– О’кей, господин яхтсмен, добро. Но по закону. Вы поняли?
– Благодарю. Еще минутку, не вешайте трубку! Теперь относительно вашего компакт-диска... Не могли бы вы продать его мне?
– Оригинал или копию?
– Мне все равно.
– Думаете, это интересно слушать?
– Догадываюсь, что нет. Но я хотел бы узнать, какими способами работают на меня посредники.
– Грязными, поверьте. Вам не понравится. Но, сожалею: эти разговоры писались не мной, а без согласия известного лица я ничего и никому не отдам.
– Назовите цену. Хотите – с четырьмя нулями, в евро?
– Хочу, но не могу.
– Что ж, приятно было с вами работать...
– Мой последний совет вам – не избирайтесь больше депутатом думы.
– Не понял.
– Вы очень умный. Подумайте и поймете. Счастливого плавания.
* * *Я сразу позвонил следователю Шарову.
– Добрый вечер. У меня к вам еще одно дело. Я завтра бандерольку вам отправлю, на ваше имя, в следственный отдел.
– Улику скрыл?
– Нет, это личное.
– Добро. Чем смогу. Ладно, отдыхай, ты нам в полиции еще потребуешься.
Отправить ему почтой я решил ключи от сейфа. Оставлять их в квартире на две недели было нехорошо, но и возвращать в руки Танюши опасно – для нее же самой. Одновременно я решил отправить всем сообщения на мобильники: ключи от сейфа у следователя, миритесь и договаривайтесь между собой.
Рано выехать в пятницу мне не удалось: сначала долго собирался дома, потом так же долго навьючивал все на мотоцикл. В кармане завибрировал мобильник, и я громко чертыхнулся. Обычно в отпуске вырубаю всякую связь: меня нет, я никому, кроме Господа Бога, не доступен! Я растворяюсь в Природе! Но сегодня про свой мобильник я забыл.
– Это Таня. Стою у вашего метро. Вы дома?
– Что стряслось?
– Мне ключ срочно нужен, от сейфа. Помните, я вам отдавала? Нужен прямо сейчас. Скажите адрес, я забегу.
– Зачем тебе ключ?
– Потом скажу. Скорее, пожалуйста, ваш адрес. Они сейф ломать будут сегодня, в двенадцать.
Я машинально взглянул на часы: почти десять.
– Я во дворе, у гаражей, не поднимайся по лестнице!
Оставив сборы, присел на пустую канистру. В подсумке мотоцикла лежали и эти чертовы ключи от сейфа. Что с ними делать, теперь было совершенно непонятно. Отдать ключи Танюше, да еще в том состоянии, в каком она мне звонила, – это накликать беду. Что взбрело в ее милую головку? Хотя можно догадаться: всех опередить и, всем назло, что бы там ни лежало в сейфе, – увидеть первой. Ей нужны были не богатства, ей хотелось защитить волю своего любимого дедушки.
Через десять минут запыхавшаяся Таня подбежала ко мне:
– Вы уже уезжаете? Дайте ключи. Ой, я так бежала!
– Я тебе ключи не отдам, – глядя в сторону и вставая с канистры, сказал я.
– Почему? Это ведь мои ключи.
– Что ты собираешься делать?
– Какая разница! Как вам не стыдно! – Ее личико вдруг сморщилось в гримасу, она готова была зарыдать.
– Скажи, что хочешь делать. И не реви! – крикнул я, останавливая единственным известным мне способом женскую истерику.
– Я хочу открыть... сама. Я ничего оттуда не возьму...
– Вы откроете этот чертов ящик все вместе! В двенадцать! Зачем тебе это одной нужно, спрашиваю!
– Я знаю – зачем. Отдайте мне мой ключ. Пожалуйста, дядя Коля... Пожалуйста!
– Тьфу! – Я начал в сердцах срывать с багажа веревки. Опять то же самое! Ну, как я забыл вырубить или вообще закинуть куда-нибудь подальше на две недели этот мобильник.
– Я поеду с тобой. Надевай мой шлем, дуреха! – Вернуть ей ключ и уехать со спокойной душой я не мог. Но, с другой стороны, не отдать ей сейчас ключ и две недели не думать об этом и спокойно ловить рыбу – тоже не получится. Придется ехать к этому сейфу, чтобы защитить ее от собственной глупости. Вернее, от тех, кто соберется там через два часа и найдет ее около сейфа.
На выездах из города уже были заторы. В одном месте встали плотно. Я обернулся и, перекрывая пыхтевшую рядом черным дымом фуру, крикнул Тане:
– Кто позвонил?
– Рано утром! – крикнула она мне в ухо. – Какой-то Портной. Спросонья и не сообразила, какой у меня портной! Он мне сказал, чтобы я не уходила из дома, и все они приедут, и папочка мой, и дядя Леня.
– Как отключить сигнализацию, знаешь?
– Знаю. И шифр на циферблате знаю, я у дедушки в кабинете часто уроки делала и много раз видела.
На пригородном шоссе я нагонял время, но его все равно оставалось в обрез. С шоссе свернули на узкую гладенькую дорожку к коттеджам. Таня вдруг поскребла мне плечо:
– Не подъезжайте к охране, на тропинку сверните, я дырку в заборе знаю, мы с девочками через нее купаться бегаем. Здесь!
Я скатился на тропинку и проехал метров тридцать вдоль забора.
– Стойте!
Забор был кирпичный, а это оказалась не дырка, а подкоп под него, укрытый ветками.
– Ой, тогда лужи тут не было!
Я пролезал ползком в эту дыру и первый раз за долгое время матерился про себя. Джинсы и куртка были густо вымазаны жидкой глиной, пришлось пучком травы оттирать ее. Танюша занималась тем же. Я включил диктофон на «запись». С этого момента он писал все подряд, отключаясь только в полной тишине. Я вторгся на частную собственность, надо было все документировать. И вообще, вся эта затея мне теперь очень и очень не нравилась. Сейчас, когда наследники обо всем договорились, лезть в сейф не только бессмысленно, но и опасно, что бы там ни хранилось. Единственная причина, почему я приехал, зачем пролез, как вор, под забор, – я не мог оставить эту девочку одну. Возможно, потому, что она была похожа на мою дочь, или я так думал: очень давно не видел свою Аленку.
Таня привела к заднему ходу своего дома, звякнула ключами, и сразу из глубины дома глухо и грозно подала голос овчарка.
– Смершик, это я! – шепнула она. – Тише ты, глупый пес, тише!
Пес радостно взвизгнул и притих. Таня махнула мне пальцем, и я на цыпочках прокрался за ней. Прошли кухню, столовую, вошли в зал. Отсюда я когда-то поднимался по лестнице вслед за Аллой...
– Она у себя, в спальне. Но мы тихо, она не услышит, мы прокрадемся. – Таня снова махнула мне пальчиком. Я не выдержал и в ярости зашептал:
– Мы не успеваем, уже без четверти, они сейчас придут. Хватит, Таня, одумайся!
– Мы быстренько, нам ничего не нужно, мы только посмотрим!
– Что посмотрим? А потом?
– Потом я вас спрячу! И Смерш нас защитит.
Больше я ничего не мог прошептать – от ярости на себя, что позволил вовлечь в такую глупость.
Мы поднялись по дубовой лестнице. Наверху Таня обернулась, состроила страшную гримасу, показывая пальцем на соседнюю с кабинетом дверь. Надо понимать, что это дверь спальни, там сейчас Алла, и она могла нас услышать.
Дверь кабинета была не заперта, мы бесшумно вошли и поглядели друг на друга, каждый со своим многозначительным выражением. Ее: «Вот и все, ничего страшного». Мое: «Во что мы с тобой ввязались!» Дверь оставили незапертой – запора не было, ключа тоже.
Таня кинулась к картине на стене, сдвинула в сторону золоченую раму и нажала за ней кнопку сигнализации сейфа.
– Все! – Это «все» только читалось по ее губам. Такими же беззвучными словами мы и начали с ней обмениваться. – Ключ! – проговорили губы, и я, выхватив ключ из своего кармана, протянул ей.
Она повернула его, и замок ответил ей тихим стальным приветствием. Таня занялась циферблатом, стала крутить его во все стороны, но то ли забыла шифр, то ли еще что-то – дверца не открывалась. Время бежало, вернее, его совсем не осталось. Я сжал рукой ее плечо, и она обернулась.
– Дай мне. Шифр?
Когда менялись местами, она задела рукой за пузырек масляного спрея, стоявшего на сейфе, тот полетел на пол и резко звякнул. На его яркой жести был изображен блестящий вороной револьвер.
– Откуда? – не поворачиваясь, показал я пальцем на спрей.
– Дед смазывал сейф. С работы принес, у него там револьвер.
– Твой Смерш ищет по запаху? – Я судорожно крутил диски, но выставить шифр не удавалось.
– Еще бы! Его в школе этому учили. А что?
– Просто так. У кого-то из приглашенных сегодня такой же запах в кармане. И даже сам револьвер.
– Дедушкин? – Я не ответил и пожалел, что спросил, возбудив этим ее интерес. Мне все-таки повезло, сейф наконец принял меня за своего, доверительно щелкнул, и дверца отошла.
– Готово! Я пошутил про запахи в карманах – слишком много времени прошло. Скорее, чего ты тут хотела! – Я распахнул дверцу шире, сам отклонился в сторону, и она перегнулась через мое плечо.
В маленьком пространстве сейфа было темно и почти пусто. Только толстая пачка тысячерублевок, такая же стопка долларов, банковские карты и несколько листов бумаги.
– Листы... Давайте их сюда! – влажно прошептала в ухо Таня.
