– Есть. Хочешь мяса?
– Хочу. Не люблю я морепродукты, тиной пахнут.
Она знала, что салатик его не устроит, поэтому приготовила гору нежирной свинины в собственном соку с луком. Едва он положил кусок в рот и слегка пожевал, на его физиономии отпечаталось счастье.
– Ммм... – протянул Брасов. – Другое дело. Божественно.
«Пора», – сказала себе мысленно Тори и начала издалека:
– Юра, Наташкину глупую смерть мы не обойдем, как бы тебе ни хотелось это сделать. Давай уж поговорим о ней.
Вот и пришел конец счастью чревоугодия. Брасов налил водки, опрокинул ее в рот и одним глотком проглотил. Уложив локти на стол, вздохнул, с неохотой произнеся:
– Ну, давай.
– Списать самоубийство Наташки на безумную любовь к Алексею, без которого она жить не в состоянии, я при всем желании не могу, а ты?
– Допустим, и я.
– Понимаешь, – растягивала она слова, – это так и выглядело б, если бы! Если бы не нелепое, необъяснимое падение Алешки с тринадцатого этажа. Если бы не Роберт. Уж он от любви ко мне точно не покончил бы собой таким ужасным способом.
– Он ехал за Нелли, – внес уточнение Брасов, правда, его интонацию нельзя назвать убедительной.
– Из-за нее он тоже не расстался бы с жизнью, скорее кинул бы при малейшей угрозе. Роберт не собирался догнать похитителей и расправиться с ними, не тот он человек, ты это прекрасно знаешь. Основываясь на его логике, я с уверенностью могу сказать, зачем он за ними поехал.
– Зачем же?
– Выяснить, куда увезли Нелли. Но недооценил опасность, не знал, чем закончится поездка. Теперь вспомни, что она говорила. Ее покатали, привезли в город и вышвырнули из машины. Это не блажь, Нелькой заманивали Роберта. Что могло произойти на дороге, я не знаю, но что-то произошло. Знаешь, Юрка, мне кажется, это не просто смерти, кто-то их подготовил. (Брасов лишний раз убедился: умна, чертовски умна.) А теперь скажи, Юра, с тобой за последнее время ничего не происходило... эдакого... необычного, что ли?
Он спрятал взгляд за наклоном головы, засопел, что послужило поводом более активно продолжить расспросы вместе с уговорами.
– Юрочка, милый, не скрывай от меня, говори, как есть. Ты же видишь, кто случайно и якобы по доброй воле уходит из жизни. Я не хочу, чтоб мы с тобой так же... Скажи, происходило? Я должна знать. Мы вместе придумаем, как противостоять... Ты понимаешь? Скажи!
– Сто тысяч лет ждал, когда ты меня назовешь – Юрочка, милый...
– Столько не живут, к сожалению.
– А я все прошлые жизни ждал. Ладно, подожди и ты немного. Я сейчас...
Действительно, недолго ждала, Брасов вернулся, сел и положил на стол браслет из бусин:
– Узнаешь?
Тори сглотнула сухой комок, ее вычислительная машина в голове за одну секунду просчитала вытекающие последствия. Значит, не ошиблась, Брасов на очереди, как и она. Впрочем, ошибки у нее бывают редко, это исключительное явление.
– Где взял? – подняла на него тревожные глаза.
Вместо ответа Брасов положил второй, она взяла их, сравнила:
– Одинаковые. Что это значит?
– Вот еще, – достал он третий браслет. – Первый нашла Наташка в Лешкиной квартире после его смерти. Но он лежал в моем пиджаке, Зинка сожгла все мои вещи, значит, и браслет сгорел.
– Сожгла вещи? Как глупо. – Но о визите и угрозах Зинули промолчала, не это сейчас главное.
– Второй Наташка нашла на перекладине креста, когда пришла после похорон на Лешкину могилу. Третий после поминок в его же квартире, она осталась ночевать, кто-то вошел ночью в квартиру и положил браслет.
– Как вошел?!
– Наверняка при помощи ключей.
– Боже мой, – взялась за грудь Тори. – Этот человек мог...
– Но не убил ее. Я нанял детектива и посадил его в Лешкину квартиру, Наташка ночевала там же, но напрасно. Есть и четвертый. – Брасов кинул и его на стол. – Он достался мне.
– Тебе?
– Анжеле подарила браслет девочка на тусовке, на счастье. Собственно, я не знаю, какой из них первый, второй... они же одинаковые.
– Какая девочка?
– Хм, правильный вопрос...
Брасов рассказал ей, как по дороге на работу, на одном и том же месте встречал девочку, очень похожую на...
– Этого не может быть, – качала головой Тори. – Ее же нет.
– Да, нет. Но она есть. Если ее придумали, то, скажу честно, сделали это здорово. Может быть, она так же являлась Лешке, Робу...
– Роберт был трус, он бы рассказал мне.
– Тем не менее его нет. Погиб он загадочно, как и Алексей с Наташкой, которая с самого начала твердила, что Лешку убили.
– Каким образом? Ведь никаких признаков...
– Знаю, – вяло перебил Брасов. – И не знаю, как это сделано. Если Наташку обрекли на смерть, то почему ее не убили, войдя в квартиру? Она спала пьяная, ничего не почувствовала, с ней могли сотворить все, что угодно, сфабриковав несчастный случай, самоубийство... Не понимаю.
– Так... А голова последнее время у нее сильно отставала в развитии. Думаю, ей не только браслеты подбрасывали, просто Наталья скрывала от нас.
– Мне она доверяла, – возразил он. – Браслеты сразу отдавала, но...
– Что – но?
– Мы ни разу не заговаривали о том, чьи они, избегали этой темы.
– Ладно, – махнула она рукой, – теперь мы все равно не узнаем, что ее толкнуло отравиться, Наталья унесла тайну с собой. Дурочка.
– Тошка, а почему ты спросила про странности, происходящие со мной? Неужели и тебе?..
– И мне прислали «подарки», смысл которых я долго не могла понять. По почте прислали.
Тори принесла две коробки, завернутые в серую бумагу, развернула, затем обстоятельно рассказала о старухе-пророчице. Закончив, взялась за щеки ладонями, из глаз выкатилось по слезе, а через паузу призналась:
– Юрка, она так и сказала: «Я хочу, чтоб ты умерла. И ты умрешь. Скоро». Как думаешь, кто она? Родственница? Насколько мне известно, родственников давно нет в живых. Юрка, мне страшно.
Чем утешить себя и ее? Брасов обнял Тори, она склонила голову ему на плечо. Так оба сидели долго-долго.
Глеб настаивал на тщательном исследовании трупа, но причина смерти была более чем очевидной, следов насилия не обнаружили, следовательно, подтвердилось: Наталья ушла из жизни по личной инициативе. Отвезли ее на кладбище, помянули в кафе, после Глеб предложил посидеть еще немного в тихом месте.
– Мы уезжаем завтра, теперь долго не увидимся.
Отправились на машине Брасова и, пока еще рестораны работали под открытым небом, устроились на воздухе, тем более что погода позволяла не торчать в помещении. Есть как будто не хотелось, но заказали к выпивке мясо и зелень, правда, после первой рюмки никто не притронулся к еде.
– Итак, вы завтра уезжаете, – задумчиво произнесла Тори. – Куда?
– Сначала в Москву, – грустно сказал Глеб, – потом в Европу. М-да, я так стремился домой, а все время на похоронах провел.
– Все там будем, – бросила банальную фразу Тори. Тем для разговоров не находилось, а сидение в молчании ей действовало на нервы.
– Когда умирают глубокие старики, их смерть выглядит естественно, – вступила в диалог Элла. – Но молодым жить надо.
– А знаете, – снова заговорил Глеб, – мне кажется, Наташка чувствовала приближение конца и, как я сейчас вспоминаю, этого страшно боялась.
– Видишь, – хмыкнул Брасов, – а ты упрекал нас, что мы не разглядели в Лешке перемен. Вот так и не разглядели.
– Укор принимаю, – виновато закивал Глеб. – Наталья весь вечер убеждала меня уехать, якобы существует угроза моей жизни.
– Почему она так подумала? – подхватила Тори.
– Да она выражалась очень уж непонятно, недомолвками. Вспомнила историю, когда я был под следствием...
– Мы все тогда были под следствием, – заметил Брасов. – За всю последующую жизнь я столько раз не ходил к следователю на допросы.
– Но дело шили мне, я чудом вывернулся. А Наташка плакала, говорила, что очень виновата, что многие уже поплатились за ту историю. Вы что-нибудь понимаете? О чем она говорила? Кто поплатился? Почему сейчас, как она заверяла, существует угроза моей жизни? От кого?
Брасов выпятил губу, соединив брови, трогая указательным пальцем листочки зелени, несколько раз пожал плечами. Тори взяла инициативу в свои руки:
– Много вопросов и у нас, Глеб, к сожалению, мы ответить на них не можем. Только скажу: в этих смертях – я имею в виду Роба, Алексея, Наталью – есть некая закономерность, как будто их довели до гробовой доски.
– И ты говоришь загадками, – усмехнулся он. – Но вам-то Наташка рассказывала, что с ней происходит?
– Нет, – покачала головой Тори. – Она вела себя агрессивно, непонятно, мы думали, у нее небольшой сдвиг по фазе.
– По отношению ко мне она не вела себя агрессивно, напротив, проявила заботу. Сколько я ни пытался вытащить ее на откровенность, все мои попытки упирались в стенку.
– Глеб, а с тобой здесь странностей не случалось? – задала больной вопрос Тори. – Ну, там... встречи нелепые, невозможные. Или ты что-то находил необычное, с намеком на... на... то, о чем она говорила?
