– Как сейчас Наталья Муратовна?
– У Туси тяжелая жизнь. С Анжелой много проблем. Девчонка сложная, капризная. Но Туся справляется. Кстати, она успела рассказать о вашем свидании в ресторане, – улыбнулся Галипов. Когда я показал ей твою фотку, которую дала мне Ариадна, она тебя сразу узнала. Так что с Тусей ты уже знакома. Привыкай к новым родственникам, – и он подмигнул мне.
Я улыбнулась.
– Постараюсь.
– А мы тебе в этом поможем.
Он встал, потоптался пару секунд.
– Ну, я пошел. Еще как-нибудь заеду.
– Мурат Фарухович!
– К чему такие церемонии, – пропыхтел он. – Можно просто Мурат!
– Мурат! А тот паренек… – спросила я как можно небрежней. – Ну… которого вы наняли. Он где сейчас?
– Антон? Не знаю, наверное, уехал. Я нанял его для этого дела по рекомендации старого знакомого. Он раньше работал в охранном предприятии. А что?
– Просто так.
– Отдыхай! – потрепал он меня по щеке.
Он ушел, а вскоре заглянула мать.
– Ну как?
– Нормально.
– Это он подарил куклу?
– Да.
– Непрактичный подарок, – улыбнулась она. – Узнаю Мурата. Всегда он дарил какую-то чепуху. Старше меня был в два раза, а вел себя часто как мальчишка. Один раз даже закат подарил.
– Как это?
– А так, – засмеялась мать. – Мы с ним встретились, а он говорит: хочешь я тебе закат подарю? И повел в Ротонду Поэта. А оттуда действительно такой потрясающий закат был виден. Словно вся река залита алым пламенем. До сих пор помню. И никого не было вокруг, только мы одни. Я потом спросила: а где народ? Ты же знаешь, около Ротонды всегда народ толпится. А он мне ответил: народу выдал деньги на кафе, вот они и усвистали. Я хотел, чтобы мы с тобой здесь вдвоем были. – Мать замолчала, а потом сказала: – Ты ужинать будешь?
– Пока не хочу.
– Ну отдыхай.
Когда за матерью закрылась дверь, я подумала, что совсем неудивительно, что моя мать, с первого взгляда отличавшая Тициана от Веласкеса, влюбилась в Галипова. Удивительно другое – что она живет с таким нудным типом, как мой отчим. Но это уже ее выбор.
Я повертела куклу в руках и подумала, что Антона, скорее всего, в нашем городе нет.
Через два дня Николай Петрович отвез меня в город, и врач снял мне гипс. Он сказал, что я не должна первое время перегружать руку и дал кучу рекомендаций: какие делать упражнения для ее разработки. Два дня я пожила в квартире матери вместе с Венькой, а потом вернулась на дачу. Ронька встретил меня оглушительным лаем. Отчим снова уехал в город, и я опять осталась одна.
Я стояла на веранде около плиты и помешивала ложкой куриный суп в кастрюле, чтобы он не подгорел. Раздался легкий звук, и я подняла голову. Кто-то бросил в окно мелкую гальку. Я выглянула. Около крыльца стоял Антон и ухмылялся.
– Не ждала?
Я покачала головой.
– Нет. Я думала, ты уехал.
– А я пришел попрощаться. Действительно, уезжаю.
– Куда?
– В Питер. Я оттуда.
– У меня мать училась в Питере, – почему-то обрадовалась я. – Проходи, может, чай выпьешь.
– С удовольствием.
– Или кофе.
– Или кофе…
Мы рассмеялись.
Мы сидели и болтали как чужие люди. Никто не хотел сделать первый шаг навстречу. Я закусила губу.
– Ну как тебе командировка в наш город?
– Прошла на ура. У меня образовался временный перерыв в связи с тем, что наше охранное агентство ликвидировали, и я решил маленько подработать. Здесь и подвернулось это задание. Я подумал: почему бы и нет. Вообще-то я бывший десантник и устроиться на гражданке мне было не так-то просто. Я не знал, что… влезу в это дело намного глубже, чем думал сначала.
– Почему бы и нет, – повторила я и тряхнула волосами.
Он взял меня за руку, и я поморщилась.
– Болит, – призналась я.
– Я буду очень осторожен, – пообещал он.
Антон подхватил меня на руки и понес на кровать.
– Можно? – вопросительно поднял он брови.
– Нужно, – засмеялась я. Нежное свидание на прощание. Я нахмурилась и отвернулась, чтобы скрыть внезапно выступившие на глазах слезы. Антон лег рядом. Мы лежали и смотрели друг на друга. Он дотронулся до моей щеки.
– Я скучал по тебе.
– Я тоже.
Он взял мою руку и положил себе на грудь. Потом улыбнулся одними глазами.
– Твои не приедут?
– Нет. А как ты узнал, что я здесь?
– Секрет.
– В тебе слишком много загадок.
– Это плохо?
Я задумалась.
– Мужчина с загадками – нет, не плохо. Даже хорошо. По крайней мере, не скучно.
Он поцеловал меня, и я замерла. Этот поцелуй был не похож на прежние: слишком нежный, слишком невесомый. Я ответила ему. Спустя секунду мы жадно целовались, не отрываясь, взахлеб.
Мои пальцы переплелись с его. Он боялся причинить мне боль и поэтому держал свою руку навесу. Свободной рукой я обхватила его за шею и притянула к себе. Комната качнулась и поплыла перед глазами, то ли от напряжения, то ли от избытка чувств.
Его пальцы расстегивали платье, ласкали мои плечи, грудь. Я с удивлением обнаружила, что его пальцы могут быть не только твердыми, но и мягкими, нежными.
– Не больно?
Я замотала головой, проводя рукой по его груди и спускаясь все ниже и ниже.
По его губам скользнула улыбка.
Все смешалось, растаяло без остатка, исчезло. В целом мире мы были одни; только наши поцелуи, всхлипы, стоны. Наши тела двигались в одном ритме, в одном самозабвенном порыве.
Последняя струна натянулась и лопнула – долгая пронзительная струна. Мне казалось, что мое физическое тело исчезло, а вместо него осталась одна энергетическая оболочка: легкая, наполненная радужными пузырьками.
Какое-то время мы лежали и молчали. Я пришла в себя первой.
– Обещала чай-кофе и все забыла! Хорошая же я хозяйка!
Я надела платье и вышла на веранду. Было чувство завершенности и грусти. Он уезжает, а я остаюсь. Я знала, что потом будут слезы и тоска, но сейчас я гнала от себя все ненужные мысли. Этот момент был мой, и я не собиралась его омрачать.
Чайник вскипел.
– Ну так чай или кофе?
– Все равно.
– Тогда – чай. На путь-дорожку.
Он смотрел на меня такими жадными глазами, что я смутилась. Мир снова качнулся, а потом пришел в равновесие.
– А я вообще-то за тобой приехал.
Чашка выпала из моих рук.
– Посуда бьется на счастье, – заметил Антон. – Я хотел предложить тебе поехать со мной в Питер. Если ты хочешь. Конечно, райской жизни я тебе обещать не могу, но что есть – то есть.
– Ну вот что, – рассердилась я. – Ты мне, бывший десантник, голову не морочь. Это – во-первых. А во-вторых, больше исчезнуть из моей жизни я тебе не позволю. Я тоже многое обещать не могу. Профессия у меня – школьный учитель. Готовить я умею…
– Я помню, – сказал Антон, намекая на подгоревшее мясо.
– Один раз не считается.
– Естественно! Сколько тебе нужно времени на сборы?
– Полчаса. Да еще нужно заехать за шмотками ко мне на квартиру. Написать записку матери. Звонить я не могу. Она разохается и примчится сразу сюда. Лучше все объяснить потом. Родители – они такие, сами делают ошибки, а детям не дают. И уберегают от всего. Потом – звонок Лариске. И еще позвоню отцу. Уж он-то все поймет.
– Галипову?
– Да. Но ты знаешь, – закричала я, – я точно не поеду никуда без Роньки. Мы возьмем его с собой? Ну скажи – да. Что тебе стоит?
Ронька, услышав свое имя, вбежал на веранду.
– Ронька! – шмыгнула я носом. – Ронечка! Как я без тебя?
– Первая семейная ссора, – констатировал Антон. – Но я вообще-то ничего не имею против этой псины.
Я бросилась Антону на шею.
– Обустроимся как следует, тогда и отгрохаем свадьбу. Позовем всех, чтобы без обид и недомолвок. Знакомых, друзей, родственников. Корешей-десантников. Все, как полагается.
– Лучше в узком кругу. Зачем эта помпезность? – возразила я. – Устроим вечер для своих. По-домашнему.
– Семейная ссора номер два. Ты пойдешь собираться или нет?
– Бегу. А то будет семейная ссора номер три, – съехидничала я.
Ронька ткнулся мне холодным носом в руку.
– И этот меня торопит. Можешь засекать время. В полчаса точно уложусь. И пусть никто не говорит, что женщины – копуши, – патетически воскликнула я.
– Что ж! – Антон снял часы с запястья и положил перед собой. – Вот и проверим женскую пунктуальность. Как говорили у нас в армии: полетели! Время пошло.
