« В Англии на крупнейшем атомном заводе в Селлафилде недосчитались 30 килограммов (!) плутония (ключевого компонента для создания ядерного заряда). Эксперты проверили другой завод – в Камбрии. Там суммарная недостача плутония превысила 50 килограммов.
Не исключение и США. По данным американской Комиссии по ядерному регулированию, за десять последних лет в Америке было утеряно свыше 1500 радиоактивных источников. Более половины из них так и не нашли».
«Из лаборатории крупнейшей в Индии торгово-промышленной группы “Тата Групп” похищено 40 килограммов радиоактивного кобальта-60 на сумму 1,5 миллиона рупий (около 32-х тысяч долларов США). В ходе следствия удалось установить, что хранившийся в трех емкостях кобальт был похищен злоумышленниками через проделанную в стене здания дыру. Всего в лаборатории хранилось девять емкостей с радиоактивным кобальтом, который был закуплен в Германии для сталелитейного производства. В связи с инцидентом в штате введены повышенные меры безопасности, а местная полиция призывает похитителей добровольно вернуть смертельно опасный материал»
…«В Индии? Вот тебе и похитители изотопов… Нет, это не детектив… Он собирал реальные факты».
Из интервью популярному московскому радио:
« Корр: Мы пригласили в эфир заведующего радиоизотопной лабораторией Института ядерных исследований РАН… В связи с нашумевшим отравлением Литвиненко хочу вас спросить, можно ли пронести радиоактивное вещество на борт самолета? И как защититься от радиоактивного заражения?
Собеседник: Перевезти через границу достаточное для отравления количество полония не проблема. Из любой страны. Потому что гамма-излучение, которое регистрируется счетчиками Гейгера в аэропортах и любых других пропускных пунктах, слишком слабое, чтобы его заметить. Главное воздействие – от альфа-излучения, а от него легко защититься даже листом бумаги. Оно проникает в организм только в том случае, если есть поражение на коже. Сквозь контейнер обычные порции не излучают. Контейнер нужно вскрыть и заглянуть внутрь. И тут проявляется главное свойство полония – сильная загрязняющая способность при высокой активности препаратов».
«Противозачаточная спираль… Контейнер… Неужели…»
«“ Грязной” бомбой называют устройство, при неядерном взрыве которого происходит распыление радиоактивных веществ. Простейший вариант “грязной” бомбы – толовая шашка, в которую вставлена ампула с радиоактивным веществом, например с тем же полонием-210. Ее взрыв приводит к распространению радиоактивных частиц в местах скопления людей на вокзалах, в кинотеатрах, школах, на стадионах, на площадях. Простота изготовления и компактность “грязной” бомбы делают ее чрезвычайно опасным оружием. Полоний-210 позволяет создать “грязные бомбы” малых размеров с высочайшей поражающей способностью, которые невозможно обнаружить при транспортировке».
… «Агентство PLAZA… Площадь… Вот оно что…»
«Психологический портрет террористической группы… “вспомогательный персонал”, “пособники террористов”. Они могут принимать участие в террористическом акте в основном в результате стечения обстоятельств, причем ни они сами, ни другие члены группы не считают их равноправными членами. Часто террористические группы используют таких людей втемную. В некоторых случаях террористы-смертники могут не подозревать, что они заранее отнесены к числу жертв и в качестве “контейнеров” и средств для доставки взрывчатки к цели. При этом данный участник террористической акции, разумеется, не ставится в известность о том, что его дальнейшая судьба предрешена».
«Вера… Агния… Международные курьеры немодельной внешности»… Я выключила компьютер. No сomments [16]…
На другой день, надежно спрятав флешку среди таких же своих, я поехала к Марте. Снова к двенадцати, когда заканчивался обход.
– Ты знала? – спросила я, входя в палату.
Она покачала головой.
– Я открыла флешку уже после его отъезда. Как и Альбина Георгиевна, была уверена, что Вера – наркокурьер. Мы нехорошо расстались с Еремой. Он… Он… – у Марты задрожали губы от той незабытой обиды. – …по сути… выпроводил меня. Я получила вежливый отказ, – горько усмехнулась она.
– Его больше нет, Марта, – тихо возразила я.
– Его нет… – повторила она, – а обида, представляешь, осталась. Так вот… Я швырнула ему ключи от его квартиры. У себя дома выбросила все, что напоминало о нем, стерла все его эсэмэски. Выкинула в мусорное ведро забытые носки, носовой платок, тапочки, халат, зубную щетку. Весь вечер тупо бродила и смотрела, не осталось ли чего. Перебрала все дискеты, флешки. И наткнулась на эту. Последнюю.
– Ты открыла ее?
– Да. Знаешь, вдруг возникло какое-то болезненное любопытство. Неодолимое, как заглянуть в замочную скважину. Мне страшно захотелось узнать, о чем будет его новая книга. Ведь что удивительно, предыдущие сюжеты он со мной обсуждал, на мне проверял – цепляет ли. А про это – ни слова. Сейчас, думаю, открою, гляну и сотру текст. Какое мне дело до его будущих шедевров. А когда прочитала… Мне стало жутко. Я поняла, чтоперевозила Вера. И зачем он поехал на Гоа. Он не от меня сбежал. Он решил обезопасить нас с Альбиной.
«Значит, все-таки не “звезды кроткие” позвали тебя в дальнюю дорогу, Ерема, – подумала я. – Эх, Марта, Марта… Скрытная запутавшаяся девушка…»
– Ты же понимаешь, я не могла там ему на глаза показаться, – продолжала она. – Придумала ситуацию с гадалкой. Мне казалось, что неожиданное напоминание о смертельной опасности насторожит его, отрезвит. Я ошиблась…
– Не совсем. Он действительно встревожился. И почуял опасность. Поэтому на всякий случай передал мне ключ от банковской ячейки, где хранил контейнер.
– Вы нашли эту капсулу?! – воскликнула Марта.
– Да. Вчера изъяли. Я все-таки не понимаю, почему ты сразу не передала флешку следователю?
– Я же сказала, мне не хотелось это делать при Альбине Георгиевне.
– Почему?
– Она мне не простит… Что я знала про флешку…
– Но ведь идет расследование. Ее будут вызывать, она все равно узнает.
– Пусть узнает, только не от меня, – сказала Марта с отчаянием. – Как ты не понимаешь?! Сейчас для Альбины я, как и она, – жертва неведения. Она до сих пор не представляет, во что мы все влипли. А я знала и ей не сказала. Теперь, выходит, отчасти я виновна в смерти Еремы… – Марта заплакала.
– Ты утрируешь, Марта, – возразила я. – Ерема был настоящий мужик. При всем уважении к матери он бы не остановился, ей бы тоже не удалось убедить его.
Марта, по-моему, не услышала моих доводов.
– Я тогда растерялась. Испугалась. Я ведь сразу поняла, чем это пахнет.
– Ерема был крутой профи, Марта, – повторила я. – От взрывных тем такие, как он, не отказываются.
– И сами взрываются. Ты ведь лучше меня знаешь, чем кончаются все эти «громкие расследования». Редко славой, чаще пулей и могильным крестом.
– Да, – согласилась я, – и так бывает. У каждой профессии свои риски. Мой муж воевал в горячих точках. А спасатели? Сколько их погибло, помогая другим! Врачи на себе смертельные вирусы испытывают. Журналисты лезут на рожон. Ради чего? А хрен его знает… Никто из них и сам не ответит. Такой расклад. У всех свой выбор, Марта. Профи делают свое дело, а там уж как получится.
– Ты, наверное, права, – согласилась она. – Ерема бы не отступился… Но теперь мы с Альбиной одни друг у друга. Мы и его будущий ребенок. Я не могу рисковать нашими с ней отношениями, понимаешь?
– Хорошо, Марта, я все поняла. Но можно передать твою флешку Рикемчуку?
– Теперь все равно, делай, как считаешь нужным. Только попроси сказать Альбине, что информацию он сам скачал из компа Еремея.
– Обещаю. – Я обняла ее, прижала к себе. – Не терзайся ты так.
– Спасибо, Вася, – уткнулась она мне в плечо, – заходи, ладно?
– Конечно, куда я денусь… – ляпнула я расхожую фразу и тут же прикусила язык, почувствовав, как она напряглась. За эти несколько месяцев близкие ей люди неожиданно «куда-то делись». Без возврата…
– Я приду, Марта, – погладила я ее руку.
Она невесело улыбнулась сквозь слезы и кивнула в ответ.
С Рикемчуком я созвонилась тем же вечером.
– Вячеслав Иванович, я хочу завтра к вам подъехать.
– Как, снова? – делано возмутился он. – Вы, как моя теща. Та тоже все время прощается, но не уходит.
