Он с порога принял стакан с виски. Хозяйка без всякого перехода спросила:
— Так это вы из милиции? — И, получив утвердительный ответ, кивнула красивой головой: — Я так и знала, что эта девка — воровка!
Она стремительно прошла в зал, не приглашая гостя и ни разу не проверив, идет он следом или в смущении задержался в прихожей. Оборачиваться Галицкая не умела. В зале Зинаида Николаевна взяла со стола еще один стакан и плеснула в него нечто янтарного цвета с острым запахом. Потом обернулась наконец и величественно протянула емкость в сторону гостя.
— Пейте.
Майор Волнистый, одна рука которого уже была занята, подоспел вовремя, подхватил стакан и спросил:
— Может, и закусить пора?
Зинаида Николаевна посмотрела на него презрительно. Она всем своим видом показывала, что закусывать после второй — непозволительная слабость. Потом театрально рухнула в кресло и схватила с журнального столика пачку сигарет. Все в ней было прекрасно — даже струйка дыма, тянувшаяся ввысь из уголка алого рта. Где‑то во внутренностях Зинаиды Николаевны яд перерабатывался в нечто утонченное, хотя от этого вовсе не переставал быть ядом.
— Так где сейчас ваш муж? — напомнил Сергей Павлович.
— Муж! Он развелся со мной, мерзавец! Полмесяца назад. Чтобы жениться на своей девке! Ха! А она воровка! — торжествующе рассмеялась Зинаида Николаевна.
— Да с чего вы взяли? Она просто оказалась свидетельницей убийства своей подруги.
— Да? Это она ее убила! Я просто уверена! Она непременно должна была совершить какую‑нибудь гнусность!
— Это почему? — удивился Сергей Павлович.
— Чтобы моя правота была доказана. Вы посадите ее в тюрьму, — заявила Зинаида Николаевна.
— Я? — растерялся майор. — За что?
— Сколько?
— Что «сколько»?
— Денег. Я выпотрошила Германа как следует, не сомневайтесь.
Кто бы усомнился в ее способностях! Хваткой Галицкая напоминала Евгению Львовну Раскато‑ву. Второй раз за день майора Волнистого пыталась купить женщина. И опять‑таки без свидетелей! Зинаида Николаевна, не мигая, смотрела на него своими прекрасными голубыми глазами. Сердиться на нее Сергей Павлович не мог. «Ведь она пьяна», — сказал себе майор, а вслух поинтересовался:
— Насколько я знаю, это вы взяли Вику на работу?
Она фыркнула и потянула из пачки еще одну сигарету.
— Эта мерзавка ввела меня в заблуждение. Пуританское платье, гладко зачесанные волосы, умильное личико. Я никогда не думала, что Герман польстится на такое! Когда у него есть я! — Зинаида Николаевна коснулась красивой рукой подола короткого пеньюара, из‑под которого была видна самая совершенная в мире нога. Волнистый невольно подумал, что если бы Зинаида Николаевна все время молчала, то у ее дверей выстроилась бы очередь кандидатов в мужья. Дама вдруг завизжала: — Мы прожили с Германом двадцать лет! Он женился на мне на последнем курсе института!
— Вашего? — уточнил Сергей Павлович.
— Я никаких институтов не заканчивала, — с обидой сказала Зинаида Николаевна.
Трудно было предположить обратное. Учение — это работа, а дама ни одного дела не могла довести до конца. Словно в подтверждение своих слов, Галицкая продолжила:
— Моя мама была директором магазина и устроила меня к себе же продавцом. Были какие‑то курсы. Кассиров, что ли? Нет, техникум. Я не помню. За все платила мама. А потом, в магазине, я познакомилась с Германом. Сидела за кассой, а он что‑то покупал.
Волнистый живо представил себе эту сцену: студент‑старшекурсник покупает полкило сосисок и батон хлеба — и видит за кассой прелестное белокурое существо с огромными голубыми глазами. Ангельский голос вещает: «С вас рубль пятьдесят». А потом у этого ангела обнаружилась еще и мама — директор магазина. И кто бы сказал в этот момент: «Герман, остановись!» Но не всегда же у Зиночки был такой скверный характер?
— …И мы поженились. Двадцать лет! Герман даже не помышлял об измене! Я сама выбирала знакомых и себе, и ему. Незамужние женщины исключались совершенно. Только мужчины. Его институтские друзья, партнеры по бизнесу. Ну и их жены. Коровы! — Зинаида Николаевна поморщилась. — И между прочим, моему мужу все только завидовали!
«Пока не слышали команду: «Герман — к ноге!»» — подумал Сергей Павлович. Возможно, в гостях Зинаида Николаевна была гораздо любезнее. Он все пытался найти ей оправдание. Красота — страшная сила!
— …А потом Герман занялся бизнесом. С друзьями по институту. Ездил за границу, пробивал какие‑то контракты. Я ничего в этом не понимаю, но персонал для его фирмы всегда отбирала сама. Всех подозрительных девушек увольняла сразу же! С какой стати кто‑то должен прийти на готовенькое? Они же не прожили с Германом столько, сколько прожила я! Думаете, с ним было просто? У Германа масса недостатков. Он совершенно не способен ходить со мной по магазинам, никогда не посоветует, что именно купить. Обожает дурацкий футбол, не любит того, что люблю я, и все время молчит. Это ужасно! Нет, я определенно должна выпить еще!
Зинаида Николаевна наполнила оба стакана и, не обращая внимания на то, присоединился к ней гость или нет, сделала внушительный глоток. Она и пьянела красиво. Нос не краснел — только щечки розовели, а глаза заволакивало туманом, отчего взгляд делался манящим. Потом она тряхнула красивой головой и наконец‑то перешла к Виктории.
— Эта дрянь подлизывалась ко мне как могла. Говорила комплимент за комплиментом, покупала Герману букеты, чтобы тот приносил цветы мне. Она приходила домой и готовила. Вы представляете?! Готовила еду!!! Конечно, я в состоят нии нанять приходящую домработницу, но Вике ведь не надо было платить. Она и уборку делала, и в прачечную ходила, и в магазин. Я просто не могла не принять ее услуг. Несколько месяцев! О‑о‑о! — взвыла Зинаида Николаевна. — Это продолжалось несколько месяцев! Как я была слепа! У Германа никогда не было силы воли. Не понимаю, как он решился со мной развестись? Мамы больше нет… — Она всхлипнула. — Никто не встал на мою сторону. Даже знакомые…
— У вас есть дети? — спросил Сергей Павлович.
— Что? Дети?! Герман терпеть не может детей!
— А вы?
— И я, разумеется.
— То есть это вы не хотели детей, а муж с вами соглашался, как и во всем остальном?
— На что это вы намекаете? Подумаешь — дети! Я — порядочная женщина, а эта дрянь оказалась воровкой.
— Я этого не утверждал, — мягко намекнул Сергей Павлович.
— Она украла моего мужа — значит, воровка! Значит, могла украсть и другое!
— Они поженились?
— Нет еще. Уехали на юг. Почему‑то эта дрянь тянет со свадьбой. Я думала, что как только Герман получит развод, дрянь побежит с ним в загс. Ах да! Она, кажется, не разведена! И у нее есть ребенок! А Герман терпеть не может детей. Интересно, почему она до сих пор не подала на развод?
«Потому что это не ее муж… — подумал Сергей Павлович. — И ребенок тоже не се. И паспорт чужой. Вот и тянет». А Галицкая презрительно сказала:
— Все равно эта дрянь свое получит. Я знаю.
— Вам известен новый адрес мужа? — спросил Волнистый. — Куда он от вас съехал?
— Я за ним не слежу, — гордо сказала Зинаида Николаевна. — Конечно, знаю! Пусть не надеется на спокойную жизнь! Я буду им звонить!
— Давайте помер телефона. Он что — квартиру купил, ваш Герман?
— Ха! Пусть заработает сначала на жизнь со своей воровкой! Они живут па даче. И с юга приедут туда же. Куда им еще деваться? Но скоро будет холодно. Жаль, что там все удобства. Но все равно. Это далеко и неудобно. Ему надо ездить в офис, а на дорогах пробки!
Она торжествующе рассмеялась. Еще с полчаса Волнистый слушал жалобы на «эту дрянь» и неблагодарного супруга. Зинаида Николаевна попалась на дешевый трюк. Судя по всему, Виктория, она же Наталья Белова, всеми силами доказывала избраннику, что она — полная противоположность его жене. От которой за двадцать лет совместной жизни Галицкий устал смертельно. Возможно, камнем преткновения стал вопрос о детях. Зинаида Николаевна рожать не соглашалась. И Галицкий тосковал. Ему хотелось покоя, тепла и уюта. Услышать наконец детский смех, согреться подле женщины мягкой, доброй. Его провожали на работу и встречали с нее. Шаг вправо, шаг влево карался истерикой. Если бы Вика не оказалась под боком, Галицкий так и прожил бы всю жизнь с Зинаидой. Но за несколько месяцев неусыпной заботы о его быте Герман Георгиевич настолько привык к Вике, что оказался не в состоянии с ней расстаться. И наконец‑то проявил характер.
Теперь осталось только найти саму Вику, то есть Наталью Белову. Ведь она последняя видела подругу живой. Вскоре Сергей Павлович расстался с Галицкой. Она опьянела окончательно и все пыталась всучить майору взятку, чтобы «эта тварь» села в тюрьму. Оторваться от нее удалось с трудом.
