Напряженные до крайней степени нервы Марго сдали, она осела прямо на асфальт у ограды и зарыдала. Милиционеры бестолково суетились, то и дело глядя вниз, на темную воду, как будто надеялись, что Карина вынырнет. Алекс что-то сказал им, потом полез в карман пальто. Оставаться здесь, на холоде, под мокрым снегом, и давать какие-то объяснения, притворяясь случайными свидетелями самоубийства, ему совершенно не хотелось. К тому же Марго не в самом лучшем состоянии и может наговорить лишнего.
Когда вопрос со свидетельскими показаниями был решен, он подошел к рыдавшей Марго, поднял ее на ноги, крепко обнял и повел по направлению к дому.
Она что-то бормотала, не прекращая плакать, но при этом крепко держала Алекса за руку холодными пальцами, и он подумал – хорошо, что Марго не играет на пианино – на таком холоде можно запросто испортить пальцы…
В темном подъезде в него словно бес вселился – прижав рыдающую Марго к стене, он набросился на нее с поцелуями. Она не отвечала, но и не отталкивала, стояла прямо и успокоившись вмиг, и только смотрела распахнутыми, полными слез глазами куда-то через его плечо.
– Марго… девочка моя… – бормотал Алекс, расстегивая ее пальто. – Ну же, детка, решай… Если ты только скажешь – мы заберем Машу и уедем…
– Я никогда не скажу тебе того, что ты хочешь слышать, – проговорила она бесцветным голосом. – Никогда. У меня есть муж – и это, к счастью, не Рома, которого тебе всегда удавалось игнорировать. Уходи, Алекс – уезжай, исчезни, не мучай меня больше.
– Как ты не понимаешь… почему ты за столько лет не поняла – не будет никого, кроме меня? – шептал Алекс в каком-то уже помешательстве, как будто не слышал ее слов или не понял их смысла. – Никто, Марго – только я… потому что только я тебя знаю всю и люблю тебя – всю…
– Господи, Алекс… – простонала Марго, начав, наконец, сопротивляться и отталкивать его от себя. – Ты уймешься когда-то или нет?! О чем ты говоришь, о какой любви?! Ты слова-то такого не знаешь! Разве ты любил кого-то, а? Кого, скажи? Мадлен, Соню – или, может, Мэри, а?!
Алекс отшатнулся, как будто она ударила его наотмашь, отскочил к противоположной стене:
– Перестань!
Но Марго, заговорив, уже не могла остановиться – все, что накопилось за столько лет, торопилось выплеснуться наружу.
– Перестать?! Перестать, говоришь?! А что – правда режет, да? Больно, Алекс? Вот и мне было – больно, так больно, что жить не хотелось, когда ты меня бросил! Приучил к себе – и бросил! И теперь, когда прошло столько лет, когда я наконец нашла тихое место и человека, который меня действительно любит, ты врываешься и заявляешь о любви?! Какая любовь?! Да я в живых-то осталась рядом с тобой по какому-то недомыслию: ведь все твои женщины – там! И только я… Только я… – она задохнулась, вытерла рот совсем по-бабьи и продолжила: – Внутри меня давно уже нет! Я мертвая много лет – а Джеф… он смог… он слова нашел, которыми… а, да что! Кому я объясняю! – Она махнула рукой и пошла вверх по лестнице, сильно толкнув Алекса плечом.
Ему не хватило духу удерживать ее. Возможно, впервые в жизни Алекс по-настоящему услышал то, что Марго пыталась прокричать ему все эти годы…
Открывший дверь Джеф в первый момент даже не узнал ее…
Марго молча вошла в квартиру, сбросила сапоги и пальто прямо на пол и так же молча прошла в ванную. Щелкнула задвижка, и Джеф, ткнувшись в запертую дверь, решил не трогать жену.
Марго уже не плакала. Она разделась и встала под душ, не чувствуя даже, что пустила слишком холодную воду, и теперь кожа покрывается мурашками. На душе было пусто, а после разговора с Алексом остался неприятный осадок – как ржавчина или зелень на стенках медной джезвы.
Она сказала ему все – в который уже раз. Но, кажется, именно сегодня он ее услышал, раз не удержал, не пошел следом. Марго не могла разобраться сразу, стало ли ей легче. Но в том, что этот разговор с Алексом станет последним, она знала точно. Больше она не скажет ему ни слова. Но глубоко в душе Марго отлично понимала, что это зависит не от нее – ведь это Алекс, у которого свои резоны и свое мнение по любому вопросу, а потому все будет только так, как решил он.
В дверь постучали, и раздался голос Джефа:
– Марго, у тебя все в порядке?
– Да, я сейчас, – откликнулась она и потянулась за халатом.
Муж стоял в коридоре, и Марго, едва открыв дверь, сразу попала в его руки. Вернее, в одну – здоровую.
– Что с тобой, детка? – заботливо спросил он, обнимая Марго за плечи и подталкивая в сторону кухни, где уютно кипел чайник.
– Мне так много нужно тебе рассказать, Джеф…
– Ты же знаешь – я всегда здесь, с тобой. Всегда готов выслушать и помочь.
Марго верила ему. Ей просто необходимо было выговориться сейчас, немедленно – рассказать ему все о себе и об Алексе, все, о чем она молчала столько времени.
…Она говорила уже больше двух часов, прерываясь только, чтобы сделать глоток давно остывшего чая. Джеф не перебивал жену, слушал и мрачнел, и Марго никак не могла понять, сердится он или просто думает о чем-то. Когда она замолчала, Джеф вдруг поднялся с табуретки, развернулся неловко в слишком тесной для него кухне и опустился на колени перед Марго, ткнувшись лбом в ее колени:
– Почему ты молчала? Зачем ты столько лет себя мучила?
– Я… я боялась, Джеф, – честно призналась она, поглаживая мужа по затылку.
– Боялась? Чего?
– Что ты не поймешь… согласись, такое сложно понять… мы столько лет с ним не вместе – а он не выпускает меня, не дает жить… а теперь еще эта безумная женщина с ее претензиями – я испугалась, понимаешь?
– За него?
Марго виновато кивнула:
– Ты понимаешь, Джеф, мы с ним уже сто лет как не любовники никакие – но любая неприятность… как бы объяснить… я давно воспринимаю его как родственника, что ли, даже больше. Я не испытываю к нему никаких чувств – но всегда переживаю, если с ним что-то случается. Я не знаю, как это назвать, как объяснить…
Джеф криво усмехнулся:
– Другой на моем месте не стал бы это слушать, правда, Марго?
Она испуганно подняла его голову и заглянула в глаза – Джеф улыбался уже абсолютно искренне:
– Не бойся. Я настолько тебя люблю, что закрываю глаза на прошлое. И потом – я сам разве безупречен?
Марго никогда не задумывалась над тем, какую жизнь вел Джеф до нее. Ее не интересовали его прошлые женщины, его связи – потому что она видела, насколько сейчас он поглощен ею и дочерью. Так к чему ворошить?
Мэри как-то однажды обронила фразу, которую Марго потом часто повторяла, – «не мне судить за то, что было до меня, но за то, что случится при мне, рассчитаюсь полностью». Повторяла она это скорее в шутку – Джеф, казалось, вообще не замечал других женщин. Марго куда сильнее беспокоил его род занятий. И вот эти раны – свидетельство того, что Джеф по-прежнему замешан в чем-то. Марго боялась заговаривать на эту тему, не хотела слышать правду. Она до сих пор помнила ту ужасную сцену в аэропорту Хитроу, когда оказалась между ними – Джефом и Алексом – и любое ее слово могло оборвать жизнь кого-то из них. Эта картина встала сейчас перед глазами с такой четкостью, что Марго на секунду показалось даже, что она ощущает запах – тот самый запах самолетного топлива, что витал в воздухе на пустыре за аэропортом.
Джеф как будто подслушал ее мысли. Он встал, поднял со стула Марго и, прижав к себе, тихо проговорил:
– С этим покончено, детка. Навсегда.
Она грустно улыбнулась:
– Не уговаривай меня так, словно я малолетний ребенок. Я прекрасно понимаю, что есть вещи, из которых никогда не выбираются.
– Ты не поняла. Больше ничего нет. Я слишком хороший специалист, Марго, слишком – чтобы позволять манипулировать собой. А еще я очень хорошо знаю подрывное дело.
Марго пыталась заглянуть ему в глаза, но Джеф вжал ее лицо себе в грудь и крепко держал, не давая повернуться. Она слышала стук его сердца и понимала, что сейчас муж сказал вслух нечто такое, от чего хотел ее оградить раньше.
– Джеф… – пробормотала она, обхватывая его руками. – Даже если… мне все равно – понимаешь?
– Понимаю, родная. Ты слишком много выстрадала в жизни, и теперь у меня просто нет другого выхода, кроме как сделать тебя счастливой.
Марго удалось наконец освободиться, и она, отойдя к окну, проговорила:
– А я счастлива, Джеф. Я счастлива с того момента, как ты впервые перешагнул порог моей квартиры – помнишь? Мне показалось, что я попала в сказку. Ты был такой… я сразу тебе поверила, сразу – каждому слову.
Джеф улыбнулся чуть смущенно, взъерошил коротко стриженые волосы:
– Мы заболтались с тобой… Ночь глубокая, между прочим, а ты сегодня и так набралась впечатлений. Давай-ка я тебе налью одного хорошего средства – и пойдем отдыхать.
Он вынул из холодильника маленький флакон темного стекла и отвинтил крышку. По кухне поплыл резкий пряный аромат.
