Из ванной комнаты появилась Малышка, в халатике, перехватывая на ходу волосы полотенцем, а из-под кровати выполз Тролль. Он так и сидел там в плаще и шляпе. Правда трубку только сейчас вынул из кармана.
– Привет, – сказал я. – Ну, как вам наше новое жилище?
– Подходяще, – буркнул Тролль.
Я чмокнул Малышку в щеку. На сей раз она пахла морем и Италией. Правда, в Италии мне тоже еще бывать не приходилось.
Прямо в одежде я бухнулся на кровать.
– Ну, отчитывайся, – потребовал Тролль.
Я рассказал им обо всем, что произошло за сегодняшний день.
– А можно посмотреть картины? – поинтересовалась Малышка.
– Что на них смотреть, – запротестовал Тролль. – Помните известный трюк с обезьянами? Когда авторами подобных картин были обезьяны, а люди толпами ходили и восторгались. И покупали! Давайте лучше проанализируем ситуацию.
В целом я был на стороне Тролля за исключением того, что на сей раз автором картин вряд ли была обезьяна. Ведь один из лучших специалистов в этой области господин Стивен Голдблюм самолично поднял этот переполох.
Я достал из сумки переданный мне Голдблюмом журнал и показал репродукции Малышке. Та застыла, словно зачарованная. Тролль тоже заглянул в журнал, с остервенением чадя трубкой.
– Он – не немец, – наконец, произнесла Малышка.
– Я тоже к этому склоняюсь, – кивнул головой я.
– И он – мужчина.
– А вот это уж, положим…
Я посмотрел на нее и с удивлением замер. Взгляд Малышки затуманился, она словно бы находилась в состоянии транса. Тролль тоже заметил это и с беспокойством заерзал.
– Он – мужчина, – загробным голосом повторила Малышка, – и ему где-то от тридцати до сорока лет.
– Что еще? – спросил я.
– И он – беден.
– Что еще?
– И он – одинок.
– А еще?
– Сейчас он попал в беду.
– Да, это говорил Голдблюм. – Мой интерес все возрастал. – Что-нибудь еще?
– Это – все.
– Бред, – сказал Тролль.
Я пораженно уставился на репродукции, превратившие моего призрака в зомби.
– Неужели ты все это прочла в картинах?
Малышка как бы вышла из состояния оцепенения.
– Я ведь хотела помочь тебе, Миша.
– Да, но как ты смогла?!
– Сама не знаю, просто очень захотела.
– По-моему, она просто нафантазировала, – ревниво заметил Тролль.
– Я посмотрела сначала на одну картину, потом на другую, и тут неожиданно увидела его и его мысли. Вернее, его основную мысль.
– И какая же это была мысль?
– Пришла беда, откуда не ждали.
– Забавно.
Я потер подбородок. Вот это номер! Оказывается, какая-то часть моего сознания, а именно та, которую я делегирую Малышке, способна понимать этот язык. Но это невозможно! Очевидно с частью сознания я делегирую фантомам и часть своего подсознания… Я со страхом, даже с ужасом воззрился на них. Милая парочка, на вид совершенно безобидная, однако несущая в себе ужасных монстров моего подсознания.
– Пойду, приму душ, – пробормотал я и поплелся в ванную комнату.
С удовольствием подставил тело под горячие струи воды. Но через мгновение уже выскочил оттуда голый и мокрый, осененный внезапной догадкой.
– А ты уверена, что видела его самого, а не созданный им художественный образ?
Малышка призадумалась.
– Ну, мысль, по крайней мере, была его, – нерешительно произнесла она.
– А на каком языке она была высказана? – поинтересовался Тролль.
– Глупый вопрос! – разозлилась Малышка. – Что значит, на каком языке? Это ведь живопись.
– Пришла беда, откуда не ждали, – повторил я. – Что бы это могло означать?
– Только он один это знает, – сказала Малышка. – Мне кажется все же, что в абстрактной живописи чаще всего выражают себя и свои личные ощущения.
Я отправился назад в ванную.
После ужина был устроен семейный совет.
– Не нравится мне, что в поиск вовлечены еще несколько частных детективов, – проворчал Тролль. – Будут путаться под ногами, как стая голодных шакалов.
– На то онo и дерби, чтобы первым к финишу пришел наиболее резвый рысак, – возразила ему Малышка.
– Что ж, пожалуй, предпочту быть рысаком, а не шакалом, – отозвался я. – Хоть выбор и небогатый.
– Шутки beiseite[9], – произнес Тролль. Он кичился тем, что уже знает несколько слов по-немецки. – Давайте поразмышляем. Нам известно, какими методами пользовались другие детективы, чтобы разыскать гения? Мне бы вовсе не хотелось, чтобы нам пришлось заново открывать колесо.
– Разумеется, кое-что известно. Была дана масса объявлений в газетах с просьбой отозваться того, кто создал картины. Или того, кто может помочь разыскать автора. Обещались умопомрачительные гонорары. И нельзя сказать, чтобы не было откликов. В откликах как раз недостатка не ощущалось. Но все это были пустышки. Еще детективы ходили по художникам, беседовали с искусствоведами, но тоже без заметного результата. Наш гений словно сквозь землю провалился.
– Значит по художникам и искусствоведам мы – не ходоки, объявлений в газетах тоже не даем.
– Ну, почему же? – запротестовала Малышка. Она заняла на удивление активную позицию в этом деле. – Ведь гений – иностранец. Вдруг, он не знает немецкого. Нужно дать объявления на других языках.
– Между прочим, это мысль, – поддержал ее я.
Тролль недовольно нахмурился.
– Потеряем массу времени, – проворчал он.
– У тебя имеются какие-нибудь контрпредложения?
– Нужно подумать.
– Пожалуйста, думай.
На следующее утро я отправился в один из магазинов, торгующих периодическими изданиями, чтобы подобрать газеты, в которых можно было бы разместить интересующее меня объявление. Газет, издаваемых в Германии на английском или французском языках, я не обнаружил. Если говорить о русском, то бросалась в глаза местная газетенка с гордым названием «Европа-Центр». Конечно, можно было бы задействовать гигантскую машину «Гвидона» и через нее опубликовать объявления в крупнейших газетах мира. Но мне показалось разумным для разминки ограничиться чем-то менее масштабным.
Я позвонил Голдблюму, чтобы посоветоваться.
– Ты прав, мой мальчик, – горячо поддержал меня тот. – Делай так, как тебе подсказывает интуиция. Ты знаешь, я почти уверен, что художник – из России. Есть в его картинах эдакое… Веет Кандинским, Малевичем, Татлиным… Вроде бы, они совсем другие, да и между собой-то разные, а все же что-то их объединяет. Особый дух…
Я купил номер газеты «Европа-Центр» и связался по телефону с редакцией.
– О'кэй, мы все сделаем, – обрадовали меня. – Номер с вашим сообщением выйдет недели через две.
– Что?!
Я подумал, что это розыгрыш.
– Вам, вообще-то, хотя бы раз в жизни приходилось держать в руках экземпляр нашей газеты?
– Я и сейчас его держу.
– Тогда вам должно быть известно, что мы – еженедельник.
Я повнимательнее вгляделся в титульную часть. Действительно, это было написано.
– Но, – сказал я, – почему недели через две, а не через неделю?
– Потому что пока, к сожалению, мы выходим только раз в две недели. Ближайший номер, правда, будет печататься послезавтра, но макет уже полностью сделан.
– Плачу любые деньги! – завопил я. – Я представляю крупнейшую международную финансовую корпорацию. Нам срочно – кровь из носа – нужно напечататься послезавтра.
На том конце провода, очевидно, обалдели. Возможно, им еще никогда не звонили из крупнейших международных финансовых корпораций.
– Ладно, приезжайте, – проговорил, наконец, мой собеседник.
В ожидании очередного выпуска газеты «Европа-Центр» прошло в общей сложности три дня. Чтобы не умереть за это время со скуки, я решил последовать примеру остальных детективов и нанести ряд визитов художникам. Разумеется, в моем случае – русским художникам. Адреса помог разузнать все тот же Горбанюк – моя палочка-выручалочка.
Первым в списке оказался некий Антон Котелков, проживающий у черта на рогах, где-то в берлинском районе Панков. Берлога его, однако, содержалась в приличном состоянии. В одной из двух комнат он творил, в другой проживал вместе с супругой. Рисовал он сплошь каких-то восторженных олухов с козлиными мордами, витающих в радужных облаках. Внизу, под этими облаками, чаще всего – картинки русской природы. Не нужно было обладать опытом Голдблюма или выдающейся проницательностью Малышки, чтобы понять, что уж он-то к картинам в метро непосредственного отношения не имеет. Говорил он резко, хриплым голосом, с явным намерением побыстрее от меня отделаться.
– Я не езжу в метро, – сразу же отрубил он.
– Я тоже. Но на картины взглянуть было все же любопытно.
– А мне – нет. Стану я тратить время на всякую чепуху.
– Напрасно. Вдруг, это – кто-нибудь из ваших знакомых. Смогли бы, не запылившись, заработать тысченку-другую долларов.
– Чушь!
– Слушай, когда с тобой разговаривают умные люди, – вмешалась его жена. – Только дураки отказываются от возможности заработать лишний пфеннинг. Особенно здесь, на Западе.
