– Вы, вавилоняне, как всегда, пришли последними! – раздраженно проговорил мидийский царь.
– Тем самым вам досталась самая большая честь! – возразил Навуходоносор. – Кроме того, не забывайте, что это мы придумали отвести воды реки и ворваться в город по ее руслу. В противном случае осада города затянулась бы на долгие дни, может быть, даже на месяцы. А еще – вы первыми вошли в город, и вам досталась большая часть сокровищ…
– Добыча не так велика, как мы рассчитывали, – вступил в разговор один из скифских вождей.
– Так ищите лучше. – Вавилонский царь пожал плечами. – Мы завтра же уйдем из Ниневии, а вы можете перерыть ее по камешку. Здесь должны быть несметные сокровища. Ассирийцы хитры, они хорошо спрятали свое золото.
– Мы его найдем! – проговорил скиф. – Но кстати, о сокровищах: мы договаривались, что в благодарность за помощь ты отдашь нам священный камень, Кровь Бога. Пришло время выполнить это обещание.
– Я никогда не отказываюсь от своих обещаний, дорогой друг! – Навуходоносор поспешил успокоить скифа. – Но ты же понимаешь, что я не взял с собой святыню. Я не хотел подвергать ее опасностям военного похода. Она хранится в Вавилоне, в его главном святилище – Эсагиле. Приглашаю вас, великие вожди скифского племени, в свой город. Там я устрою для вас великий пир, достойный вашей доблести, и там я передам вам священный камень, «Звезду Вавилона».
– Мы приедем, как только завершим здесь свои дела. Жди нас не позднее полнолуния.
С утра позвонила Света Скворцова и сказала, что все в порядке, договор с Юлей на перевод главный редактор подписал. Те две главы, что послала ей Юля на пробу, очень всех устроили, хороший перевод, видно, что человек старается, душу вкладывает. И она, Светлана, под это дело выпросила у Главного для Юли аванс побольше и даже сумела протолкнуть его в бухгалтерии, так что пусть Юля проверит карточку, скоро деньги придут.
– Света, ты гений! – со слезами в голосе воскликнула Юля. – Не знаю, как тебя благодарить!
– Это ты у нас гений, – хмыкнула Света. – Главный уж очень тебя нахваливал.
– Вообще, как у вас там обстановка? – спросила Юля – так, для разговора.
Выяснилось, что обстановка нормальная. Потому что директор, как Юля сама понимает, занят своими проблемами, на работе бывает редко, и всем заправляет Главный, а он, как Юля знает, мужик вполне вменяемый. Директор же похоронил жену, кстати, из сотрудников на похороны никто не ходил, кроме Главного и теток из бухгалтерии, а после начали его осаждать женины родственники. Понаехали из провинции, выгребли все Александрины цацки и вещи носильные, все, говорил, забрали, вплоть до белья и чулок. Заявили права на ее машину и еще что-то там.
Это все директор как-то Главному рассказал, когда в издательство зашел и они коньячку в кабинете выпили. Кстати, раньше он этим делом не злоупотреблял, но теперь, говорит, достали его совсем эти родственнички. Хорошо хоть, квартира до свадьбы была куплена, а то и жилья бы его лишили. Вообще, по наблюдениям сотрудников, директор стал меньше похож на козла и больше на человека. Вот как.
– А что насчет наезда на Александру? – заикнулась Юлия.
– Никого не нашли. Никто эту машину толком не видел, номера не запомнил – как их найти-то? – вздохнула Света.
Юлия промолчала. Она-то знала, кто насмерть задавил Александру, она видела черную машину с затемненными стеклами. Разумеется, это те самые люди Ледокола, как выяснил Иван. Убили Александру, чтобы не болтала попусту, не называла имени любовника Ирины. Но что толку сообщать об этом в полицию? Кто Юле поверит? Да и не хочет она вмешиваться, пускай Иван сам разбирается с любовником своей жены.
С этой здравой мыслью она повесила трубку и переключилась на собственные проблемы.
– Ежик, идем на лечебную физкультуру к Анечке! – объявила она. – У нас праздник, скоро деньги заплатят!
К Анечке Ежик был согласен – она веселая, музыку включает, на детей никогда не кричит.
Когда они ушли, Иван с удивлением прислушался к себе.
Казалось бы, его положение – хуже некуда. Ни жилья, ни работы, ни денег, да еще висит над ним, как дамоклов меч, обвинение в убийстве. Откуда же какая-то неопределенная, смутная радость в душе? Откуда это чувство, что в его жизни случилось что-то хорошее?
Ну ясно – он с волнением ждет, когда вернутся домой Юля с мальчиком! Он осознал вдруг, что привязался к этой несчастной, измотанной, но удивительно мужественной девчонке и ее больному, но такому славному ребенку. У Ивана было такое чувство, будто у него наконец появилась семья. Странно, с Ириной он ничего подобного не испытывал. Он ее, конечно, любил, но они были два отдельных человека, не было между ними такой внутренней теплоты…
Додумать эту мысль Иван не успел, потому что в дверь квартиры позвонили.
Он бросился к двери, подумав, что вернулись Юля с мальчиком – забыли что-то или вообще решили не ходить, но перед самой дверью остановился, сообразив, что у Юли есть ключи. И не станет она звонить, чтобы он открывал дверь, потому что ребенок радостно заорет на лестнице: «Дядя Ваня, а мы уже дома!»
Она соседей боится – вдруг сообщат свекрови о том, что Иван оказался совсем не тем, кого она хотела вселить Юле, что он не алкаш и не бывший зэк, что хорошо относится к ребенку. И тогда зловредная баба придумает еще какую-нибудь гадость. Нет, это не Юля.
Но тогда кто? Неужели его все же вычислила полиция? Да не может быть, эти орали бы на лестнице, в дверь колотили.
Осторожно, стараясь не шуметь, Иван подошел к двери, выглянул в глазок.
Перед дверью на лестничной площадке стоял невзрачный пожилой человек самого безобидного вида: сутулый, бледный, в дешевых очках с толстыми стеклами. В руке у него был блокнот с какими-то вложенными в него квитанциями, который незнакомец уныло разглядывал, видимо, проверял адрес.
Сверившись со своим блокнотом, он еще раз позвонил.
Иван убедился, что на площадке никого нет, кроме этого безобидного старичка, и спросил через дверь:
– Вы к кому?
– Я из «Энергонадзора», – ответил тот. – Показания счетчиков сверяю. Откройте мне, пожалуйста.
Иван не спешил открывать, и старичок жалобно вздохнул:
– Мне еще тридцать адресов обойти надо, и везде так – кто не открывает, а кого вообще нет дома… откройте, а то еще раз приходить придется…
Иван решил, что от этого безобидного старичка никакой беды не будет, опасности он не представляет, и открыл перед ним дверь. Тот вошел, снова вздохнул:
– Вот спасибо! С утра по лестницам хожу… у вас хоть лифт есть, уже легче… где у вас счетчик?
Иван показал на металлический шкафчик, открыл его. Старичок записал на листок цифры, поставил пометку, повернулся к Ивану, протянул ему свой блокнот и шариковую ручку:
– Спасибо, теперь распишитесь вот здесь!
Иван нашел графу, где стояла галочка, потянулся за ручкой, чтобы поставить свой автограф, наклонился к блокноту…
И тут произошло что-то совершенно непонятное.
Безобидный старичок вместо того, чтобы подать Ивану свою ручку, необыкновенно быстро шагнул ему навстречу, поднес ручку к его шее и ткнул за ухом. Иван почувствовал легкий укол. Он хотел возмутиться, оттолкнуть странного старика, он даже начал понимать, что с ним случилось непоправимое, как вдруг его охватили странное безразличие, апатия, сонливость, ему больше ничего не хотелось делать, а хотелось только лечь и уснуть. Веки стали тяжелыми, словно налились свинцом, и Иван начал сползать по стене.
В следующую секунду глаза Ивана закрылись, и он уже не видел, как удивительно преобразился безобидный и невзрачный пожилой человек. Он стал выглядеть значительно моложе, движения его сделались быстрыми и точными, с неожиданной силой он подхватил огромное тело Ивана, взвалил его себе на плечо, быстро протащил по коридору и свалил на пол посреди кухни.
Затем он вернулся в комнату Ивана, надел тонкие резиновые перчатки и быстро, профессионально обыскал помещение. Впрочем, это было нетрудно – вещей у Ивана практически не было, так что странный человек очень скоро нашел то, что его интересовало: паспорт Ивана. Найдя паспорт, он достал из кармана жестяную коробку из-под чая, положил паспорт в эту коробку и убрал в прикроватную тумбочку. По его прикидкам, в этой жестяной коробке паспорт не должен был сгореть при взрыве и пожаре.
Закончив с этим, «старичок» снова отправился в кухню, взглянул на Ивана, убедился, что тот крепко спит. Затем он немного поколдовал с газовой плитой, и скоро через испорченный вентиль с негромким шипением потекла невидимая струя.
В кухне резко и неприятно запахло газом. Киллер задержал дыхание, шагнул к двери, вернулся в прихожую. Здесь он огляделся, вывернул лампочку из висевшего над дверью бра, вместо нее ввернул другую, специально им подготовленную. Теперь, когда кто-нибудь (то есть, разумеется, та мать-одиночка, которая живет в этой квартире, больше некому) вернется домой и включит свет в прихожей, произойдет короткое замыкание и взорвется кухонный газ, который к тому времени заполнит квартиру.
