вполне дееспособный эскулап старательно сокращал себе срок заключения, обеспечив экстренное переливание крови, благо оснащение медицинского центра позволяло.
Все это вместе позволило удержать Лану, не дать ей уйти за грань бытия навсегда.
А когда завывающий и переливающийся проблесковыми огнями реанимобиль увез девушку в Москву, на территории медицинского центра началась основная часть Марлезонского балета, в которой главные партии исполняли представители силовых структур.
Когда Лана достаточно окрепла, отец рассказал ей, каким образом удалось отыскать змеиное гнездо.
Оказалось, что ключевую роль в поисках Ланы сыграл Олег Никишин. Ему так хотелось побыстрее уладить конфликтную ситуацию, что тогда, утром, он поехал следом за девушкой, надеясь догнать ее возле офиса и еще раз попросить прощения. Олегу действительно было мучительно стыдно, никогда еще уравновешенный и спокойный мужчина не терял человеческий облик, превращаясь в похотливого бабуина. И ощущение ментальной грязи было настолько отвратительным, что заставляло Никишина снова и снова искать встречи с подругой жены.
Или ехать за ней следом. Олег стал свидетелем, как в «Лексус» Ланы села беременная женщина из заглохших «Жигулей». Сам не понимая, зачем, он снял на мобильный телефон все происходящее. А потом направился в свой офис, решив переговорить с девушкой вечером – не беседовать же с ней в присутствии незнакомых людей.
Понятно, что вечером он никого не дождался. И на следующий день – тоже. Мобильный телефон был отключен, городской не отвечал.
Смутное ощущение беды, появившееся еще после первого разговора с Ланой, нарастало. Исчезновение жены, а потом ее подруги простым совпадением быть не могло.
Никишин никак не решался позвонить отцу девушки – что он ему скажет? Дома ли ваша дочь? А вам, сударь, что за дело?
Но тревога становилась все сильнее, она давила, мешала работать.
И вечером того дня, когда Мирослав Красич и Матвей Кравцов безуспешно пытались найти Лану в доме Скипина, Олег, наконец, решился. И позвонил.
Благодаря видео, отснятому Никишиным, удалось установить личность водителя «Жигулей». Им оказался обладатель дисконтной карты воркутинских лагерей Михаил Шапошников. На уши были поставлены все, у кого есть нужные уши, и к утру на хвосте Мишани плотно сидела наружка.
На объект господин Шапошников пожаловал часам к двенадцати, заехав сначала в захудалую деревеньку километрах в двадцати от кольцевой, где в полуразвалившемся сарае был обнаружен «Лексус» пропавшей Миланы Красич.
Но железобетонный повод для ареста Скипина появился лишь после приезда Шапошникова в медицинский центр, принадлежавший фирме «Свежая орхидея». Кравцову, чтобы сложить воедино все факты, много времени не понадобилось. Исчезновение Ирины Иванцовой-Никишиной, клиентки «Свежей орхидеи», интерес Ланы к жертвам Сатаниста, журнал с исчерканной маркером статьей, найденный в квартире девушки, и, самое главное – фамилия Виктора Борисовича Скипина в списке учредителей фирмы.
Мирослав не стал дожидаться официального объявления охоты на Скипина и отправил Матвея с его людьми в странно уединенный медицинский центр. Он чувствовал – дочь там, и она в опасности.
Расслабившиеся в спокойной точке охранники совершенно не ожидали столь некорректного поведения прибывших на четырех джипах молчаливых людей в камуфляже. Не представились, не поинтересовались – сразу мордой в землю! Да еще руки с ногами связали в затейливый букет! Нехорошо это, не по-людски как-то.
