— Ну, это мы проходили, — с довольным видом изрек Никита. — Но ты прям меня поразила! Просто ходячая энциклопедия!
— Что здесь удивительного? — поджала губы Юля. — Ее этому в университете учили! Но зато теперь понятно, почему Шмулевич не обратился в епархию.
— Я, конечно, атеист и в религии мало смыслю. — Никита снова нацелил лупу на фотографию. — Но ведь и вправду есть что-то сатанинское в этом лике, вы не находите?
— Что ты сказал? — прошептала Саша. — Ты сказал, лик сатаны?
— Ну, не совсем так сказал, но пусть будет лик сатаны! — Никита с удивлением уставился на Сашу. — Что приключилось? Ты ж побелела вся?
Юля, ни слова не говоря, метнулась на кухню, вернулась со стаканом воды и протянула его Саше.
— Пей!
Та покорно сделала несколько глотков, отставила стакан и опустилась на диван. Никита присел рядом, обнял за плечи, заглянул в глаза.
— Тебе плохо? Может, валерьянки накапать? Есть в доме валерьянка?
— Погоди! — слабо отмахнулась Саша. — Просто я вспомнила кое-что! Эти слова… «Лик сатаны». Я ведь слышала их, причем дважды…
Юля придвинула стул ближе к дивану. Глаза ее потемнели.
— Рассказать сможешь? — спросила она.
— Смогу! — кивнула Саша и сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду. — Случилось это где-то за неделю до моего отъезда на Байкал. Я пришла навестить деда и бабушку и еще за дверью поняла, что они ссорятся. Дед ведь словно взбесился в последнее время! Я быстро открыла дверь своим ключом, вошла и из прихожей услышала голос бабушки. Она кричала: «Понимаешь, это лик сатаны!» А дед что-то бурчал в ответ, очень зло, вроде того что у нее крыша поехала. Я вошла в гостиную, дед сидел на диване, бабушка стояла возле окна. Оба были красные, злые! При виде меня сразу замолчали. Я спрашиваю: «Что за сыр-бор опять? На лестничной площадке слышно!» Дед рукой махнул и ушел в спальню. А бабушка шмыгнула на кухню. Смотрю, она по верху кухонного шкафчика рукой пошарила и достала пачку сигарет и зажигалку. Я никогда в жизни ее с сигаретой не видела. Правда, она как-то проговорилась, что в молодости курила, а когда забеременела, бросила. А тут… Я ее обняла, спрашиваю: «Бабуля, что происходит?» А она форточку открыла, прикурила и как заплачет! Молча! Она при мне тоже никогда не плакала! Никогда! Понимаете? И тогда меня накрыло! Я бросилась к деду, обозвала его звероящером, еще как-то, не помню…
— А дед как себя повел? — быстро спросил Никита.
— Он тоже орал в ответ, замахивался на меня. Бабушка еле нас развела. Я сказала, что больше к ним ни ногой. Хлопнула дверью и ушла.
— Бабушка не объяснила, что это за лик сатаны? — вновь поинтересовался Никита.
— Я этим словам вообще не придала значения! Думала больше о том, что дед довел бабулю до крайности, если она закурила с ее-то сердцем! Это меня взбесило!
— А второй раз? Ты ведь сказала, что дважды слышала эти слова? — Юля подвинулась ближе, заглянула в глаза. — От кого именно?
— Тоже от бабушки. — Саша судорожно перевела дыхание. — Накануне отъезда на Байкал я носилась по квартире, собирала вещи и вдруг — звонок в дверь. Открыла, а на пороге — бабушка. И сразу спросила, не могу ли я ей помочь поговорить по скайпу с ее бывшим однокурсником по университету, профессором Арсеничем. Они, мол, только что договорились по телефону о связи. И в руках бумажка с его адресом. Профессор этот живет в Киеве. Большой знаток икон. Бабушка общалась с ним до недавнего времени, но после событий на Украине дружба разладилась, они даже поссорились крепко.
— Поссорились? — насторожился Никита. — Несмотря на это, она даже в Киев позвонила и условилась поговорить с ним по скайпу? Если он специалист по иконам, может, она хотела ему что-то показать, посоветоваться?
— Скорее всего! — кивнула Саша. — Бабушка объяснила, дескать, это по работе, нужно срочно кое-что выяснить. Ну, надо, так надо! Я включила скайп, профессор быстро отозвался. Они начали разговаривать, а я ушла чемодан упаковывать. Говорили они тихо, спокойно, но затем голоса стали звучать громче, профессор явно злился, и бабушка повысила голос. Она почти кричала: «Старый дурень!» и что-то опять про лик сатаны! Больше не помню! У меня замок не закрывался, я пыхтела над ним, и, естественно, мне было не до их разговора.
— Может, вспомнишь все-таки? Напрягись! — требовательно произнесла Юля. — Понимаешь, как это важно?
— Нет, не помню! Абсолютно! — Саша беспомощно улыбнулась. — Кто знал, что так сложится?
— Да, знать бы, где упасть… — усмехнулся Никита. — Но я бы на твоем месте весь бы извелся, чтобы узнать причину скандала!
— Потому что сам сплошной скандал! — фыркнула Юля и посмотрела на Сашу. — И что было дальше?
— Бабушка вышла из спальни, там у меня стол с компьютером, лицо — в красных пятнах. И руки трясутся. Еще заметила, что какие-то бумаги торчали из ее сумочки, видно, не глядя затолкала. Я испугалась, бросилась к ней, а она сквозь зубы, почти с ненавистью: «Бандеровец проклятый! Ишь, чего захотел!» И кукиш показала в сторону компа. Это моя-то интеллигентная и спокойная бабушка! Я давай расспрашивать, что случилось, из-за чего опять поссорились с профессором. А она просто взвилась. «Какой он профессор! Гнида продажная!» И — к выходу! Даже не попрощалась! Назавтра я уехала в отпуск, и больше мы не виделись… Да, она раньше, еще до Майдана, говорила, что профессор переметнулся к униатам, то есть отошел от православия и стал ярым греко-католиком, но она никогда не называла его бандеровцем. А тут вдруг такое!
— Еще не факт, что они говорили именно об этой иконе! — Юля обвела их мрачным взглядом. — Не обольщайтесь! Не стоит забывать, что все случилось относительно недавно: и ссора с профессором Арсеничем, и скандал в Сашином семействе. А Шмулевич, как сказала Воронцова, успел продать икону еще осенью, незадолго до своей гибели, к кому она попала — неизвестно. Вряд ли Шмулевич отдал ее за бесценок, ведь он просил за нее полсотни тысяч евро. Если даже уступил немного, все равно — немалые деньги. Поэтому покупатель явно был не из бедных. Вдобавок полгода или больше снимок иконы спокойно болтался на сайте. И вдруг Сашиной бабушке понадобилось ею заняться? С чего это? Может, все-таки объявился новый владелец и обратился к ней за консультацией? Вне стен музея, иначе Воронцова об этом знала бы.
— Зачем ему нужно было обращаться к бабушке, если на руках у Шмулевича было заключение эксперта? — пожала плечами Саша. — С печатями, подписями по всем правилам. Может, покупатель в чем-то усомнился? Но тогда при чем мой дед и профессор Арсенич? Бабушка не хуже его в старинных иконах разбиралась. Если предположить, что ее на продажу решили выставить, на аукцион, и возникли какие-то сложности? Но тогда мой дед здесь ни при чем, а профессор — тем более! Он тут вообще ничего не решает как гражданин другой страны!
— Я один чувствую, что это не история, а винегрет какой-то? Странная икона, золотой клад, старая книга, неизвестный покупатель и несколько непонятных смертей? Сдается мне, что убийство Шмулевича тоже звено одной цепочки! — неожиданно зло сказал Никита и потер виски. — Банда пенсионеров начинает мне действовать на нервы. Голова кругом идет! Саша, может, кофе сваришь? Что-то я совсем ничего не соображаю!
Они переместились на кухню. Саша поставила турку на огонь и тоже присела за стол, поглядывая одним глазом, чтобы не сбежал кофе.
Никита, постукивая пальцами по столешнице, задумчиво смотрел в окно. Юля с недовольным видом уставилась на экран смартфона.
— Самое интересное, если икона — это ложный след! — наконец произнес Никита. — Ни Сашин дед, ни Коробков не имеют к ней никакого отношения, а покупатель вполне законопослушный гражданин и, возможно, даже решил вернуть икону церкви, чтоб ее очистили от бесовских знаков. Но все это наши догадки, если не чистейший вымысел. В совпадения я мало верю. А вот откуда всплыло золото? Коробков когда-то был замешан в хищениях на прииске. Он был ювелиром и знал, как им распорядиться. Но при чем тут Сашин дед? По словам слесаря, у профессора тоже имелось золото. Допустим, он скупал его и хранил в слитках на черный день. Где? Как последний лох в квартире? Те, кто вытолкнул его в окно, вполне могли это золото найти, в случае если за ним приходили. Спрашивается, зачем тогда полез в квартиру слесарь, если ее обыскали дважды и бандиты, и полиция? И почему так забеспокоился Пайсов?
— Саша, кипит! — закричала вдруг Юля дурным голосом.
Саша ойкнула, бросилась к плите и сняла турку с огня, затем разлила кофе по чашкам и снова присела на стул рядом с Юлей.
— Ты этого слесаря знаешь? — спросил Никита и придвинул к себе вазочку с печеньем. — Как он выглядит?
— Сто лет его не видела, может, в ЖЭКе сейчас уже другой слесарь работает, — призналась Саша. — Но тот, которого знала, довольно высокий, сухощавый, широкоплечий. Угрюмый на вид, и взгляд исподлобья.
