Одним словом, я почувствовала, что только я смогу помочь дочери разрубить этот гордиев узел.
Она снова сделала небольшую паузу, набрала в грудь побольше воздуха:
– Да, я решила, что только я смогу убедить эту мерзавку отказаться от свадьбы с моим внуком. Я готова была предложить ей денег, много денег, только бы откупиться от нее. Я стала следить за Евгением, ходила за ним в институт, караулила его после занятий и таким образом узнала, где она живет. В тот день я пришла к ней на квартиру примерно в половине седьмого. Я позвонила, она спросила, кто там, и я ответила. К моему удивлению, она открыла мне дверь и снова спросила: чего, мол, тебе, старая идиотка, надо? Я сделала вид, что не замечаю ее хамства и сказала, что хочу только поговорить с ней. Только поговорить! Она впустила меня. Я стала умолять ее оставить в покое моего внука. Услышав про Женечку, эта гадина начала насмехаться надо мной и выгонять. Она кричала: «Пошла вон! Все равно я женю его на себе! Назло вам всем женю! А вы еще пожалеете, что выставили меня за дверь, очень пожалеете!..» Я не выдержала, каюсь… Я сказала: «Нет! Это ты пожалеешь, дрянь, если не оставишь моего внука и моего зятя в покое! Очень, очень пожалеешь!»
Честно говоря, Татьяна, в тот момент я и сама не знала, что именно сделаю с ней. Наверное, ничего, кроме угроз и оскорблений, она бы от меня не получила. Просто у меня сдали нервы, и мне хотелось тоже сделать ей больно, хотя бы словами. А она вдруг закричала: «Да что же это такое – все пытаются мне угрожать, все хотят меня убить! Что за семейка потенциальных убийц?!» Она подбежала к серванту и вдруг выхватила откуда-то пистолет, я даже не успела рассмотреть, откуда именно. Я так растерялась, наверное, потому, что очень испугалась. А она направила его на меня и злобно так усмехнулась: «А что ты скажешь на это, старая кретинка?» И еще так грязно выругалась… Я, разумеется, сразу узнала пистолет моего мужа. Бывшего… Я спрашиваю: «Как он оказался у тебя, мерзавка?» Она кричит: «Не твое дело, старая карга! Ну, что, будешь еще мне угрожать или будешь драпать отсюда без оглядки?» Тогда я говорю ей: «Но он же не снят с предохранителя! Как ты собираешься стрелять?» Она немного растерялась: «Не снят?.. Как это?» И давай его вертеть в руках, рассматривать… Я вздохнула, говорю: «И где только вас, Митрофанушек, учат?!» И вижу, что она совсем не понимает, о чем речь. Украсть пистолет смогла, а вот пользоваться им…
Тогда я решила схитрить и стала ей объяснять: «Так пистолет никогда не выстрелит. Дай сюда! Я покажу тебе, как надо взвести курок». Она кричит: «Только из моих рук!» Конечно, пистолет из рук она не выпустила, но я показала ей, как снять курок с предохранителя, и тут же начала его вырывать у нее. Я же не дура оставлять заряженный пистолет в ее руках! Нет, стрелять в нее я, разумеется, не собиралась, я как раз боялась, что это она в меня пальнет. Просто я хотела забрать у нее оружие, ведь это пистолет моего мужа, хотя и бывшего. Нельзя оставлять такие опасные вещи в руках столь непорядочного человека! Да и потом, если бы он был у меня, я бы смогла пугать ее и требовать оставить в покое моего внука и зятя… Одним словом, я пистолет вырываю, она не отдает, кричит на меня, обзывает, бьет по рукам…
Серафима Аркадьевна задрала рукава ветровки. На запястьях рук виднелись синяки.
– …Наша борьба была совсем короткой, выстрел грохнул неожиданно. Я даже не могу сказать, кто именно задел курок. Только она вдруг отшатнулась от меня, посмотрела как-то удивленно-испуганно и упала. А я так растерялась и испугалась, что автоматически бросила оружие в свою сумку и в страхе убежала из квартиры без оглядки…
– И что вы сделали потом? – спросила я, видя, что Серафима Аркадьевна замолчала, словно окаменев и погрузившись в свои воспоминания. Даже про чай она забыла, и тот остывал в ее чашке, издавая приятный мятный аромат.
– Что? Потом? – встрепенулась она. – А-а, потом я поехала сюда, на дачу. Да, тут же поймала такси и уехала, не заходя домой… У меня с собой были деньги… Я спрятала пистолет здесь: закопала под соседской беседкой. Тамара Ефимовна теперь редко приезжает на дачу: у нее муж лежит с инфарктом, так что я подумала, что они его вряд ли найдут, да и полиция на чужом участке искать не будет…
Я вдруг вспомнила, как спросила мою подругу Светку, где бы она спрятала оружие, если бы ей довелось кого-то убить? Она тогда сказала: «Я бы поехала на дачу и закопала оружие там. Где-нибудь в заросшем углу под кустом смородины. А еще лучше – ночью, на соседнем участке, где и искать-то никто не будет…» А подруга-то оказалась права и рассуждала она точно так же, как бабушка-графиня.
– Серафима Аркадьевна, – сказала я, – а почему вы сразу не пошли в полицию и не заявили, что убили человека?
– Я?! В полицию?! Нет, Танечка, что вы! Я их там всех боюсь, ведь я никогда не имела с ними дел. Да и потом, мне уже шестьдесят семь лет, как в таком возрасте садиться в тюрьму? Даже если мне дадут лет десять, для меня это, считай, пожизненный срок! А я хочу умереть дома, в своей постели, среди своих родных…
В первый раз за время нашего знакомства Серафима Аркадьевна всхлипнула и взяла со стола салфетку. Она промокнула глаза, а я спросила:
– А если бы посадили кого-нибудь из ваших родных? Зятя, например, или…
Женщина посмотрела на меня испуганно:
– Нет, нет, что вы! Как вы могли подумать, Татьяна?! Я бы такого никогда не допустила! Я ведь как рассуждала? Вот в первый раз, когда взяли Виталия, я подумала: полиция во всем рано или поздно разберется. Подержат-подержат его, а потом все равно отпустят. Я правильно говорю? Ведь если это не он убил, все равно докажут, что это не он. А ему еще и наука: не будет жене изменять! Помните, как Высоцкий говорил в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Наказания без вины не бывает!» И это очень правильно, что зятя моего дорогого подержали в кутузке. Поделом! Жалко только, что всего двое суток. Ему бы неделю там отсидеть, изменнику! Сейчас, знаете, какой он стал? Шелковый! Вот так-то!.. И внуку тоже наука: будет думать, прежде чем жениться на ком ни попадя! Ведь все из-за этой… Карины, все из-за того, что он с ней схлестнулся… А если бы я увидела, что дело идет к тому, что кого-то из моих могут посадить, я бы, конечно, сама пришла в милицию, ну, в полицию то есть. Честное слово, пришла бы, как бы ни боялась! Я потому и пистолет не выбросила в Волгу, как сначала хотела. Думаю, если что… пусть это будет моим доказательством…
Серафима Аркадьевна замолчала, а я посмотрела на часы: вот-вот должен был подъехать Андрей.
– Не могу не согласиться с вами, Серафима Аркадьевна. Насчет науки. И мой вам совет: расскажите старшему лейтенанту Мельникову все, о чем мы сейчас с вами говорили, хорошо? Он человек умный, он все поймет…
– А за мной что, полиция приедет? – спросила Серафима Аркадьевна.
– Приедет, – вздохнула я, – извините, но я не могла не вызвать… Так надо.
– А про собачек – это вы правду сказали? Ну, что собачки будут нюхать пистолет и таким образом найдут преступника?
– Если вы сами все расскажете, то собачки, скорее всего, будут не нужны.
Я встала.
– Ой, Татьяна, а у вас на плече ветровка порвана, – сказала Серафима Аркадьевна, – давайте я вам зашью. У меня здесь и нитки есть…
– Это я порвала, когда за вами следила, – призналась я, – лезла через соседский забор…
– А! А я еще удивилась: как вы оказались на участке моей соседки Тамары Ефимовны?!
Серафима Аркадьевна сходила за нитками и села ближе к настольной лампе зашивать мою ветровку.
– Меня одно удивляет, – сказала она, – как эта шустрячка смогла выкрасть пистолет из сейфа? Ведь там кодовый замок…
– Думаю, это, скорее всего, произошло во время очередной любовной забавы вашего зятя с Кариной. Ему, очевидно, понадобились деньги, он попросил ее отвернуться, а сам полез в сейф… Или она сделала вид, что спит, и он решил, что она ничего не увидит, если он потихоньку откроет сейф. А она подсмотрела код…
Бабушка-графиня вздохнула и горестно покачала головой:
– Если бы мой зять не тронулся умом из-за этой развратной девчонки!.. Вот, Татьяна, ваша ветровка готова, и почти ничего не заметно…
Серафима Аркадьевна протянула мне куртку. Я поблагодарила ее и оделалась.
– Пойду встречу полицию…
– А мне что делать?
– Попейте пока чаю. Вы ведь даже к нему не притронулись…
На улице было почти совсем темно. Я шла по дороге, ведущей к въездным воротам. Да-а… Прокололись вы, Татьяна Александровна: всех подозревали, кроме бабушки. А она возьми и окажись преступницей! Эх, Серафима Аркадьевна, как вы меня подвели!
Беседуя с соседкой сверху, я еще удивлялась: кто кого пожалеет? А оказывается, это бабушка кричала Карине, что та пожалеет, если не оставит в покое ее зятя и внука. Ну, конечно же! Черт! И почему я такая недогадливая?
В этот момент я вышла за ворота и увидела старика-сторожа. Он был все в том же одеянии, только накинул на плечи фуфайку, прямо на майку, так как стало прохладно.
