– Вася? Это ты? Я плохо тебя слышу! Перезвони.
Он опустил трубку, лихорадочно пытаясь оценить изменившуюся обстановку. Отправлятся за решотку было никак нельзя. Гори огнем все эти уголовные дела, гори огнем все пролблемы, еслит звала Вика.
Леня шагнул в гостиную и спросил.
– Можно мне шефу позвонить? А то на фирме искать будут и вообще.
– Позвони, – кивнул Свиридов. – Но скажи, что тебя просто пригласили на беседу в МУР.
Леня вернулся к аппарату, моля Бога, чтоб Васька оказался дома. По счастью тот сразу снял трубку.
– Степан Степанович, это Волохов, за мной приехали из МУРа...
– Откуда?! – Вася сразу все понял.
– Да из Уголовного Розыска! Приглашают на беседу, ничего страшного. Завтра увидимся.
– Усек.
– До завтра.
Леня видел, что Свиридов уже стоит на пороге спальни, а потому лишних разговоров решил не вести. Он понимал, что сейчас каждое его слово могло оказаться лишним.
– Что мне можно взять с собой? – спросил Леня, а Свиридов засмелся.
– Ты что, надолго у нас прописаться собрался? Имеешь причины для долгого пребывания в камере?
– Да нет. На всякий случай.
– Возьми с собой документы, полученные от Помяловского деньги и поехали.
– Ясно. Только я не ужинал ещё сегодня...
Свиридов усмехнулся.
– Прихвати шмат колбасы иль ещё чего, поешь по дороге.
– Хорошо.
Леня уже понял, что с самого начала его и не собирались оставить в покое – за ним приехали с целью задержания и при соответствующих документах. Здесь, в доме, прошла попросту предварительная, якобы дружеская беседа, а скорее – попытка в уютной обстановке наладить задушевный разговор. Обычные милицейские штучки, каждому, кто смотрит кинодетективы знакомые до слез.
План побега созрел в голове Лени тут же – в конце концов, он был в своем доме, в своей квартире и это давало ему некоторые преимущества. Афанасьев, молчавший все это время, проговорил грустно.
– На хорошем счету ты у меня был Волохов. Хоть и один жил, но ни гостей нехороших, ни жалоб на тебя не поступало. Никаких бардаков не было. Даже музыку громко не играл, соседей не тревожил. Как же это ты так, а?
Отвечать на этот бессмысленный вопрос Леня не счел нужным и, бросив на ходу: «Колбасу в холодильнике возьму» – вышел из гостиной.
На кухне он громко хлопнул дверцей холодильника, после чего действия его приобрели стремительный и бесшумный характер. Он бесшумно окрыл двери в туалет, нашел половую щетку, вернулся в коридор, а затем в одно движение закрыл дверь гостиной, а ручки дверей – заложил ручкой щетки, как засовом. И тут тут же метнулся из квартиры на лестницу. Вслед ему прозвучал громкий крик Свиридова.
– Волохов! Не дури! Ты усугубляешь!
Черт с ним, пусть «усугубляю», мелькнуло в голове у Лени и он побежал вниз.
Уже на площадке шестого этажа он понял, что выскочить из дому беспрепятственно ему вряд ли удастся – у Свиридова с его напарником внизу наверняка существовала связь, там, кроме этого напарника, скорей всего будет и водитель машины, которая привезла их сюда. Прорываться с боем означало «усугублять» и того более, «сопротивление милиции», насколько помнил законы Леня – действие опасное, само по себе уже имеющее в себе элементы преступления по нашим законам. Он остоновился на площадке пятого этажа, прикидывая пути менее рискованного побега.
Снизу раздавался многоголосый шум и гром музыки. Леня тут же вспомнил, что, как правило, праздники в этом доме частенько выплескивались во двор – во всяком случае молодежные танцы. В доме старой постройки попросту не было просторных помещений и за неимением площади, плясали во дворе, вынеся динамики музыкальных установок в окно.
Он оказался на площадке второго этажа как раз в тот момент, когда шумная компания молодежи вывалилась на лестницу и с грохотом спускалась вниз. Леня затесался между разгоряченных людей, даже подхватил какую-то споткнувшуюся девчонку под руку и вместе с ней вышел на крыльцо.
Почти сразу он увидел в стороне того самого милицейског парня в штатском – тот поспешно шел к дому от машины, прижимал к уху телефонную трубку и, судя по всему, получал указания. Следом за ним поспешал, выкарабкиваясь из автомобиля, и водитель.
Прикрываясь свадьбой, Леня резко принял от крыльца в строну, слегка присел, чтоб не возвышаться над головами спутников, и так, на полусогнутых ногах, метнулся за автомобили, соскочил на газон и уже бегом, сквозь подворотню, вылетел на соседений двор.
Машина стояла на месте, мотор завелся сразу. Через минуту Леня понял, что с этой секунды его социальный статус круто изменился – он превратился в личность «обьявленную в розыск». Или – что-то в этом роде, во всяком случае для общества он стал изгоем. Радовало лишь то, что будущая судьба находилась в собственнных руках, а не была подвластна решениям того же Свиридова. Во всяком случае есть время, чтобы явиться на допросы имея четкую систему защиты, а не жалкие лепетания, которые следствие может повернуть по своему усмотрению.
Да и на это плевать! После полуночи он увидит Вику, а это куда как важней, чем вся ерундовина, связанная с делами, в конечном то счете, мало Лени касающихся.
Прокатившись квартал, он испуганно спохватился, даже затормозил непроизвольно, оглянулся на задние кресла – но сумка с документами и деньгами оказалась на месте. Леня переложил сумку к себе на колени и достал из неё желтый конверт Помяловского. Исследование содержимого конверта принесло очередные неожиданности. Вместо пятисот обещанных доларов в нем лежали десять банкнот по сто. За такую сумму, невесело полумал Леня, какой-нибудь провинциальный хулиган вполне мог пришибить, скажем, того же старика Коверкотова. Но не доказано, что деньги обагрены кровью, а потому и выбрасывать их в окно автомобиля Леня не стал.
Он вывел машину на Дворцовую набережную и вдоль извилистой Яузы полетел в центр.
Часы ожидания тянулись медленно. Леня поставил свою машину в отдалении от «Аризоны», откинул кресла и развалился на них так, что только макушка его головы торчала над капотом. В «Аризоне» сегодня было тихо, лишь изредка подьезжали машины, высаживая клиентов.
Леня пытался упорядочить свои размышления и более всего сосредотачивался на том, что его по настоящему поразило – видеопленка, фиксирующая его встречу с адвокатом Помяловским, который оказался не совсем адвокатом. За кем, собственно говоря, велась видео-слежка – за ним, или за Помяловским? Леня напряг память и вспомнил, что изображение началось с общего плана, где мелькнул белый костюм Помяловского, а потом уже обьектив вышел на него, Леню. Вся пленка более фиксировала фигуру адвоката, так что можно предположить, что Леня являлся здесь фигурой вторичной, оказался случайным человеков. Пусть так. Но дальше-то что? В ближайшие сутки свидание со Свиридовым неизбежно, если не хочешь оказаться в Федеральном розыске, и с каждым днем лишь наращивать опасность. А для своего благополучия приходилось отбрыкиваться как от мертвецов, (Лимоновой, Коверкотова и Акмалова) так и от живых, типа адвоката Помяловского или того же Прыща. Но если все они, по словам Свиридова, увязаны в один узел, то какие канаты, собственно-то говоря, привязывают к этой нехорошей компании самого Леню? Это следовало решить, разобраться до утра, когда самым разумным будет позвонить Свиридову и сдаться, сиречь – «отправиться с повинной». Вот только в чем виниться, черт побери, Леня Волохов и в разум взять не мог! Кроме как попытки покататься на безхозном «мерседесе» он никакой вины за собой не чуял, да и в том уже раскаялся и исповедовался.
Около часа пополуночи возле входа в казино слегка пошумели, Лене даже показалось, что у одного из элегантных мужчин блеснул в руке клинок. Но все разрешилось возле респектабельного учреждения мирным манером: выскочили трое охранников, энергично и быстро набили кому-то рожи, растолкали гостей по автомобилям и вновь стало тихо.
Виктория возникла из темноты неожиданно, словно сгустился отблеск рекламных огней и не остывший от дневной жары воздух. Постучала пальцами в окно машины и сказал.
– Открой и заводи мотор.
А когда уселась рядом с ним и Леня тронул машину, спросила весело.
– Ну, если ты устроил это свидания только ради лишней и ненужной встречи, то я сразу на дорогу выпрыгну!
– Прыгай. – улыбнулся Леня. – Но тогда своего наследства уже не найдешь наверняка.
Она сдвинула на переносице прямые брови и спросила напряженно.
– Ты нашел след?
– Да.
– Где?
Леня примолк. Он уже давно прокрутил все варинты предстоящей торговли, а теперь не мог припомнить ни одного. Всякая спекуляция казалась ему гнусной по сути своей – до отвращения.
– Твоя тетка ездила отдыхать на остров Крит...
– Было такое. – кивнула Вика. – Возила весной в Грецию своего сопливого любовника. На две недели.
