Матвей и один из его людей выскочили из машины и подбежали к траншее, из которой меньше чем наполовину торчал кузов легковушки. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять — живых тут нет и помогать некому. Ловушка удалась на славу и даже с большей эффективностью, чем планировалось. Теперь следовало встречать следующих гостей.
Работающие на Муху парни обладали целым букетом достоинств. Были упорными, молодыми, рискованными, жадными до жизни и денег. В обыденной жизни этих достоинств с лихвой хватало на то, чтобы добиться результатов. Не учли они только одного обстоятельства: они вышли играть против людей, имеющих профессиональную подготовку и не забывших еще, что такое дисциплина.
Пока Матвей в кажущемся бездействии сидел в своей квартире под присмотром приставленных Мухой наблюдателей, вокруг происходила незаметная постороннему глазу деятельность. За самими наблюдателями тоже присматривали и ночью засекли их контакт с невзрачными «жигулями» шестой модели синего цвета, после чего те были взяты под наблюдение, благо что для этого не требовалось ни санкций, ни приказов, ни долгих споров. «Шестерка» стояла метров за четыреста от дома Матвея, и из технических средств она как минимум была оснащена сотовым телефоном, пользование которым было зафиксировано. Не вызывало сомнения, что это машина поддержки, и, скорее всего, она идет по пятам. То есть с минуты на минуту ее можно было ждать. Ну а то, что после гибели первого экипажа второй, в котором под утро было два человека, будет вести себя более агрессивно — и подавно.
Когда синяя «шестерка» подъехала к распахнутым воротам разоренной ремзоны, сидевшие в ней парни несколько оторопели он увиденной картины. Метрах в десяти от въезда стояла забрызганная иномарка с распахнутой водительской дверью, и около нее ковырялась молодая женщина, явно пытаясь открутить крепежные болты заднего колеса. Ее яркая куртка валялась на водительском сиденье. Увидев подъехавших мужчин, она замахала перепачканными руками:
— Постойте! Помогите мне, прошу вас.
Невзрачной наружности парень, которого специально посадили в машину с оружием — кто такого хлипака проверять будет? — вопросительно посмотрел на напарника, который был у них за старшего. Тот, не отрываясь, смотрел на женщину. Она ему не нравилась, хотя ноги у нее были обалденные. Но во всей ее наружности было что-то стервозное. Или хищное. Неприятное — одним словом, отчего пальцы плотнее обхватывали рукоятку лежавшего на коленях пистолета.
— Тут машины не проезжали? — спросил он, буравя женщину взглядом. Кто такая? Откуда она тут взялась? И машина у нее какая-то подозрительная, с затемненными стеклами. На таких телки не ездят.
— Там, — она уклончиво махнула рукой в глубь ремзоны и спросила: — Так поможете? Я заплачу.
— Потом, — уклончиво пообещал старший и посмотрел, как она зло отвернулась от них и опять взялась за балонный ключ.
Они осторожно поехали вперед. «Там…» Где это, интересно? И что произошло? Может быть, проскочили насквозь? Тут такие навороты, что черт ногу сломит. Вполне может быть второй выезд. Тогда надо поспешать. Старший еще раз оглянулся на женщину. Из-за машины выглядывала только ее голова в желтой шапочке. Не нравилась она ему. Ну совсем не нравилась. Прямо хоть возвращайся и говори по душам. Приставить ей ствол ко лбу — все выложит. А чего она может выложить?
— Гляди! — сказал тот, кто сидел за рулем.
На грязи отчетливо был виден след протектора. Совсем свеженький. Он вел в большой кирпичный ангар с огромным дверным проемом, в котором сами ворота отсутствовали. Сумрак огромного помещения прорезали снопы света, бьющего сквозь грязные стекла здоровенных окон.
— Давай в объезд, — решил старший. Он не любил больших закрытых помещений, а это ему особенно не нравилось. Мало ли кто туда поехал?
Он взял телефон и набрал знакомый номер. Один гудок. Второй… Ну что они там? Третий… Спят, что ли? Или прихватили Эда? Они же без стволов, так что легче легкого. Гешка, правда, водила хоть куда и так просто его не прихватишь. Четвертый…
— Уходим отсюда.
— Что? — не понял водитель, которому мешался прижатый ляжкой к сиденью пистолет.
— Рвем когти, дура! — гаркнул старший и больше повторять не пришлось.
«Шестерка» развернулась и, набирая скорость, устремилась к воротам.
Это еще что? Теперь иномарка стояла так, что ее было не объехать. И бабы той не видно. Вот ведь зараза!
Вдруг оба увидели то, что меньше всего хотели бы увидеть, но всегда предполагали — рано или поздно это должно будет случиться. Над капотом торчал ствол, увенчанный большой мушкой. «Калаш»… Это все. Приехали!
— Назад давай! Назад! — заорал старший и поднял пистолет. Только стрелять не в кого. Того, кто прячется за капотом, не достать. Из этой пукалки движок не прошибешь.
Заскрипели тормоза, потом заскрежетала старенькая коробка передач — задняя скорость никак не хотела втыкаться.
— Смотри, — вдруг прошептал водитель помертвевшими губами, глядя в зеркальце над головой.
Сзади стояли двое и держали в руках автоматы. Не было никакого сомнения, что шутить они не намерены. Да и какие тут шутки?
— Так… Погоди. Не дергаемся. Ствол убери. Скажем, что заблудились, понял? Нажми на сигнал.
— Зачем?
— Затем! Жми, тебе говорят!
Старший вылез из машины, привычно зажав пистолет левой рукой, так что выхватить его было секундным делом, и пошел к перегородившей проезд машине.
— Стоять! — окликнули его сзади.
— Вы чего, мужики?
— Того самого. Пусть второй выходит.
— Да мы это… Заблудились мы. Случайно заехали.
Водитель вышел, все еще надеясь на счастливое разрешение конфликта. Пистолет он оставил в машине, запихнув его под сиденье.
— Ну, привет, — сказал Матвей, выходя из-за стеллажа старых шпал. В руке у него был пистолет. — Вы меня хотели видеть?
— С-су-ука! — психуя от страха и безысходности, выкрикнул старший и выхватил из-за пазухи свой пистолет. Но выстрелить он не успел. Тяжелые пули с двух сторон ударили в него, отбросив на метр в сторону. Он умер, еще не коснувшись земли. Через секунду его дернувшийся от неожиданности напарник последовал за ним в то место, которое ему должно быть определено Всевышним.
Матвей подбежал к лежавшим на земле телам и посмотрел в лицо сначала одному, потом другому. Не было никакого сомнения, что оба мертвы. Не требовалось даже вмешательства врача для констатации этого факта.
В досаде он ударил себя кулаком по бедру, забыв, что в нем зажат пистолет. Удар получился болезненным, и он скривился.
— Поспешили, — с досадой проговорил он, потирая ушибленное место. — Надо было задать им пару вопросов. Хотя бы одному.
— Он мог тебя застрелить, — проговорила женщина, подходя ближе.
— Если бы ты выстрелила ему хотя бы в плечо, а не в голову…
— Пора уходить. Скоро сюда понаедут на стрельбу, — сказала она, явно не собираясь вступать в спор.
— Вряд ли, — ответил Матвей, убирая пистолет, и добавил, имея в виду звуки работавшего хопра: — За этим буханьем вряд ли чего услышишь. Но все равно пора. Мы тут не очень наследили? — Он огляделся, всматриваясь в смесь грязи и снега вокруг.
— Засунем их в машину, а через час-другой снег подтает и тут будет просто жидкая грязь.
— Тогда двигаем. У нас сегодня дел по горло.
Через пару минут первая машина, за рулем которой сидела симпатичная блондинка, выехала за ворота. Через короткое время территорию ремзоны покинула вторая.
14 января. Москва. 12 час. 15 мин
В последнее время Василий Иванович Мухин, больше привыкший слышать укороченный вариант своей фамилии Муха, полюбил смотреть телевизионные выпуски новостей. Вроде ничего особенного не говорят, а чувствуешь себя в курсе событий. Что-то там американский президент сказал, в Югославии албанцы бузят, у чеченцев очередного заложника не то выкупили, не то обменяли, наши политики в очередной раз друг друга поливают, кто-то первый приз на кинофестивале получил… События все вроде разрозненные и никак не связанные, а теперь смотришь — отсюда крючочек потянулся, оттуда ниточка; здесь недоговорили, зато там ляпнули. Ему даже стало нравиться разбираться в политических хитросплетениях, и у него появились свои любимые ведущие, хотя признаваться в своем новом пристрастии он никому не спешил. Как-то не солидно это начинать любить телевизор в его возрасте.
Во многом из-за двенадцатичасовой новостной программы он поспешил домой после разговора с Мамаем, хотя если бы и пропустил, то ничего не случилось бы — в два будет почти такая же. Но у него уже выработалась привычка домоседа включать телевизор в определенное время.
Мамаю он не стал рассказывать про все, что ему удалось узнать. Только довольно туманно поведал о том, что команда, за которой они охотятся, довольно шустрая, крови не боятся и работают за большие деньги. Кажется, Мамай про себя решил, что старый вор хочет просто немного подзаработать и то, что он называет большими деньгами, на самом деле не так уж и много, но запросы и привычки у них разные, понятие о «большом» — тоже, так что пусть старик пока тешится, тем более что вреда от этого пока нет, а вот польза быть может. А в случае неудачи ее всегда можно списать на Муху. Мол, зарвался старик, потерял хватку и забыл про осторожность. В любом случае Мамай ничего не терял, зато мог оказаться в выигрыше.
