Ей показалось, что язык онемел под горячей тяжестью. Небо защипало, после глотка в голову ударила горячая волна, и Пенелопа не поверила; что это от кофе, — потому что мгновенно. На секунду подумалось, что от яда. Она быстро сделала второй глоток, с трудом выдерживая странный сильный запах кофе во рту и нежно-приторный — цветка. О вкусе она ничего не могла сказать, слов бы не нашлось, но ей вдруг представилось, что Лотаров решил таким образом отравить себя и ее, и от мысли, что он захотел умереть вместе с нею, стало горячо сердцу и захотелось плакать от умиления. Захотелось вскочить, прыгать, рассказать все о себе и немедленно обрезать длинные волосы следователя. Разгоняясь, гулко застучало сердце, пересохли губы.
— Водички, Пенелопа Львовна, выпейте водички, а то жажда вас замучит.
Пенелопа сделала большой глоток из бокала и очнулась.
— Помогло? Будете допивать?
Теперь Пенелопа делала совсем маленькие глотки, так сердцу было легче, и кофе медленно растекался во рту тяжелой душистой ртутью.
Звонко, как монетка по хрусталю, упала из крана капля воды в какую-то наполненную посудину в раковине. Болезненно обострился слух, стало слышно, как шипит пламя в светильнике и короткими выдохами увядают лепестки смятой орхидеи.
— Вам понравилось? — раздался голос рядом. — Включить свет?
— Не надо…
— Он умер, — объявила Маргарита, осмотрев Алису с ног до головы. — Только что. Мы в ресторане сидели, а тут позвонили и сообщили, что он умер.
Нет, ты не подумай, я никогда к братьям особо привязана не была, но сама понимаешь… Так просто это не забыть, реветь не получается, я решила поговорить с тобой.
— Как ты меня нашла? — подсела к ней на кушетку Алиса.
— Я поехала посмотреть место, где… Я хотела увидеть эту кладовку, а в мастерской девчонка какая-то посочувствовала и предложила ширнуться. Я в первый раз укололась. А потом испугалась и еще выпила как следует. Смешно, да? Что это за рубаха на тебе?
— Усмирительная. Мы работали с Фрибалиусом, я взвешивала аномалии. Это Офелия сказала о морге?
— Да. Она сказала, что у тебя здесь нора. Как странно все получается…
Как рассыпанная мозаика. Ничего не сходится! Вышла замуж — и без мужа. Вдова — и никого не хоронила! Хотела детей, и — пожалуйста! — доченька шестнадцати лет, как по щучьему велению! Нет, я не понимаю, почему его убили! — с надрывом бросилась к Алисе на колени Рита. — За что?
— Не надо, не кричи, — Алиса погладила ее рассыпавшиеся волосы. — Это все случайно получилось, он хотел припугнуть мужика, который пристегнулся ко мне наручниками, а мужик сам так испугался, что выстрелил.
— Плевать мне на мужика, я спрашиваю о Гадамере! Я хочу видеть его тело! Я хочу опознать его и похоронить, где он?
— Не волнуйся, — успокаивала ее Алиса, — кто-нибудь обязательно всплывет в этом озере, скоро похоронишь. — Ты добрая, — Маргарита садится и смотрит опухшими глазами. — И ты не дурочка.
— Спасибо, не жалуюсь.
— Тогда ты должна бежать.
— Бежать?
— Гога сказал, что как только склеп будет достроен, он похоронит брата, а тебя прикует к нему цепью. Я не очень верю в такое, но сама знаешь, как все в жизни бывает… Гадамер украл у него деньги.
— Много? — не удивилась Алиса.
— Нет. Миллионов шесть, но Гоге все равно обидно. Гадамер как-то узнал банковские реквизиты, скорей всего стащил какую-то бумагу тогда у адвоката. И перевел деньги с моего счета. А в насмешку оставил сообщение — за приданое, значит, невесты и в счет морального ущерба за принудительный брак. Вот так, Алиска, брак-то, оказывается, был принудительным…
— Не правда. Ты ему понравилась. Другой такой нет. И он еще не видел хвостик!
— Не утешай меня, все в этой истории повеселились кроме Риты Мазариной.
Братья тоже не так просто насели на корейца, мне Гога признался, они все о нем узнали и о фирме, в которой он работал. Когда братья узнали, что я с Гадамером… Ну, когда мы с ним… Они все выяснили по своим каналам и захотели посадить корейца и его “Медикун” под крышу на процент, а потом…
— Как ты сказала? — дернулась Алиса.
— Фирма эта называлась “Медикун”. Вот такие дела…
— Почему — называлась? — переходит на шепот Алиса.
— Гога сказал, неудачно получилось в этой фирме с сотрудниками. Кореец утонул, двое других были убиты на днях, документов никаких нет, а директор спрятался — не найти.
— А он не сказал тебе, — Алиса начала задыхаться, оттащила ворот свитера от шеи, — как этих двоих убили?
— Нет. Он только сказал, что ты — чума. И заказал цепь.
— Мне уже пора, наверное. Не волнуйся, никто не знает, что ты здесь, даже ребята из моей бригады думают, что у меня сдвиг на мертвецах. Где тут часы? Сколько уже?
— Почти одиннадцать, — Агей Карпович принес Пенелопе тарелку.
Пенелопа лежит на диване на спине, свесив голову вниз, так что ее волосы касаются пола.
— Все кружится, — сообщает она, хихикнув. — Уже одиннадцать часов, какой ужас!
— Вам надо поесть, — Лотаров помогает ей сесть.
— Нет, спасибо, я ничего больше не хочу. Что это? — принюхивается она.
— Кусочки папайи и ананаса с ромом. Попробуйте, это вкусно.
— Ладно. Попробую, только никакого рома. У меня и так все кружится перед глазами.
— Как скажете, — пожимает плечами Лотаров, жестом фокусника вынимает откуда-то зажигалку, подносит оранжевый язычок к тарелке, и над желтыми кусочками фруктов вспыхивает голубым огнем пламя.
Забившись в угол дивана и закрыв лицо локтем, Пенелопа с ужасом смотрит, как пламя над тарелкой постепенно оседает, а в комнате растворяется запах подгоревшей карамели.
— Лотаров, — постепенно приходит в себя Пенелопа, — хватит, вы меня достаточно развлекли!..
Опираясь о диван одной рукой, Лотаров медленно опускается на колени и подносит тарелку к лицу Пенелопы.
— Я не хотел вас пугать. Простите, если перестарался. Я подумал, когда вы еще придете ко мне в гости?
— Ни… ни… не скоро, — трясет головой Пенелопа.
— Вот я и хочу угостить вас самыми изысканными блюдами. Видите, кусочки папайи обжарились и покрылись тонкой корочкой. А ананас пустил сок, это очень вкусно, прошу. — Он цепляет кусочек лакомства на странную вилку с двумя зубцами, обмакивает его в сиропе и подносит ко рту Пенелопы.
Пенелопа послушно открывает рот.
— Оставили бы вы девочку в покое, Пенелопа Львовна, а? — ласково просит Лотаров. — Испортите ведь талантливого ребенка.
— Я очень осторожно, я так осторожно, что почти провалила задание!
— Задания эти ваши — ерунда, а судьба — она, как известно, злодейка.
Почему просто не открыть дело о мошенничестве? Почему этим занимается ФСБ?
— Нет никакого мошенничества. Фирма официально зарегистрирована как поставщик медицинского сырья, заказы по плаценте выполняет, а вот как они находят каналы по отправке абортного материала, это еще не выяснено, но тоже пока ничего криминального.
— Гадамер Шеллинг был директором?
— Нет, что вы, — отобрав у него тарелку, Пенелопа выпивает оставшийся на дне сироп. — Он был бухгалтером.
— Бухгалтером? — задумывается Лотаров. — То есть ваших коллег из ФСБ интересовали каналы переправки этой фирмой денег за границу?
— Бывших коллег! — подняв указательный палец, замечает Пенелопа. — Меня попросили по старой дружбе присмотреться к падчерице Гадамера и разобраться с его ранением. Только я написала подробный отчет, что девочка Алиса не собиралась причинить серьезных увечий своему отчиму, что в ее планы входило всего лишь убить хирурга, которому она приписывала вину в смерти матери, как на Гадамера через сестру вышли братья Мазарины. Только я написала отчет, что это чистая случайность, совпадение, как Гадамер оказался мужем Риты Мазариной и на свет всплыл нелепый брачный договор. Пока мои коллеги проверяли, не связаны ли с “Медикуном” сами братья Мазарины, они убивают корейца и топят концы, так сказать, в воду… Извините, мне что-то нехорошо…
— Водички?
— Спасибо. Ну вот, а потом, как в сказке. Стоило распространиться слухам о смерти корейца, как к Алисе приходит бандит Штукарь. Он в “Медикуне” числился делопроизводителем, обеспечивал охрану и транспорт, снимал помещения для переговоров и, я думаю, был пугалом для некоторых строптивых клиник, не желающих ложиться под “Медикун”. Что именно он хотел от девчонки, мы узнать не успели. Только я написала подробный отчет о случайном падении Штукаря с балкона, как ваш коллега цепляет наручниками к Алисе юриста “Медикуна” Козлова и тем самым доводит его до неминуемой смерти. Вот, собственно, и все.
— Давайте попробуем предугадать дальнейшие события, чтобы девочка Алиса больше не смывала с себя чужие мозги, — предлагает Лотаров, растекшись на диване рядом с Пенелопой. — Пункт первый, — он показывает указательный палец, — ее безопасность. Мы должны знать, что этим людям нужно от девочки. Пункт второй, — Лотаров делает Пенелопе козу, — кто следующий выйдет на контакт с нею?
