Потом еще раз пришел тот же в маске, кивнул Еве, мол, на выход, она безропотно ушла с ним. И еще он приходил. В такие моменты Леле становилось совсем плохо, она боялась остаться в этом подвале одна навсегда. И время тянулось так медленно, так скучно, так тоскливо – хоть вой. Как-то Ева вернулась, Леля уже не скрывала радости, видя ее, но папина жена села на кровать, опустила голову и тихо попросила:
– Не говори отцу.
– Я не скажу, не бойся, никому не скажу, – с жаром заверила Леля, понимая, о чем идет речь, но не выспрашивая подробности. Она присела рядом с Евой, впервые заговорила об их бедственном положении: – Как думаешь, мы выйдем отсюда?
– Выйдем.
– Ты веришь в это?
– Верю. Иначе тебя не заставляли бы говорить с отцом.
– Мы с тобой думали, что я говорю с папой, а они записали мой голос на диктофон.
– Все равно.
– А почему тебя не записали?
– Не знаю. Раз и меня держат здесь, значит, им что-то нужно получить от твоего отца.
– Деньги, – презрительно фыркнула Леля.
– Может быть.
– Я точно знаю, сто раз по телику видела, как крадут людей и требуют у родственников за них деньги. Маму жалко. Представляю, как ей там…
Ева погладила ее по плечу:
– Не думай об этом. Вот увидишь, все кончится хорошо. У тебя есть мальчик?
– Два. Гарик и Пестик.
– А кто нравится больше?
– Оба нравятся.
– Ты целовалась? – улыбнулась Ева, Леля потупилась. – С кем?
– С обоими. Я то с одним ссорюсь, то с другим. Когда в ссоре с Гариком, хожу с Пестиком, потом наоборот. А иногда прогоняю обоих, потом все возвращается назад…
– Мда, тяжело тебе дается выбор.
И вдруг Леля задала вопрос на скользкую тему:
– А ты почему выбрала моего отца? Он ведь старый.
Ева смутилась, опустила голову, с минуту молчала, потом все же заговорила стеснительно или неуверенно:
– Понимаешь, бывает, человек не может объяснить, почему он поступает так, а не по-другому.
– А ты попытайся, я пойму.
– Давай не будем говорить об этом?
В общем, девушки поладили, впрочем, в их положении ничего другого не оставалось. И вот опять он пришел, увел Еву. Снова наступило тягомотное ожидание, когда не знаешь, вернется ли Ева, что будет с тобой через час. Иногда Леля проваливалась в черную яму, а потом, заваливаясь набок, вздрагивала и принимала прежнюю позу. Оставаясь одна, она боялась спать, боялась тишины – в подвале не слышно, что происходило наверху, боялась приближающихся шагов. А они раздались, открылась крышка люка, Ева сошла вниз.
– Наконец-то, – с облегчением вздохнула Леля. – Мне казалось, ты не вернешься.
Странной была Ева, обе руки прижимала к животу, обхватив его, дрожала, лихорадочно водила по подвалу глазами. Леля подошла к ней:
– Что с тобой? Тебя били?
Ева отрицательно мотнула головой несколько раз, взглянула на Лелю расширенными и полоумными глазами, напугавшими девчонку еще больше, шепотом произнесла:
– Смотри, что у меня есть.
Она расстегнула пиджак, а за поясом брюк был пистолет! Леля глухо вскрикнула, зажала рот обеими ладонями, таращилась на Еву, которая тут же запахнула пиджак, съежилась и очередной раз обвела глазами подвал:
– Его надо спрятать…
– Это настоящий? – вымолвила Леля с ужасом.
– Конечно. Зачем им ненастоящий? Господи, куда же спрятать?
– Где ты его взяла? – свистящим шепотом спросила Леля.
– Он лежал на столе.
– Украла?!!
Ева посмотрела на нее, как на дурочку. Разумеется, украла.
– Просто взяла, – сказала она. – Там два пистолета лежало, один я взяла, когда этот… что приходит за мной, отвлекся.
– С ума сошла? Лучше б ты убежала, когда он отвлекся, – отругала ее Леля. – Ты представляешь, что они с нами сделают?
– Пусть найдут сначала. А оттуда, – кивнула она наверх, схватив со стола ложку, – не убежишь, я проверяла.
Ева ринулась к туалету. Собственно, какой это туалет! Унитаз и раковина с краном, отгороженные хлипким фанерным щитом, можно сказать, подвал со всеми удобствами. Туда, за фанерный щит, и пошла Ева, возилась, бесконечно долго возилась. Куда она прячет пистолет, не в унитаз же! Леля поглядывала на люк – на фанерный щит, на люк – на щит… Несмело шагнула к Еве, которая сидела на корточках возле унитаза, снова на люк. Леля вскинула глаза, ей казалось, сейчас оттуда спустятся три сволочи и… Ой, что они с ними сделают, ой, что будет… Под ногой скрипнула половица, Леля застыла как вкопанная.
А Ева пыталась черенком ложки вырыть ямку в земле, где пол был не вымощен. Но земля, утрамбованная, как камень, не поддавалась. Ева села, облокотившись спиной о стену:
– Не получается…
– Половицы, – промямлила Леля.
– Что? – взглянула на нее Ева.
– Если поддеть половицу, – смотрела под ноги Леля, – она поднимется, потому что гвозди прогнили…
Ева ринулась к ней, присела. Но что-то ее не устроило, она поползла на четвереньках, ощупывая прогнившие доски. Под столом нашла то, что искала – короткую и державшуюся на честном слове половицу, протянула руку:
– Дай ложку!
Леля подала ей ложку, сама схватила вторую и тоже залезла под стол, где вдвоем было страшно тесно. Обе лихорадочно поддевали гвозди, мешая друг другу, один выскочил, Леля едва не закричала от радости, принялась активно поднимать черенком ложки половицу.
– Осторожно, не сломай доску, – предупредила Ева, расшатывая пальцами гвоздик, который удалось немного вытащить. – Они ничего не должны заметить.
Одержимым людям, особенно в момент опасности, если они не теряются, удается и подкоп вырыть ложкой, а тут всего-то… Половицу приподняли, держалась она на одном гвозде, повернули в сторону. Ева в щель засунула пистолет, протолкнула его подальше под пол, уложила половицу и вставила на место гвозди. Вымыв руки, она упала на кровать, издавшую скрежет.
– Ложись! – бросила Леле.
Та послушно улеглась на живот, под подбородок подставила кулачки и смотрела на Еву восхищенно. Украсть пистолет! Она бы так никогда не поступила, потому что трусиха.
– Леля, – повернулась к ней лицом Ева, говорила, разумеется, шепотом. – Если они придут и будут искать эту штуку, молчи, что бы ни делали. И не смотри туда, где мы спрятали.
– Хорошо, – пообещала та. – А ты не боишься, что они будут нас бить?
– Потерпим. Это наше спасение… может быть.
– Ты умеешь с ним обращаться?
– А чего там обращаться. В кино видела, полагаю, справлюсь, если понадобится.
– Ой, они идут… – пролепетала Леля.
Люк открылся, спустились двое.
Утро. Роман завтракал сосредоточенно, не торопясь. Альбина поглядывала то на часы, то на него, недоуменно заметила:
– Уже без пяти девять.
– Ну и что?
– Ты говорил, сегодня у вас рабочий день, а он начинается в девять…
– Я могу появиться на комбинате, когда сочту нужным.
А сегодня к тому же суббота. От волнения Альбина раскраснелась, подозревая, что Роман поедет к отцу, но, черт возьми, она не имела никакого права отговаривать его, чай, не жена. Хотя ее так и подмывало: мол, ты сам вчера сказал, что это выбор отца, так оставь ему его преимущество, не ходи, там будет опасно… Стоит поддаться порыву и выпалить монолог стопроцентной эгоистки, как между ними образуется трещина. Она молчала, закусив губу и наблюдая за Романом, который в прихожей переобувался в туфли. Да, он собрался ехать к отцу. Досадно было и то, что, когда появилось желание изменить свою жизнь (возможности-то всегда были, а желания не было), когда перемены наступили внезапно и хотелось это сберечь, все может рассыпаться из-за глупости папы и чувства долга Романа.
– Меня с собой не берешь? – спросила Альбина.
– Нет. Сиди здесь и никому не открывай, даже Мокрицкой, если вдруг она пожалует и будет размахивать удостоверением или ордером. Без меня никому! Поняла?
– Поняла. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Просто мне неспокойно… Я хочу, чтоб ты помнил об этом.
Он взял ее за шею, притянул к себе, прижался лбом ко лбу:
– Твои волнения напрасны, я не на войну ухожу.
– И все-таки будь осторожен.
Во время поцелуев Альбине хотелось плакать, хотелось запереть дверь и сказать: «Не пущу, не хватало, чтоб тебя убили, как домработницу отца и Марата». Хотя почему посещали такие мысли? Произойдет обычный обмен денег на девочку, и все, но…
После того как он ушел, Альбина не находила себе места.
Даниил Олегович не лох и просто так, за здорово живешь, деньги не собирался отдавать. Он подготовился. Встав пораньше, ринулся в гараж с кейсом.
Открыл багажное отделение и – коварная улыбка тронула его губы. В багажнике лежала бомба! Эдакий маленький брусочек, но тротила в ней хватит, чтоб взорвать машину вместе с негодяями-похитителями. Специально заказал бомбочку с длинными проводами и дистанционным управлением.
Даниил Олегович уложил кейс, аккуратно (а то, чего доброго, рванет без нажатия на кнопочку) обложил проводами, поставил на кейс бомбу и закрепил, чтоб она не свалилась, когда он будет ехать. Это для виду, кейс можно забрать без всяких последствий, но кто рискнет хватать чемодан бабок, видя проводки, ведущие к бомбе? Нажать на кнопку Даниил Олегович всегда успеет, если его надумают обдуть.
