– Но потом нашлись целые вещи? – с любопытством слушала Наташа.
– Нет, я не видела, чтобы нашлись. Все возмущались. А Максим Петрович только улыбался, видимо, это был такой трюк.
– А твоя записка?
– Во время фокусов я хотела незаметно сунуть её к нему в карман. Я посчитала, что этот человек может мне помочь, я доверилась ему. Но я не нашла записки в своём кармане, он её вытащил!
– Как ты думаешь, это было случайностью?
– Да, наверно он хотел подшутить надо мной, очистить мои карманы, а потом вернуть вещи. Но кроме этой записки, у меня в карманах больше ничего не было. А он прочитал её между делом и не вернул.
– Ясно. Он увидел твоё имя.
– Да, я так потом и поняла. Он увёз меня на следующий день. Причём совершенно официально, они с Анзором долго о чём-то говорили в кабинете. Когда Анзор меня провожал, то сказал какую-то гадость про него, вроде того, что «седина в бороду, бес в ребро». Это по-русски, а он произнёс матом…
– И кем же оказался Максим Петрович? Я до сих пор этого не могу понять!
– Ещё два дня он ничего мне не говорил. Я жила у него в квартире, он уходил утром, а приходил вечером. Он строго-настрого запретил мне звонить по телефону, выходить на улицу, открывать дверь. Мне казалось, что из одной тюрьмы я попала в другую. Мне было так тоскливо, и больше всего тяготила неизвестность. Я много плакала тогда… Но Максим Петрович обращался со мной ласково, как с дочкой. Я понемногу оттаяла, начала готовить ему и себе. Самое интересное, что он у меня ничего не спрашивал.
– Мэй, не томи! – Наташа заёрзала на кровати, – самое интересное хочу. Ты прямо прирождённая интриганка у меня!
– На третий день, – Мэй хитро улыбнулась, – он всё рассказал. И оказалось, что он прекрасно знал, кто я такая и что со мной произошло! В общем, Наташа, он был большим другом этой семьи, семьи тех, кто меня похитил…
– И он тебе объяснил, что они не уголовники?
– Да, он раскрыл мне на всё глаза. Я была просто шокирована! Он объяснил, что брат и сестра очень нуждались в деньгах.
– А ради чего? – нетерпеливо перебила Наташа, – ради чего, он сказал? Это самое главное.
– Да… Ты знаешь? – Мэй посмотрела на подругу.
– Да, теперь я знаю.
Зависла напряжённая пауза, но Мэй всё-таки первая нарушила её:
– Максим Петрович сам узнал об этом тогда, когда к нему пришёл этот человек… Илья. Он знал, что я убила его сестру! Когда Максим Петрович мне это говорил, я едва не умерла от страха! Я решила, что теперь он отдаст меня на растерзание её брату! Ты представляешь?
– Но он не отдал, – Наташа была поражена рассказом Мэй.
– Он продолжал говорить. Он не стал спрашивать Илью обо всём и расследовал сам. Он украл… то есть исполнил трюк и вытащил у него записную книжку из кармана. Как записку у меня… Он объяснил мне, как узнал, что мой отец связан с похищением.
– И как же?
– В записной книжке Ильи оказались подробные данные на отца. Все адреса, телефоны, электронный адрес, и моё имя, обведённое в кружок. Я видела это. Максим Петрович сделал вывод, что мой отец и есть тот бизнесмен, чью дочь похитил Илья. Он решил подтвердить свою догадку и отправился на фирму отца, в его офис. Там он подслушал разговор между отцом и этим… полковником, который приходил к нему. И всё понял. И рассказал об этом мне.
– Ты была шокирована?
– Да, я сидела, не жива, не мертва. Я не могла поверить, Наташа, я заплакала, а Максим Петрович обнял меня и сказал, что мне теперь нечего бояться. И что, как только увидел мою записку, сразу же захотел мне помочь. И спас меня.
– Что же он хотел предпринять?
– Во-первых, он разрешил мне выходить на улицу, но никуда не ездить. Он даже дал мне немного денег, чтобы я купила себе книги и всё, что хочу. Он хотел расследовать дальше, чтобы узнать, ищут ли меня и опасно ли мне возвращаться домой. Когда я рассказала ему о тебе, об Артуре и о том, как сбежала, он посчитал, что тебя могут пасти… То есть следить за тобой. Максим Петрович хотел встретиться с Ильёй, поговорить с ним и убедить, чтобы тот отказался от дела.
– А ты тогда уже знала про деньги?
– Да, Максим Петрович сообщил, что за меня просят крупную сумму. Но ведь я ничего не знала про бабушку, о ней я узнала от Хойта.
– А потом появились мы с Вакуровым.
– Да. Вы появились так неожиданно…
Наташа уже поведала подруге про Женьку по телефону. Обманывать Мэй Наташа просто не могла и боялась, что подруга сильно обидится за использование её имени и биографии в переписке. Но чудесная, немыслимая Мэй и тут проявила свою любимую мудрость: «Так должно было произойти. В нашем мире случайностей нет».
– А дальше ты уже знаешь, – завершила рассказ Мэй.
– И ты поверила Максиму Петровичу? Сразу же и во всём?
– Да, потому что он спас меня и не выдал Илье.
– А отец? Ты поверила, что он всё это задумал?
– Помнишь, мы хотели проверить, любит ли он меня? Я уже тогда знала, что нет. А когда он хладнокровно расстрелял Максима Петровича и Илью, то поверила окончательно.
– И мистер Хойт поверил тебе?
– Да. Это в России никто никому не верит. А в Англии верят.
– Ты уже всё решила? Ты отправишься с ним?
Мэй подошла к подруге и обняла её. Наташа зашептала на ухо:
– В России не всё так плохо, Машустик. Здесь можно жить, только надо привыкнуть…
– Знаешь… – зашептала в ответ Мэй, – за десять лет я встретила здесь только двух хороших людей. Один человек – это Максим Петрович, а второй – это ты.
– Ну что ты, их гораздо больше… – Наташа погладила её по волосам, – вон, тот же Женька, не так уж безнадёжен…
– Нет. Здесь много подлецов и сволочей. Они повсюду, Наташа, повсюду! Ты будешь моей единственно светлой нитью, которая связывает меня с Россией. Ты – моя лучшая подруга, и другой такой у меня нет. Знаешь, меня совсем не мучает совесть. Я ни о чём не жалею…
– А Ольга?
Конечно, это был запрещённый приём. Но Наташа никогда бы им не воспользовалась, если бы не ЗНАЛА свою подругу. Если бы не чувствовала свою подругу. Если бы не понимала, что у Мэй есть главное и бесценное достоинство – её справедливое сердце.
Мэй разжала объятия и подошла к кейсу. Выставила код на двух его замках.
– Мистер Хойт сказал, что никакой бомбы тут нет и что эти деньги мои. И пообещал помочь, если у меня возникнут проблемы с ними. Но я даже не знаю, что там.
Мэй приподняла верхнюю створку и откинула её.
Перед взором подруг предстали ровно уложенные пачки купюр. Никогда ещё Наташа не видела столько денег сразу. Это были английские фунты, самые что ни на есть настоящие!
– Господи… – произнесла она.
Мэй молча глядела на пачки английских купюр. Что сейчас творилось у неё в душе? Осознать, что ты стала неожиданно богатой, можно только тогда, когда пощупаешь своё богатство руками. Но Мэй не прикоснулась к деньгам. Она захлопнула крышку и зафиксировала замки, но не стала нарушать выставленный код.
– Джон ждёт нас в машине. Адрес ты знаешь. Помоги мне, он тяжёлый, – произнесла Мэй.
…«Мерседес» под управлением каменнолицего нёс их по московским улицам. Кейс лежал между ними на заднем сидении. Подруги молчали всю дорогу и просто приводили в порядок чувства, мысли, эмоции. Лишь изредка Наташа говорила, куда поворачивать, а Мэй переводила Джону.
Вот и он – уже знакомый образцово-показательный московский двор в районе Бутово. Они приехали без предупреждения и могли никого не застать дома. Квартира 112. Тренькающий звонок и общая на четыре квартиры хлипкая дверь коридора… распахнулась. Немолодая женщина в цветастом фартуке. В пальцах зажата дымящаяся сигарета. Не лицо – восковая маска. Огромная, тяжёлая усталость в глазах, бледные потрескавшиеся губы, толстые слои пудры на лице, тщетно пытающиеся скрыть множество недавно появившихся морщин.
– Юнона?
– Здравствуйте, Нина Дмитриевна.
Повисшую сковывающую тишину нарушил крик выбежавшего из квартиры Борьки:
– Тётя Нина, это кто?
– Боря, иди в свою комнату, поиграй. Юнона, проходите, – няня покосилась на Мэй и кейс в её руке.
– Это Маша, моя подруга, – представила Наташа.
Втоптав недокуренную сигарету в пол коридора, Нина Дмитриевна пропустила гостей на кухню и прикрыла дверь.
– Вы знаете, что случилось? – спросила она.
– Да, мы знаем. Простите нас за вторжение, мы ненадолго, – Наташа присела.
– Чаю? Может, водки? – предложила няня.
Наташа посмотрела на Мэй, та кивнула. Нина Дмитриевна достала из холодильника початую бутылку и три рюмки. Разлила. Выпили залпом, молча и не чокаясь. После чего Нина Дмитриевна произнесла:
– Какая-то криминальная разборка. Я так ничего и не поняла. Почему? За что? Что они натворили? Я-то думала, они в Америке… Господи, что же нам теперь делать… – няня смахнула слезу, – что же теперь будет с мальчиком…
