слоняющихся без дела студентов. Кто-то бродил среди деревьев, один парень, сидя на крыльце, бренчал на гитаре.
– Где Лев Николаевич?! – крикнула она.
Ей ответила девушка, оказавшаяся ближе других:
– Да мы и сами не знаем. Утром собрал свои вещи и уехал. Мы здесь одни.
– А Вяземский? Где младший научный сотрудник?
– Этого мы тоже не знаем. Кто-то видел, как он грузил на машину поисковое оборудование.
– Когда это было?
– Сегодня утром, три часа назад.
– Спасибо! – Ульяна развернулась и побежала в другую сторону. Наконец пришло второе дыхание, боль в правом боку исчезла, и ноги сами понесли ее к главному корпусу.
Добежав до своей машины, она быстро села за руль, но прежде, чем тронуться, позвонила Богданову:
– Они сбежали!
– Оба? – спросил он.
– Да! – Ульяна вытерла пот с лица подолом платья, не отнимая телефона от уха.
В трубке послышался голос Богданова, но он обращался не к ней:
– Гаврилов! Быстро подрывайся, бери группу захвата и дуй по адресам. Берем Збруева и Вяземского. Звони администратору пансионата Рудневой. Она даст их адреса.
Потом он спросил:
– Ты еще здесь?
– Да, – ответила Ульяна. – Я еду к тебе.
Конюхов сидел посреди кабинета чернее тучи. На его руках красовались наручники. Это был уставший плотный мужчина с обычной внешностью работяги. Обернувшись на звук открывшейся двери, он смерил Ульяну взглядом.
Богданов курил у окна. Выбросив на улицу сигарету, он разрешил:
– Проходи, Ульяна.
– Давно начали? – спрашивая, она не отрывала взгляда от Конюхова.
– Только что.
Ульяна прошла в глубину помещения и села так, чтобы видеть лицо Конюхова. Поймав себя на мысли, что он вызывает в ней жалость, она одернула себя, и ее лицо приняло нейтральное выражение.
– Рассказывайте, Конюхов. – Богданов сел на свое место и вытащил из папки бланк протокола. – Как докатились до жизни такой, что вас с собаками по всей России искали?
– Скажете тоже… – Конюхов шевельнулся и неловко поежился.
– С какой целью приехали в пансионат «Орион»?
– Качалин купил путевку, вот и приехал.
– Я спросил не кто вам путевку купил, а что вы собирались там делать.
– Да вы наверняка уже знаете…
– А теперь от вас хотел бы услышать. – Богданов взял ручку и попробовал ее расписать. – Ах черт! – Он отшвырнул ее и достал из ящика стола другую. – Слушаю!
– Качалин попросил снять плитку в заброшенном доме, – сказал Конюхов.
– Для чего, объяснил?
– А мне это незачем знать. Он заплатил аванс, я согласился. Две недели в пансионате, не клят, не мят. Работа не особо тяжелая. Оторвал пятьдесят штук, отвез, получил деньги. Жить можно.
– Домой к нему привозили?
– Куда же еще…
– Жена Качалина вас не опознала.
– Так я приезжал, когда ее не было. Иной раз в машине подожду, пока из подъезда выйдет. Так приказал Качалин.
– Как вы с ним познакомились? – спросила Ульяна.
Конюхов уткнулся глазами в пол и тяжело вздохнул, как будто о чем-то сожалея.
– На сайте меня нашел. Я там имею собственный профиль как плиточник и строитель.
– Ну хорошо, – продолжил допрос Богданов. – Качалин вас нанял, вы начали снимать плитку и отвозить ему. Но потом что-то пошло не так? Верно?
– Это уж точно! – Конюхов недовольно крякнул, взглянул на потолок и заерзал на стуле. – Точнее не скажешь.
– Что именно? Расскажите.
– Когда я снимал плитку со стены, наткнулся на кирпич, который вынимался. Там, в нише, я нашел газетный сверток, в котором были три перстенечка, браслет и две брошки. Я сразу понял, что они золотые, и сдуру поперся к оценщику.
– В Зареченск? – уточнила Ульяна.
– В Москву.
– Не собирались отдавать драгоценности Качалину?
На этот вопрос Конюхов отреагировал с возмущением:
– Что я, дурак? – Но потом, опустив голову, он протянул: – Хотя лучше бы отдал.
– Почему? Объясните.
– Буквально через день после того, как я отыскал сверток, мне позвонили с неизвестного номера.
– Кто?
– Какой-то мужик.
– Что сказал?
– Он знал о кладе и предложил поделиться с ним.
– Много запросил?
– Все. Иначе, сказал, убьет.
– Что вы ему ответили? – спросил Богданов.
– Послал на три буквы. Он еще раза два звонил, с разных телефонов, конечно. Ну, я как голос его услышу, сразу давал отбой. Тут и началось… Как-то пришел поздно вечером в усадьбу, захожу в дом, а меня доской по башке – хрясь! Ну пролежал до утра. Утром очухался, смотрю, все карманы вывернуты, подкладка в сумке порезана. Подошвы и каблуки на ботинках и те оторваны!
– Номер ваш не обыскивали?
– Однажды показалось. Но я же не дурак, чтобы драгоценности там держать.
– А где вы их прятали? – как будто между прочим спросил Богданов.
Казалось бы, простой вопрос вогнал Конюхова в долговременный ступор. Минуты через две он покачал головой:
– Как хотите, но этого не скажу. Рассказывать дальше?
– Давайте.
– С тех пор в тот дом, на работу, стало быть, начал ходить с большим молотком.
– Помогло? – сочувственно поинтересовалась Ульяна.
– Ни черта! В лесу подкараулили, избили, отпинали, нож приставили к лицу и пообещали глаза вырезать. Ну я и согласился, сказал, что все им отдам. Они, конечно, сразу хотели все получить, но я-то знал: как только отдам драгоценности, меня сразу же убьют. Так и сказал им: как хотите, но только принесу в условленное место и там положу. А нет, хоть режьте, но ничего не получите.
– Согласились?
– Куда бы они делись! Сказали, жди указаний, положишь, куда скажем. Сначала я хотел сбежать. Потом подумал: все равно найдут, а так остается шанс.
– И вы стали ждать указаний? Расскажите об этом подробнее.
– День прошел, два… Как-то вечером, перед самым отъездом из пансионата, пошел к машине. Догоняет меня этот, со стойки, тощенький такой пацаненок, и записку в руки сует. Ну, включил я фонарик, прочитал ее да и вломил как следует этому дрищу, чтоб не ходил шестеркой.
Богданов долго записывал, потом оторвался от протокола и распорядился:
– Продиктуйте мне текст записки.
– А то вы не знаете!
– Диктуйте! – с нажимом повторил следователь.
Конюхов скривился так, как будто увидел крысу, но все же продиктовал:
– Этой ночью, после двенадцати, все положишь под белую голову.
Богданов старательно записал его слова в протокол, не забыв поставить кавычки.
– Что было дальше?
– Белая голова… Черт его знает, что это? Я же не местный. Пошел к Инютину, в тот вечер на КПП он дежурил.
– Откуда знаете его?
– Года два назад на одном заводе вместе в охране работали. Как только приехал в пансионат, смотрю – а на воротах Инютин дежурит. Ну, поговорили: здравствуй, как дела, давненько не виделись. Заходил иногда
