Спутницы, или, точнее, сообщницы подошли к нужному подъезду.
Как и положено, этот подъезд был закрыт, на двери установлен домофон.
– И как мы сюда войдем? – спросила Ольга, с ожиданием взглянув на Надежду Николаевну.
– Ну, есть несколько простых способов… – протянула Надежда, – можно позвонить во все квартиры, кто-нибудь да откроет…
– Или поднимет шум!
– Можно и по-другому. Например, есть такой проверенный метод «дама с собачкой»…
Договорить Надежда не успела. Дверь подъезда открылась, и на пороге появилась смуглая женщина в синем халате и темном платке, в одной руке у нее было ведро с водой, в другой – веревочная швабра. Уборщица подперла дверь кирпичом, чтобы скорее просох вымытый пол, и остановилась передохнуть.
Надежда подмигнула журналистке и с уверенным видом направилась в подъезд.
Уборщица уставилась на нее настороженно и уже открыла рот, чтобы спросить, кто она такая и куда направляется, но Надежда Николаевна опередила ее.
– Зульфия, – проговорила она строго, – вы прошлый раз у нас на третьем этаже очень плохо пол вымыли. Только развели грязь! И подоконник не протерли! Это безобразие! Я буду жаловаться Константину Романовичу!
– Константину Романовичу? – испуганно переспросила уборщица. – Но ведь он…
– Ах да, Константина Романовича больше нет… значит, я буду жаловаться председателю!
Уборщица растерялась и принялась оправдываться.
Надежда не стала слушать эти оправдания и решительно вошла в подъезд. Ольга проскользнула за ней.
Подъезд был внушительный – большие зеркала, кадка с пальмой, кованая стойка с горшками герани, цветные гравюры в рамочках, красная ковровая дорожка. Довольно безвкусно, но солидно. Каждый посетитель сразу должен был понять, что в этом доме живут обеспеченные люди. Несколько выбивалась из общего стиля сидевшая в углу холла большая плюшевая горилла – наверное, в натуральную величину.
Только лифта здесь не было – поскольку в доме было всего четыре этажа.
Переглянувшись, женщины, громко топая и переговариваясь, поднялись по лестнице на третий этаж.
Здесь они немного постояли, прислушиваясь.
Наконец дверь внизу хлопнула – Зульфия отправилась мыть следующую лестницу. Тогда, снова переглянувшись, женщины снова спустились на первый этаж – на этот раз как можно тише, стараясь не шуметь.
Надежда встала перед дверью, как будто только что вошла сюда, и внимательно огляделась по сторонам.
В полном молчании прошло три или четыре минуты.
– Ну что? – проговорила наконец Ольга. – Чего мы ждем?
– Я пытаюсь представить себя на месте вашей подруги. Вот я приехала сюда, вошла в дом. У меня при себе что-то важное.
– То, не знаю что, – вставила Ольга.
– Вот именно, то, не знаю что. Козырная карта, которая поможет мне кардинально изменить судьбу. Через несколько минут я войду в квартиру, где меня ждет мой бывший любовник. Там я буду у него на виду, значит, прятать «то, не знаю что» будет уже поздно. Значит… – Надежда снова замолчала.
– Значит?! – повторила журналистка в нетерпении.
– Значит, она должна была спрятать свою козырную карту здесь, в подъезде. Причем спрятать быстро, чтобы ее никто за этим не застал. Значит, тайник должен быть простой, доступный, в который можно попасть буквально в считаные секунды.
Она отошла от двери, быстро обошла холл. Остановилась возле кадки с пальмой, заглянула туда.
– Нету… – протянула Надежда разочарованно, – хотя, пожалуй, это было бы ненадежно… Мало ли, пальма завянет или ее увезут на оздоровление, поменяют на какой-нибудь фикус…
– Мне кажется, мы только зря теряем время, – Ольга взглянула на часы, – все ваши рассуждения вилами на воде писаны. Мы даже не знаем, что искать, а уж насчет того, где Лариса могла это спрятать, и вовсе нет никаких доказательств! Вот с чего вы взяли, что это должно быть здесь, в этом подъезде?
– Я об этом уже говорила! – отмахнулась Надежда. – Вообще, как вы можете работать журналистом? В вас совершенно нет здорового любопытства!
– Зато в вас его с избытком! – проворчала Ольга. – Только боюсь, что оно у вас нездоровое!
– И вы туда же! Подождите еще несколько минут…
– Да уж, теперь, конечно, подожду, раз мы сюда с таким трудом проникли!
В это время замок на входной двери щелкнул, дверь начала открываться.
Ольга тихо ойкнула.
Надежда подхватила ее под руку и втащила за пальму.
Едва сообщницы успели спрятаться, дверь открылась и в подъезд быстрым шагом вошла худощавая сутулая старушка с коричневой почтальонской сумкой на плече. Не оглядываясь по сторонам, она проследовала к блоку почтовых ящиков, разложила по ним несколько конвертов и быстро удалилась.
– Все, уходим, никаких нервов не хватит! – прошипела Ольга. – Чуть от страха сердце не выпрыгнуло! Все равно не будет никакого толку…
– Еще минутку! – Надежда в задумчивости остановилась перед почтовыми ящиками.
– Вы что, думаете, что Лариса могла положить «то, не знаю что» в почтовый ящик? Но это же просто смешно! Это самое ненадежное место, которое только можно придумать! Ведь достать это оттуда может кто угодно!
– Да, если он знает, что искать…
– Или если просто вынимает почту из своего ящика.
– Да, только если это его ящик.
– Каждый ящик чей-то…
– А вот и нет!
– То есть? – Ольга удивленно взглянула на Надежду.
– Давайте считать. Сколько в этом подъезде квартир?
– Сколько? Восемь, по две на каждом этаже.
– А вот и нет! Квартир только семь, на первом, как вы видите, только одна, на всех остальных – действительно по две.
– Да, действительно… – вынуждена была согласиться журналистка.
– Ну вот, а ящиков, как вы видите, восемь. Два ряда по четыре ящика. Я думаю, что их просто продают блоками, по два или скорее по четыре, вот покойный управляющий и купил два таких блока и повесил их, чтобы не возиться.
– Да, их и правда восемь.
– Так что один ящик – ничей, видите, на нем и номера нет. Значит, его никто не проверяет. А мы проверим… у вас шпилька есть?
– Нет, я шпильками не пользуюсь.
– Ладно, у меня есть английская булавка.
Надежда отколола от подкладки своей куртки булавку (она носила ее не от сглаза, а на всякий случай – вдруг пригодится), загнула ее кончик крючком и принялась ковыряться в замке лишнего ящика.
Ольга смотрела на нее с интересом, наконец не выдержала и проговорила:
– Скажите честно, Надежда Николаевна, где вы всему этому научились?
Надежда попробовала открыть замок булавкой только два дня назад, когда хотела попасть в ящик стола покойного Станишевского. Но признаваться в этом Ольге не собиралась.
– Я ведь долго была инженером, а инженеру часто приходится применять смекалку! Чего только мне не приходилось делать в своей инженерной жизни, особенно в командировках!
В это время замок щелкнул, и ящик открылся.
– Что, и почтовые ящики приходилось булавкой открывать?
– А что вы думаете? – вдохновенно врала Надежда. – Один раз я была в командировке в маленьком городке Владимирской области. Приехала я туда – а специалист, который должен был встретить меня на месте и разъяснить задачу, загремел в больницу с аппендицитом. А все технические документы заперты у него в столе, и где ключ – никто не знает. Ну, тогда я и научилась открывать простые замки шпилькой или булавкой! Кстати, смотрите-ка, а ведь тут и правда что-то есть!
С этими словами Надежда достала из почтового ящика плотный конверт из желтоватой бумаги.
– Ой, правда! – глаза Ольги засияли, она потянулась к конверту.
В это время замок подъезда снова щелкнул.
Надежда опять схватила журналистку за локоть и по накатанному пути втащила ее за пальму.
Дверь подъезда открылась, и в него вошли старые знакомые – председатель товарищества и новый дворник.
Председатель строго распекал своего подчиненного, тот вяло оправдывался:
– Вы же сказали – пропустить… вот я и пропустил… я же думал, что им можно… я думал, они начальство…
– Думал он! – рявкнул председатель. – Тебе думать не положено! Тебе положено посторонних людей не пускать!
– Так у них документы…
– Не знаю, какие у них документы, а только я в комиссию по памятникам позвонил, а они сказали, что никого к нам не посылали! А ты говоришь – документы!
– Так вы же сами сказали их пропустить… – пошел дворник по второму кругу.
– Я сказал – пропустить, но глаз с них не спускать! Я сказал их контролировать! А ты что? Ты им позволил всюду слоняться, вынюхивать… и где они теперь?
– Зульфия сказала, что в этот подъезд зашли…
– Вот именно! В подъезд! А в подъезде – семь квартир, и в каждой живут уважаемые люди! Если они кого-нибудь из них обнесут – кто отвечать будет? Ты? С тебя взять нечего! Отвечать буду я!
