Но как, оказалось, найти мать Перси было нетрудно. Я отправилась на его похороны. Судебная экспертиза, проводимая за пределами Оркни, похоже, завершилась и полиция выдала тело для захоронения. Для такой скромной церемонии собор Святого Магнуса казался слишком большим. Собор был весьма необычным, красивым, выстроенным из красного камня и датировался первой половиной двенадцатого века. Его размеры и представленная в нем вековая история от самого Магнуса, что в данном случае было вполне уместно, до зодчего, построившего собор, святого Рогнвальда, и прочих сильных мира сего, проживавших в Оркни, ошеломили жалкую группу людей, пришедших на похороны. Однако с другой стороны все это добавляло происходящему величественности, и я была рада за Перси, несмотря на то, что он не был до конца со мной честен. Затем все отправились в дом матери Перси, чтобы выпить чаю с маленькими бутербродами из кусочков хлеба с обрезанными корочками. Я просто пошла вместе со всеми. Короткий период хорошей погоды, которым я наслаждалась, закончился. Моросил дождь, дымка скрыла собор и расположенные неподалеку развалины замков ярла и епископа, призрачных стражей прошлого.
Миссис Бадж чувствовала себя гораздо лучше, чем в нашу первую встречу. Она даже узнала меня, что было, на мой взгляд, необычно, учитывая то состояние, в котором она находилась в день смерти своего сына. Она трогательно поблагодарила меня за то, что я пришла, от чего я почувствовала себя еще хуже.
— Что за чудесная служба, — сказала она, когда я с порога выразила свои соболезнования. — Вы выглядите гораздо лучше, милая, — добавила она, взяв мои руки в свои. — Я так о вас беспокоилась. Я спрашивала у полицейского, все ли с вами в порядке, и он заверил меня, что у вас все хорошо. Но я так рада видеть вас, хорошо, что вы пришли. — Мне вдруг захотелось поскорее уйти, но она настояла, чтобы я вошла и познакомилась с соседями. — Эта милая девушка нашла Магнуса, — сообщила она пришедшим на похороны, подойдя к каждому персонально. — Она держала его за руку, когда он умирал. Мне в полиции об этом рассказали. Я так счастлива, что он был не один. — Соседи сдержанно, как это принято в Оркни, продолжали суетиться вокруг меня. Я была сильно смущена. Не спасал и тот факт, что все, кто был замешан в этом грязном деле, врали.
— Эмили, что вы будете делать? — спросил один из соседей, пока мы поедали бутерброды. Это были удивительно вкусные бутерброды, как и домашняя выпечка, принесенная соседями. — Мы надеемся, что вы не будете продавать дом. Без вас это место уже не будет таким как прежде.
Место действительно было очень приятным. Ряд домов вдоль улочки, расположенной вдали от главной улицы Керкуолла. Дома были небольшими и довольно скромными, но ухоженными. Эмили, она попросила называть ее Эмили, продемонстрировала мне преимущества цвета морской волны и белого. Она была не богата, мебель недорогая и немного потертая, но она старалась, чтобы все выглядело хорошо.
— Я собираюсь сдавать комнату Магнуса, — сказала она. — Если вы знаете кого-нибудь, кому это было бы интересно, пожалуйста, сообщите мне.
Я тут же откликнулась на ее предложение.
— Кажется, знаю кое-кого, — сказала я и вдруг осознала, что говорю правду. — Можно мне взглянуть, раз уж я здесь?
— Какая же вы прелесть, — сказала Эмили, и все закивали в подтверждение ее слов.
Лучшее, что я могла сказать, оценивая комнату Перси, когда я ее впервые увидела, так этот то, что в ней был потенциал. Эркерное окно комнаты выходило на соседский сад, который даже осенью выглядел очень красиво. Однако сейчас в комнате царил кавардак. На кровати лежала куча каких-то вещей, видимо принадлежавших Перси, и еще две кучи громоздились на полу. Но почему-то мне показалось, что Эмили в этом не виновата. Перси было около сорока, а комната у него была как у подростка. Кругом висели постеры из фильмов о короле Артуре. «Экскалибур» видимо был его любимым. Если я не ошибаюсь, то Персиваль — один из главных персонажей фильма. Велосипед стоял у стены.
— Понимаю, сейчас здесь беспорядок, — сказала Эмили. — Я начала уборку. Вы можете подумать, что я бессердечная. Магнуса только сегодня придали земле, но мне нужно на что-то жить, понимаете, бездельничать мне не приходится. Без помощи Магнуса я не смогу покрыть все расходы. Так плохо, что он уволился с работы, по крайней мере, у него появилась работа на неполный рабочий день, которая приносила немного денег. Я поступила так, как советовала та девушка по телевизору, ну знаете, которая все организовывает, рассказывает, что надо делать. Она сказала, что надо разложить вещи на три группы: то, что надо сохранить, то, что надо продать и то, что надо выбросить. Сначала я сложила все вещи в ту кучу, которую я хотела оставить. Я не могла заставить себя выбросить то, что принадлежало моему мальчику. Но ко мне пришла Салли, что живет дальше по улице, и помогла мне. Вы виделись с Салли. Это девушка в розовом джемпере.
Я не смогла припомнить, был ли в доме кто-то в джемпере или, возможно, в свитере, к тому же в комнате не было девушек, да и женщин, кому не перевалило за пятьдесят или скоро перевалит. Все же я поняла, о ком она говорила.
— Теперь мне нужно здесь убраться хорошенько, раз уж я решила сдать комнату. Большую часть его вещей я хочу отдать для благотворительных целей. У него был только один хороший костюм, в нем его и похоронили. И конечно, я смогу продать его велосипед.
— Я думала, что его велосипед забрали в полицию, — сказала я.
— Они забрали тот, который он брал напрокат, пока его собственный велосипед был в починке. Из полиции приходили посмотреть на этот велосипед, но после починки, как они сказали, он вряд ли мог им чем-то помочь. В прокате мне сказали, что они уже получили страховку за велосипед, на котором мой мальчик ездил в тот день…
Она вытащила кружевной платок из рукава и промокнула глаза. Я погладила ее по руке.
— Но этого недостаточно для материальной поддержки, — произнесла она, когда немного успокоилась. — Продажа велосипеда только начало. На кровати та куча вещей, которые я хотела бы оставить, и она все еще самая большая. Там все его любимые книги, в основном о короле Артуре и все такое. Он читал все, что мог найти о короле Артуре и Круглом столе. Он был очарован Артуром и другими рыцарями еще с той поры, когда носил короткие штанишки.
— Короткие штанишки?
— Простите, я хотела сказать с детского возраста. Мне нужно следить за своей речью, пока вы здесь. Он полюбил короля Артура с того времени, как пошел в школу.
— Да, — сказала я. — Думаю, что библиотеке такие книги пригодятся. Можно я посмотрю и скажу, что я думаю?
— Это было бы чудесно, — сказала она. Я быстро просмотрела книги. Во всех книгах Перси выделял цветом упоминания о Святом Граале, что более не было для меня сюрпризом, но в одной из книг я нашла листок бумаги. Это напоминало некий схематический рисунок, но мне показалось, что он походил на завитки, изображенные на свитке, который сейчас находился в руках Уиллоу и Кенни.
— Можно я возьму это? — спросила я.
Эмили посмотрела на рисунок.
— Конечно, — сказала она. — Что это? Рисунок? Магнус был не очень хорошим художником. Но если рисунок вам нужен, я буду рада, если вы его возьмете.
— Спасибо. А что это за куча? — спросила я, указывая на ту, что высилась в углу. Дело в том, что все три кучи, «оставить», «продать» и «выбросить», казались совершенно одинаковыми, их различали только размеры: куча «оставить» была самой большой. В куче в углу лежали велосипедные прищепки, части от очковых оправ, полупустая бутылочка шампуня, и прочие вещи, назначение которых мне было непонятно.
— Это вещи на выброс, — сказала она. — Пока в ней не так много вещей, но я стараюсь. Здесь пара погнутых деталей от велосипеда, и я не думаю, что кому-то они могут понадобиться. Как видите, мой мальчик никогда ничего не выбрасывал.
— Что это? — спросила я, указывая на большой предмет в центре кучи.
— Не знаю. Это Магнус принес домой за день до смерти. Зачем он притащил эту грязную штуку домой? Я даже хотела запретить ему приносить это в дом, но он настоял. Тот Полицейский, Кьюзитер, кажется, он так представился, сказал, что это самый уродливый горшок из всех, что он видел. Я подумала, что смогу использовать его для растений. Посадить луковицы, чтобы они взошли к весне, но знаете, мне кажется, он слишком уродлив даже для таких целей.
Я подняла этот горшок. Это была очень большая и грязная чаша с плоским дном, довольно глубокая, и наверно двадцать или двадцать два дюйма в диаметре. Она была тяжелой. Я поскребла поверхность, и затем принялась очищать ее рукой. Кто-то, видимо, Перси, уже принимался за это до меня.
— Что вы делаете? — спросила Эмили.
— Пытаюсь разглядеть, что под грязью, — сказала я.
— Хотите забрать его? — спросила она. — Буду рада, если вы заберете и его тоже.
