– Вообще-то, она тоже музыкант, да вот решила подработать, вляпалась… не хочется даже вспоминать…
– А отец?
– Отца я вообще не знаю, а мама никогда мне о нем не рассказывала. Может, тоже преступник, чему я был бы только рад…
– Эх ты, Петя, Петя… Чему тут радоваться-то?
– Ну, у меня тоже была бы кровь, похожая на твою. Мы с тобой были бы одной крови…
Он и сам понимал, что несет уже полную чушь, но и остановиться не мог, он словно опьянел от присутствия Виолетты, да к тому же еще такой прекрасной, повзрослевшей, таинственной. Надо же – дочка киллера! Да где это видано, чтобы у киллера родились тоже киллеры? Глупости все это! Она классная девчонка, и с ней уж точно не соскучишься!
– Так ты выйдешь за меня?
– Посмотрим на твое поведение, – улыбнулась она очаровательной улыбкой людоеда. – Ну что, вот мы и приехали!
Петровский бульвар был нарядным от снега. В окнах ресторана «Преферанс», несмотря на его криминальное и кровавое прошлое, весело горел свет, за красными занавесками мелькали фигурки людей.
– Послушай, так кто теперь заправляет этим рестораном? Что с ним стало? – спросил Петр, выходя из машины и пытаясь избавиться от назойливых картин, связанных у него лично с этим роковым заведением. – Твоя бабуля?
– Нет, моя бабушка сидит сейчас в своей деревне и вяжет носки. Она подарила этот ресторан мне, – шутливым тоном, скромно потупив взор, сказала Виолетта.
– Тебе? Серьезно?
– Ну да. Она решила, что так будет правильнее. Но заправляет там всем Миша, сам скоро все увидишь.
– В смысле?..
– Понимаешь, – Виолетта взяла его под руку, и они вместе направились к парадному крыльцу ресторана, – на Мишу оформлять ресторан было бы опасно для него же, это я уже тебе объяснила. Бабуля моя здесь тоже как бы ни при чем, зато, если бы любопытные чинуши решили проверить, откуда у моей бабушки такие деньжищи, чтобы выкупить у Иванова это ресторан…
– Так, постой… Так все-таки он успел подписать все бумаги перед смертью?
– Ну конечно! Иначе какой смысл был бы в его убийстве?
– Ладно, хорошо, твоя бабуля перед тем, как поручить своим людям убить Иванова, заставила его подписать купчую. Господи… – Он вдруг остановился, чтобы перевести дух. Он не узнавал себя. И с каких это пор он с такой легкостью говорит об убийствах? – Виолетта, постой… Ты серьезно?
– Ты об убийстве Иванова?
– Ну да… У тебя нигде ничего не ёкает при слове «убийство»? Для тебя убийство человека ничего не значит?
– Почему же, я вполне нормальный человек, просто иногда и нормальные люди совершают убийство, приговаривают негодяя к смерти. В этом я просто уверена. Вот так и Иванов. Ты считаешь его человеком, а я – убийцей, страшным человеком, который, еще проживая в Якутии и занимаясь мошенническими делами, связанными с воровством алмазов, убил целую семью, мужа, жену и маленького ребенка… Взрослых он убил потому, что они оказались свидетелями его преступления, а ребенок просто был дома… Потом Иванов, сколотив себе капиталец на ворованных алмазах, отправился за границу, в Швейцарию, где познакомился с человеком, которому этот дом, – Виолетта махнула рукой на ресторан, – принадлежал до того, как родители Зелькина купили его для того, чтобы превратить в заведение. Он удушил его в собственной постели, после чего приехал в Москву и принялся за реализацию своего плана по отжатию этого особняка у Зелькиных.
– Не понимаю…
– Брр… Холодно, пойдем уже, там расскажу…
Петр, не успевший осмыслить услышанное, покорно пошел следом за Виолеттой. Перед глазами его стояла картина: рыжий, со злыми глазами Иванов, душит мужчину в постели…
В Клюшниково, куда бабушка привезла меня после всех событий, было тихо и спокойно, так, как это и было в моей прежней жизни.
– Хватит уже тебе слоняться по чужим квартирам, пошатущая, – ворчала бабушка, вручая мне полотенце и отправляя в баню. – Иди, и я сейчас подойду, вот только мед возьму, маски с тобой будем делать…
В бане, в тепле, рядом с бабушкой, я и душой как бы оттаяла, и все, что произошло со мной в те несколько дней, что я разбогатела на несколько миллионов евро (а потом благополучно потеряла их), показалось мне сном.
– Ба, я такого наколбасила… – сказала я, чувствуя, как сухой пар выбивает из меня всю дурь. – Сама не знаю, как все получилось… никого раньше не убивала, а вот Иванова точно пристрелила бы, я это точно знаю. Скажи, это кровь во мне говорит?
– Может, и кровь. А может, ты просто справедливый человек, и тебе нужно было быть судьей, а не скорняком.
– Ты шутишь?
– Нет, не шучу, – мы вышли из парной в предбанник. Бабушка протянула мне баночку. – На вот, намажь лицо и грудь медом… Будешь как шелковая.
Бабушка сидела напротив меня, закутанная в простыню, и вдруг увидела, что она вовсе и не старая, что кожа у нее не морщинистая, да и фигура статная. Я вспомнила, какой увидела ее в «зеркальной» квартире в Денежном переулке, куда меня выдернули, чтобы вправить мозги да накормить пирожками.
– Ба, у тебя, оказывается, такие серьги есть, помнишь, ты приезжала ко мне…
– У меня много чего есть, – она густо намазала медом свое гладкое белое лицо. – Да не все должны про это знать. Жаль, что я не успела тебя научить некоторым очень важным вещам в той жизни… Ну, первое – Вета, дорогая, старайся поменьше болтать языком, что бы с тобой ни случилось. Второе, никогда не окружай себя людьми, которых ты не знаешь и которым не доверяешь. Третье – пойми, что семья для человека – это святое. Четвертое – прими просто, как истину: ты не сможешь накормить все человечество. Пятое: любовь – штука опасная, потому что, влюбившись, человек теряет разум и слепнет. А нам это нужно? Вот так-то вот… Все поняла?
– Другими словами, я никому не должна была рассказывать о найденных деньгах, не связываться с Таисией и остальными, привезти деньги тебе и выбросить из головы всю чепуху, называемую благотворительностью, потому что все равно не получится сделать всех людей счастливыми… Ну и еще не влюбляться в Луку и вообще выбросить его из головы, так?
– Примерно так. Посуди сама, что получилось. Деньги ты потеряла, ресторан собираешься отдать человеку, который его просто не заслужил, потому что эгоист страшный и думает только о себе, к тому же он тебе вообще никто. Таисия теперь спать не будет, вспоминая, что стало с ее насильником. Думаешь, она, чувствительная натура, певица, человек тонкой души, легко переживет смерть Иванова и вообще все, что с вами произошло? Лена Борисова убила собственного мужа и теперь будет шарахаться от собственной тени… Да, безусловно, она вернется домой, станет наследницей, но счастья ей все эти перемены не принесут… И призрак убитого ею мужа будет является ей по ночам… Теперь Петя… Хороший парень, между прочим, ты бы обратила на него внимание. Ведь он до последнего был рядом с тобой. И не думаю, что он делал это из-за тех денег, что ты ему дала с барского, так сказать, плеча…
– Ба!
– Что «ба»? Он надежный, понимаешь? Еще храбрый, скромный, трудолюбивый, целеустремленный… К тому же очень симпатичный! Присмотрись к нему…
– Ба, я же тебе говорила, кто мне нравится.
– Послушай меня, я же тебе только добра желаю. Кто такой Лука? Так, мелочь… Красивый, конечно, но у него же баб этих было – миллион и маленькая тележка!
– Ты про Стеллу?
– Да, видела я ее фото в интернете… Но она же модель.
– Думаешь, если меня приодеть, я буду хуже ее выглядеть? У меня тоже фигура нормальная, просто я не умею быть такой, как они…
– Не о том ты думаешь, Веточка. С мужиками твоими мы потом разберемся… Ты мозгами поработай. Как ты думаешь, почему вокруг этого особняка на Петровском бульваре такой ажиотаж?
– Не… не знаю… Место хорошее.
– Ты знаешь, за какую цену Зелькины купили этот дом?
– Откуда мне знать, конечно, не знаю…
– А вот я узнала. Всего-то за пять миллионов рублей. А ведь это роскошный, богатый дом… Да, когда они его покупали, он требовал ремонта, но все равно он достался им почти даром. Потому что человек, который его продавал, уезжал из России в спешке, можно сказать, галопом, уносил ноги…
– Что с ним случилось-то?
– Примерно то же, моя дорогая, что и с тобой… Взяв в кредит довольно большую сумму, чтобы купить этот особняк и потом сдавать помещения под офисы, место-то хорошее, он был приятно удивлен, когда во время строительных работ под полом комнаты для прислуги была обнаружена замурованная комната, полная всякого добра… Царские монеты, бруски из червонного золота, жемчуга, бриллианты, украшения… Ну и разные там носильные дорогие вещи, посуда, шелк, парча, старинное оружие…
– Клад?!
– Да!
– А почему он сбежал-то?
– Кажется, его родственник, имеющий отношение к одному из музеев, вывез все это добро вместе с экспонатами музея якобы на выставку в Париж. Я точно не знаю… Зато точно знаю, что после того, как удалось переправить старинные украшения и оружие за границу и там все это продать, владельцу этого дома важно было как можно скорее слинять из страны, пока его не схватили за одно место. Вот почему Зелькиным удалось купить его всего-то за пять миллионов рублей!
