Короткая жизнь Шарлотты пронеслась полетом стрелы: любовь, таинственные ритуалы, старые магические книги и странные сны. Жизнь ее отца, напротив, была довольно долгой, монотонной и мирной, лишь напоследок вспыхнув ярким пламенем. В одно мгновенье сгорела сытая жизнь красавчика Роже Монтесье, только после встречи с рыжей девочкой Шарлоттой осознавшего всю ее пустоту.
А Шарль? Что теперь будет с ним, что даст лечение в клинике для юных алкоголиков? Встретит ли он еще любовь, и какой она будет? Впрочем, это будет уже совсем другая история.
Я допил кофе, кивнул могильным плитам, как добрым знакомым: «Пока, Жосье, пока, Шарлотта». Пора было возвращаться в дом.
На могиле Шарлотты все так же красовалась надпись «Пой, Шарлотта, пой!»…
Лорен к моему приходу уже вовсю хлопотала на кухне. Увидев меня с пустой кружкой в руках, она понимающе кивнула:
– Ходил попрощаться с Шарлоттой?
Она была в превосходном настроении: напевая, взбивала омлет, едва ли не вальсируя по кухне. Подумать только – а ведь причиной тому была рыжая глупая девчонка, общение с которой у большинства людей (и у меня в том числе) вызывало лишь мигрень и раздражение. Загадки судьбы.
– Судебное расследование назначено на август, – сообщила мне Лорен. – У Ольги будет официальный вызов, и она снова приедет. Слава богу, сейчас еще далеко до отъезда. Я так полюбила эту девочку.
– Вы удивительная женщина, Лорен, – в очередной раз восхитился я, отрезая себе дивный ломоть ветчины.
Завтрак прошел довольно весело и непринужденно. Девочки, ночевавшие в одной комнате, были друг с другом почти любезны, с Лорен – ласковы, а со мной наперебой кокетничали. После завтрака все мы вышли на перекур в сад и здесь, беспечно болтая о том о сем, вдруг неожиданно приняли решение отправиться на пляж поплавать и позагорать.
– Должен же ты хотя бы напоследок окунуться в воды Женевского озера! – воскликнула Соня. – Возьмем с собой мясо, сделаем шашлычки – на пляже есть место для барбекю.
Девочки просто загорелись этой идеей, да и я ничего против не имел. Мы втроем дружно кинулись на кухню, насели на Лорен, так что, в конце концов, ей только и оставалось заявить, что она пойдет на пляж вместе с нами, иначе, пока мы будем загорать, все мясо у нас сгорит.
– У меня есть очень симпатичный купальный костюм, – с довольной улыбкой завершила речь Лорен, и мы с готовностью приняли ее в свою команду.
Тут же начались срочные хлопоты и сборы: Соня отправилась в супермаркет за зеленью, овощами и прочим, Лорен побежала в дом переодеваться, а мы с Ольгой остались одни. Кокетливо взглянув на меня, она вдруг подскочила и со смехом закружилась по зеленой поляне.
– Я так счастлива, так счастлива!
Она все кружилась и кружилась вокруг меня, а в итоге начала кружиться и моя бедная голова.
– Слушай, замри и утихомирься, если не хочешь моей внезапной смерти, – потребовал я.
Она резко остановилась прямо передо мной, вдруг обняла, почти страстно поцеловала и прошептала, задыхаясь:
– Ты классный, Ален! Почти как Михал.
Не знаю, стоило ли принимать это за комплимент.
Когда я состарюсь, превратившись в седобородого аксакала с ревматизмом и легким налетом маразма, то, утомляя многочисленных внуков и правнуков своими тягомотными воспоминаниями, наверняка не забуду и тот знойный пляжный день в Версуа. Солнце, вода, полуголые девицы, шашлычки – ведь, в сущности, всем нам так мало нужно для счастья.
Наша компания прибыла на пляж ровно в одиннадцать тридцать. Покуда мы с девочками, переодевшись, кинулись в воду, Лорен оккупировала самый удобный мангал на специально отведенной для барбекю, камнем вымощенной площадке и принялась колдовать над мясом, посыпая его разнообразными специями, обкладывая овощами и прочее, и прочее. Выглядела она при этом заправским коком.
Между тем народ постепенно прибывал, пляж заполнялся, и вскоре все жаровни и мангалы были благополучно заняты, а пляж и зеленое поле за ним весело пестрели цветными зонтиками, ковриками, шезлонгами и звенели голосами.
Наплававшись от души, мы в один момент уничтожили все блестяще зажаренное Лорен мясо, и тогда она отправилась в раздевалку надевать свой «симпатичный купальный костюм». Замерев от восторга, я наблюдал ее торжественный выход: белые шортики, синий лиф, стать и достоинство. Я даже зааплодировал. Лорен приятно порозовела, приветственно помахала ладошкой и ринулась в воду.
– Лорен – чудо, – томно жмурясь на солнце, проговорила Соня, распластавшаяся на коврике рядом с Ольгой, лениво жующей шоколад. – Могу поспорить на штуку франков, что сейчас она сплавает до буйков и обратно, выйдет на берег, отряхнется, пойдет в раздевалку принять душ и переодеться, а затем потребует, чтобы ее отвезли домой. У кого есть лишняя штука франков?
– У меня – нет, – запивая шоколад колой, заметила Ольга. – Но зачем ей уезжать, все ведь только начинается?
– Ты не понимаешь, – улыбнулась, не открывая глаз, Соня. – Она приготовила еду, всех накормила, сама искупалась – для нее это полная программа отдыха. Теперь можно со спокойной душой и чувством исполненного долга отправляться домой, чтобы там возиться с цветами, пылесосить, убираться, а ближе к вечеру приниматься за приготовление ужина.
Все было в точности так, как предсказала Соня: Лорен сплавала до буйков и обратно, отряхнулась, переоделась, собрала посуду в корзинку и потребовала авто. Я было принялся натягивать шорты, как неожиданный альтруизм проявила пророчица.
– Лорен, я сама тебя отвезу, – заявила Соня, поднимаясь и грациозно потягиваясь. – С загаром, слава богу, у меня и так все в порядке, а перед обедом за мной должен заехать Жак.
Ну, разумеется, Жак – это святое. Выходит, у них было запланировано свидание, информацией о котором Соня ни с кем, в том числе и со мной, не поделилась. Вслух, естественно, я ничего не сказал, а только договорился, что Соня заедет за нами не позже четырех.
Как только мы остались вдвоем, Ольга немедленно легла ко мне поближе (мы загорали на коврике пятой точкой к солнцу) и заговорщически прошептала:
– Лежи спокойно… медленно поверни голову вправо – видишь? Вон там, у входа в кафе?..
Ее голос слегка дрожал от радостного возбуждения. Еще бы! Судя по всему, в поле зрения рыжей Ольги попал расчудесный поляк – любовь всей ее короткой и великолепной жизни.
– Это Михал. Сейчас я тебя обниму и поцелую, только, пожалуйста, не дергайся. Пусть парень поревнует.
Я не успел предпринять никаких мер безопасности или попросту спастись бегством – в одно мгновение эта наглая девица, обхватив обеими руками меня за плечи, припала к моим устам своими, едва не проглотив меня живьем. Пожалуй, «поцелуй» для такой процедуры – слишком невинное слово, о чем я и заявил, как только удалось вырваться и отдышаться.
Ольга самодовольно улыбнулась, продолжая наблюдать за своим поляком, который и не думал смотреть в ее сторону.
– Делает вид, что ничего не видел. Глупыш. А уши-то покраснели.
Естественно, мои слова она по традиции пропустила мимо ушей, а налюбовавшись на Михала, решительно развернулась ко мне.
– Так-так, я думаю, для первого раза солнечных ванн тебе вполне достаточно. – Она даже поднялась и уселась по-турецки. – Вставай, Ален, сейчас нам с тобой лучше всего отправиться в кафе.
Спину действительно изрядно напекло, но эта девица с первой встречи изрядно меня раздражала. Почему подобным особам так нравится мною командовать? У меня тоже есть характер.
– Никаких кафе, – решительно заявил я, переворачиваясь. – Спина у меня загорела, теперь буду покрываться бронзой спереди.
– Спереди у тебя уже все лицо красное, нос будет облезать, – нетерпеливо взмахнула рукой Ольга. – Давай попьем кофейку или, лучше, холодного пива. У меня такое классное парео. Гля ди!
И она быстренько вскочила на ножки, нацепила на бедра какой-то пестрый прозрачный платок и принялась пританцовывать передо мной, двигая бедрами, как подгулявшая одалиска.
– Прекрати эту порнографию, кругом дети, – попытался я ее урезонить.
Напрасный труд – это только осложнило мое положение.
– Если ты немедленно не наденешь штаны и не пойдешь со мной в кафе, я еще не такое покажу, – радостно сообщила Ольга.
Как гуманист и эстет я должен был подчиниться этому ультиматуму, так что уже через пару минут мы пили божественно холодное пиво в кафе, через три столика от пресловутого Михала.
Итак, мы с Ольгой сидели за столиком пляжного кафе по соседству с ее любимым поляком, делая вид, что и не думаем пялиться в его сторону. Честно говоря, не представляю, что можно было обнаружить привлекательного в столь неприятном типе, как этот Михал: низкорослый крепыш с покрытыми густой рыжей шерстью ногами и по жизни недовольным выражением лица. Я готов был биться об заклад, что он к тому же еще и жуткий скряга.
