Цвет лица у Зацепина стал землистым. А когда я говорила об убийстве Марины Алексеевны, у него задергался глаз. Но теперь он как будто справился с эмоциями.
— Хватит! Говори, где настоящий рецепт!
Я услышала топот шагов на лестнице. Это явно был не один Соколов.
— А я не знаю! Это был блеф!
И в ту же секунду раздался до слез родной голос:
— Не двигаться! Бросить оружие, лицом к стене, руки за голову! Стреляю без предупреждения!
В комнату ворвались четверо автоматчиков в камуфляжной форме во главе с Андрюшей Мельниковым. А сзади них в дверном проеме показалась довольная физиономия Соколова.
Амбал беспрекословно подчинился приказу. Но Зацепин, вместо того чтобы бросить пистолет, вдруг решительно поднес его к виску.
— Боже, какой позор, — глухо пробормотал он и выстрелил.
Все произошло так быстро, что никто не успел его остановить. На несколько мгновений все застыли в немой сцене. Первым молчание нарушил Андрей:
— Ну что же, хотя бы умер, как мужчина.
Меркулова тут же скрутили и повели из квартиры. Тут и ко мне вернулся дар речи.
— Мельников, а ты как здесь оказался?
— Да вот, решил за вином заехать. Заодно и ребят своих позвал — шесть бутылок на одного все же многовато. А у вас тут, оказывается, и без меня нехилая вечеринка завязалась…
Соколов, смущенно улыбаясь, вышел вперед и сказал:
— Танюш, извини, я всю ночь обдумывал наш план и в результате решил его немного подкорректировать. Подстраховать тебя. Вот и позвонил Андрею, договорился с ним, что он на всякий случай будет в полной готовности. А сейчас вас так долго не было, я решил: надо выручать.
Взгляд Соколова упал на Зацепина, которого уже прикрыли простыней.
— Так вот оно, твое предчувствие. Что я теперь скажу Ане, просто не представляю.
— Саша, ты расскажешь ей все, как было. Ее муж и отец так долго окружали ее ложью, что она истосковалась по искренности и по правде, пусть даже горькой.
Андрей помог нам с Катей подняться.
— Эх, Танюха, — укоризненно сказал он. — Ну что ты все на рожон лезешь, все одна, сама. Как будто у тебя нет верных друзей, которые всегда помогут.
Я не стала с ним спорить: сегодня его день…
Наконец мой дом все покинули, и я осталась одна. «Home, sweet home!» Устала я смертельно. Но оставалось еще одно дело — спасение моей недоверчивой подруги Леночки. Я набрала ее номер.
Она ответила не сразу.
— Ленусь, это Таня. Как ты себя чувствуешь?
— Да не знаю. Вялость какая-то. Даже «Панацея» не спасает — всего на часок взбадривает, а потом только еще хуже…
— И ты будешь продолжать упрямиться и не верить мне? Слушай внимательно. Я провела расследование. Теперь абсолютно точно установлено, что «Панацея» — это подделка, причем отнюдь не безвредная. Она начинена наркотическими средствами. В ближайшее время в одном из солидных периодических изданий — еще не знаю точно, в каком именно, — выйдет разоблачительная статья. Если захочешь, я привезу тебе эту статью, как только она выйдет. И поверь, Денисову после этой публикации придется очень туго. Даже если ему удастся отмазаться от тюрьмы, фармакологической практикой он уж точно заниматься не будет.
— Так это действительно так серьезно? Что же теперь делать?
— Советую тебе есть побольше фруктов и овощей и чаще бывать на свежем воздухе.
— Да нет, я не об этом. Ведь я же ее так активно распространяла. Выходит, я подсовывала людям какую-то гадость?
— Впредь тебе будет наука. Знаешь ведь, что не все то золото, что блестит. Если у тебя есть координаты твоих клиентов, то самое лучшее, что ты можешь сделать, — это сообщить им все то, что я тебе сейчас рассказала. И постарайся приложить к этому столько же энергии, сколько ты употребляла на расхваливание и впаривание этой дряни доверчивым гражданам.
— Так, слушай, я сейчас же соберу всех знакомых дистрибьюторов, расскажу им все, и мы все вместе…
Ну все, Леночка «встала на лыжи». И бодрость в голосе появилась. Значит — жить будет.
Ну вот и все, все дела сделаны, и злоключения позади. По крайней мере, на сегодняшний день. Дальше загадывать я никогда не берусь.
А еще меня сегодня ожидает приятный вечер: я договорилась с Глебом поужинать с ним в ресторане. Кто-то подумал бы — какая самоуверенность! Но я твердо знаю одну примету: если на вечер назначено приятное свидание, значит, днем тебя не убьют. Так, из опыта. Пока срабатывает.
Глеб заедет за мной в восемь часов. Значит, у меня есть время и отдохнуть, и привести себя в надлежащий вид. Надеюсь, что сегодня ничто уже не помешает мне оттянуться по полной программе. Когда Глеб приехал, я выглядела, по моему мнению, просто сногсшибательно. Судя по его выражению лица, он тоже по достоинству оценил мои старания.
Ресторанчик, куда он меня привез, был и правда очень уютным. Я назаказывала себе кучу всего вкусного: надо восстанавливать калории, а то в последнее время мне приходилось питаться на бегу, и все больше какими-то бутербродами.
— Ну как там продвигаются дела со статьей? — поинтересовалась я.
— Статья уже готова. И я договорился, что ее издадут в двух центральных журналах.
— Отлично, такое рвение надо поощрять. — И я загадочно улыбнулась. Эх, гулять так гулять…
Домой я в тот день попала очень поздно. Вернее сказать, рано и уже на другой день. Едва добралась до постели и тут же провалилась в глубокий освежающий сон. Думала, что усну, что называется, без задних ног. И без всяких сновидений. Однако под утро мне все же приснился сон. Странный и чудесный.
Индеец-шаман, докурив неизменную трубку, взял в руки бубен и начал свой необыкновенный танец вокруг костра. Он танцевал и пел, а глаза его были устремлены в небо. И вот на горизонте появилась легкая тень. Вскоре она превратилась в темную тучку. С северо-запада донеслось слабое дуновение ветерка. По мере того как туча росла, дуновение усиливалось. И вот сильный порыв прохладного ветра принес запах дождя. Ноздри индейца раздулись, он запрокинул голову и засмеялся радостным детским смехом. Тучи уже набегали со всех сторон. И, наконец, о счастье! Первые капли дождя упали на высохшую, потрескавшуюся землю. Ветер утих, и с неба на изнуренную зноем долину полился благодатный ливень. Крупные капли текли по лицу шамана, и уже сложно было разобрать: дождинки это или слезы.
Я уже проснулась, а звук капель, шелестящих, стучащих, грохочущих бурным потоком, все еще преследовал меня. Что за наваждение? И в комнате как будто стало прохладнее. Я лениво поднялась с постели, чтобы посмотреть на термометр, и… замерла перед раскрытым окном. На улице шел дождь. Не просто дождь — ливень. Он обрушился стеной на пыльные дороги и тротуары, на выцветшую от зноя зелень, на раскаленные крыши домов. Люди высыпали на балконы и во дворы, словно язычники радуясь такому простому чуду. Надо же, какие удивительные бывают сны. Хотя жизнь еще удивительнее.
В дверь позвонили. Кого это еще несет в такую рань? Я нехотя оторвалась от созерцания падающих за окном капель и пошла открывать. За дверью, однако, никого не оказалось. Зато около порога лежал сверток обыкновенной серой упаковочной бумаги. Что за баловство? Надеюсь, это не бомба? Я аккуратно взяла сверток и развернула бумагу. На меня уставилась невидящими глазами ацтекская маска, в точности похожая на индейца-шамана из моего сна. Дима! Он заметил, как я любуюсь маской, и решил подарить ее мне. Но почему же он не дождался, пока я открою дверь?
Стоп, ничего не сходится. Спросонок я туго соображала. Ведь Димы нет в городе. Я же только вчера говорила с ним по телефону, рассказывала, чем завершилось мое расследование. Он сказал, что они с отцом в Геленджике. Ничего не понимаю. Выходит, он приготовил подарок заранее?
Я решила тут же позвонить ему и поблагодарить. Набрала номер его сотового, не переставая разглядывать удивительный сувенир.
— Дима, привет! Это Татьяна Иванова. Спасибо тебе за маску. Она замечательная.
— Таня? О чем вы? Какую маску? — В его голосе слышалось неподдельное недоумение.
— Как это какую? — удивилась я. — Ту, что я нашла сейчас у себя под дверью.
— Под дверью? Нет, я ничего об этом не знаю. А, вы про ту, ацтекскую, которая вам так понравилась? Эх я болван, не догадался. Я обязательно вам ее принесу, когда вернусь.
— Постой, мне уже кто-то принес ее.
— Да нет, моя маска пока еще висит в гостиной… А я-то всю голову изломал, что бы вам такое подарить на память…
— Но я держу ее в руках…
— А вы посмотрите повнимательней, у той маски был небольшой дефект: несколько перьев из головного убора были сломаны.
Я посмотрела на перья. Они были целыми, никакого изъяна. Чудеса, да и только.
