– Однажды я подслушала его телефонный разговор, – покраснела Марта. – Он говорил взволнованно, почти кричал: «…В этой капсуле?! Да ты что! Ты уверен? Сейчас подъеду…».
– С кем он говорил, вы не знаете?
– Нет. Он не называл того человека по имени.
– Значит, он знал, что в капсуле? – осторожно спросил Рикемчук.
– Похоже, да…
– А вы?
– Он мне не сказал… – Марта отвела глаза.
– Так… так – задумчиво произнес Рикемчук, – продолжайте.
– Вскоре после отъезда Веры Яна показала мне сообщение о погибшей на Гоа неизвестной русской девушке. Она решила, что это Вера. Я, в свою очередь, рассказала обо всем Еремею. И тогда он сам решил поехать туда.
– Он сказал вам, зачем?
– Нет. Но я чувствовала, он что-то задумал. Я отговаривала. Составила его гороскоп. Звезды не благоприятствовали. Мы сильно поссорились. Он считал, я морочу ему голову своими страхами и прогнозами, но случилось то, чего я больше всего боялась. И все из-за этой Веры…
– Но ведь, насколько мне известно, – следователь оглянулся на Альбину Георгиевну, – Вера нашлась. С ней, выходит, ничего не случилось?
– Про то, что Вера нашлась, я узнала от Яны. У меня и у Альбины Георгиевны к ней было много вопросов. Из-за нее мы попали в темную историю. Но Веру я так и не увидела. Яна умерла в то утро, когда они должны были встретиться.
– Вы знаете фамилию Веры?
– Нет.
– А где она работала, вам известно?
– Нет. Яна что-то говорила, но я пропустила мимо ушей. Единственное запомнила: приглашали на эту работу невзрачных женщин среднего возраста. Так и писали в объявлении: «немодельной внешности». Яна еще потешалась над этим… – У Марты задрожали губы…
– А где капсула, которую забрал Еремей?
– Я не знаю. Он сказал, что она в надежном месте.
Марта сидела на кровати бледная, смотрела на нас сквозь слезы.
– Кто мог подумать, что так случится… – она заплакала, – если бы не я…
Альбина Георгиевна подошла к ней, присела рядом, обняла.
– Успокойся, девочка, тебе нельзя волноваться. Ты же хотела как лучше…
Марта ничего не ответила. Да и что скажешь, когда твои благие намерения обернулись для близких дорогой в ад.
– Капсула… Капсула… – задумчиво повторял Рикемчук, когда мы вышли из клиники. – Что же в ней? Вот, оказывается, в чем первопричина всех бед.
До меня вдруг дошло.
– Ой!
– Что? – приостановился Рикемчук.
– Ключ! Мне же Ерема передал ключ. А я так и не отдала его матери, забыла совсем.
– Какой еще ключ?
– Вроде бы от какой-то банковской ячейки… – припомнила я слова Еремея. – Я, кажется, знаю… где капсула…
– Где? – нетерпеливо спросил Рикемчук.
И я рассказала ему про ключ, который в день своей гибели «на всякий случай» передал мне Еремей. Тот самый злополучный ключ от банковской ячейки, который я, растяпа, не смогла сохранить.
– Ключ у вас? – спросил Рикемчук.
– Я… Я не знаю… В общем… Я потеряла его… – промямлила я, боясь поднять глаза. – Но Еремей сказал, что ячейка в ближайшем от его дома сбербанке.
– Ничего, Василиса, – оптимист-следователь ободряющее подмигнул мне, – найдем.
Конечно, найдет, я не сомневалась. Только стыдно, что задала ему лишнюю работу.
Но неожиданно судьба тоже весело подмигнула мне.
Из очередной командировки вернулся мой муж. Я, как обычно, закрыла все двери и выключила все телефоны, чтобы никто не помешал нашему недолгому свиданию. А на следующее утро, когда мы завтракали, Димон сказал:
– Вась, тетя Зина просила меня на дачу подъехать. Хочу сегодня подскочить, пока время есть.
– Что-то срочное? – поинтересовалась я скорее из любопытства. Потому что нечастые просьбы Зинаиды Владимировны в нашей семье не обсуждались. Она была для нас самым близким человеком. А мы для нее.
– Баньку надумала поставить, – довольный, ответил муж. – Мы с ней давно об этом говорили, теперь просит навестить. Место выбрать, с работягами договориться, то, се… Сама понимаешь, тут мужской глаз нужен.
– Слушай, поехали вместе! – загорелась я. Мне не хотелось расставаться с ним даже на один день.
– Идет! – обрадовался он. – Давай махнем. Ты не занята сегодня?
– Да вроде нет….
– Я пойду переодеваться, а ты пока ключи достань от дачи, чтобы нам у запертых дверей не торчать. Она говорила, может на рынок отъехать.
Я быстро переоделась в немаркий свитер и потертые джинсы. Потом подошла к ключнице, на которой висели ключи. Те, которыми мы редко пользовались. И вдруг среди них увидела незнакомый ключ с небольшим номерком на колечке. Схватила его, кинулась в комнату к Димону.
– Откуда у нас этот ключ?
– Понятия не имею… – рассеянно обернулся он от открытого шкафа, видно, прикидывал, что надеть. – Тебе лучше знать, ты же его притащила.
– Я? Притащила? Откуда?
– Из своего Гоа. Может, от номера твоего? По ошибке прихватила. Я его под ванной нашел. Ты когда вещи в стирку бросила, ключ, наверное, выпал.
Это был тот самый ключ, что дал мне Ерема. Нашелся! Надо срочно отвезти Рикемчуку. А как же дача? Да какая там дача!
– Ну, Вась, я готов… – Димон, одетый по-дорожному, нетерпеливо топтался у двери, а я лихорадочно соображала, что сказать ему, как объяснить, почему не могу с ним поехать. Не говорить же о своем расследовании. И я придумала.
– Я сейчас. Только в туалет забегу. На дорожку.
Я схватила мобильный и юркнула в дверь. Там быстро набрала программу, которая имитирует звонок по мобильному. Не успела выйти, как мой мобильник зазвонил.
– Ну кто там еще! – с деланным недовольством сказала я. – Алло! Да? Да ты что? Сейчас приеду.
Димон посмотрел встревоженно:
– Что случилось?
– Ты представляешь, Кира звонит. – Это была одна из моих новых сотрудниц. – У нас кошка – в сейфе!
– Зачем? – опешил Димон. – Как неприкосновенный золотой запас?
Я не могла с ходу придумать причину такого необъяснимого кошачьего поведения, ничего питательного мы в сейфе отродясь не держали. Но подобный случай с одной из наших кошек действительно был, и теперь я бойко пересказывала его мужу:
– Кошки, они такие. Всегда по шкафам лазят. Кире нужны были бланки заказов, Аленка сейф отомкнула и сразу к новоселам уехала. Кира квитанции взяла и дверь сейфа захлопнула. Оглянулась, ее кошки нет. Позвала – из сейфа мяуканье, как из саркофага. А ключи от сейфа только у меня и у Аленки…
– А Аленка у новоселов… Я понял… – продолжил муж.
– Дим, мне срочно нужно ехать, – умоляюще посмотрела я на него, – задохнется животное.
– Без вопросов, – согласился он. – Может, и мне с тобой?
– Нет, зачем. Я на своей машине, а тебя тетя Зина ждет.
– Хорошо, Вась. Ты потом позвони мне, как там.
Наскоро поцеловав мужа, я выбежала из дома. Мысленно попросив прощения у всех кошек на свете за свой невольный обман, со всех ног помчалась к Рикемчуку.
По дороге позвонила ему, попросила заказать мне пропуск. Сказала, что приготовила ему потрясающий сюрприз.
– Ничего, я выдержу… – буркнул этот брюзга, как будто никогда не ждал от меня ничего хорошего.
Я не стала тратить время на всегдашнюю словесную перепалку. Не до того. Через час влетела к нему в кабинет. Ни слова ни говоря, раскрыла сумку. И, как величайшую драгоценность, положила на стол ключ.
– Тот самый? – догадался он.
– Да. Представляете, никуда он не делся. Все время висел на самом видном месте. Я обронила, а муж нашел и повесил на ключницу.
– Удивительно, что вообще отыскался. То, что на виду, – самое неприметное, – согласился Рикемчук, взял ключ и вверху номера увидел выбитые маленькие буковки – номер сберкассы.
– Ну что ж… поехали, Василиса. Будете понятой.
Он вызвал оперативников, и все вместе мы нагрянули в сберкассу. Попросили заведующую стать второй понятой. Рикемчук показал ей ключ на предъявителя. Мы вошли в комнату, где находились банковские ячейки.
– Внимание, понятые! – строго сказал следователь и передал ключ оперативникам: – Приступайте…
Ячейку открыли.
– Подойдите поближе, – приказал нам Рикемчук, – посмотрите внимательно, что вы видите?
Мы с заведующей подошли. Я не увидела ничего. В темной ячейке было пусто. Потом, приглядевшись, в самом углу разглядела маленький сверточек или пакетик.
– Вроде пакетик небольшой… – сказала я нерешительно и заведующая подтвердила:
